Дело антикварной мафии

— Чего тебе?
— Простите, мы только хотели узнать, правильно ли мы идем, — сказал я. — Понимаете, мы по объявлению. В газете было объявление, что покупают предметы старины и искусства, и указан телефон. Мы позвонили, нам объяснили, как доехать, если у нас есть что-нибудь интересное, и вот, получается, что нам надо в этот дом… Но мы хотели бы все-таки уточнить, по адресу ли мы пришли.
— А, так это, наверно, художники объявление давали! — сказал охранник.
— Какие художники? — спросил Лешка, подключаясь к моей игре.
— Ну, какие, это по номеру мастерской глядеть надо, — ответил охранник. — Видите, весь верхний третий этаж по трем сторонам двора, кроме передней, занят мастерскими художников, там и крыши стеклянные. Теперь-то художников мало осталось. Кто-то свою мастерскую всяким бизнесменам продал. Кто-то, удачливый, за границу умотал. Мастерские-то, они раньше государственными были, от Союза Художников, понимаете? А потом их приватизировали те художники, которым деньги нужны, и продают их потихоньку.
Охранники бывают словоохотливыми: скучно им весь день дежурить, вот они и рады возможности поболтать.
— Так что, — продолжал он, — работающих художников, считай, и не осталось. Только вот в мастерской номер три Буркалов Игорь Васильевич, старой закалки мужик, пейзажи рисует такие, в которых все как в жизни изображено и все понятно, в двенадцатой мастерской Цвиндлер Ефим Моисеевич, театральный художник, тоже немолодой уже, и в девятой — Васьковы, Евгений Петрович и Наталья Павловна. Это художники молодые совсем, и видно, из модных. Вон, это их «хонда» стоит. Да, и еще, конечно, в шестой мастерской, правда там не художник, а этот, как его назвать? Любитель искусств, коллекционер, так? Вроде, богатый мужик. Но его сейчас нету. Отъехал куда-то, иначе бы его «форд» на месте стоял. Я думаю, что это он объявление давал, но тогда вам подождать придется. И вообще, никого сейчас нету, кроме Васьковых. Буркалов, он по теплой погоде на несколько дней в деревню укатил, пейзажи писать, домик у него в какой-то деревеньке на Оке. Ефим Моисеевич с утра отбыл. Он вообще сейчас с утра до ночи трудится. Какой-то выгодный заказ ему перепал. Да, а телефон-то какой, по которому вы звонили? Давайте я сверю по номеру телефона, в какую мастерскую вам надо. Ведь номера телефонов всех жильцов у меня под рукой.
— Да в том-то и дело, что телефон был указан совсем другого района! — ответил я. — Сейчас подзабыл, и с собой мы не взяли, но он начинался то ли «466», то ли «476»… Нам так и сказали, что это телефон квартиры, а подъехать мы должны в центр, в мастерскую..
— Да погоди ты! — вмешался Лешка. — Ты что, забыл, что номер мастерской тебе сказали? Номер три! Только мы решили, что это номер квартиры…
— Точно! Номер три! — хлопнул я себя по лбу.
Буркалов?.. — недоуменно нахмурился охранник. — Тогда, ребята, вам не повезло. Он, как бы это сказать, человек не очень обязательный. Вполне мог бесплатное объявление засандалить, решив, что ему предметы старины нужны, да и забыть об этом объявлении. Хотя он-то себя великим дельцом считает. Раза два, по-моему, привозил из своих поездок иконы, в окрестных деревеньках купленные, и продавал их так, что месяц-другой мог жить безбедно. Хотя, по моему разумению, дурили его с ценами на эти иконы. И все равно… Да, а какой у него телефон-то квартиры? — охранник сверился со своими записями. — А, вот, телефон для срочной связи, если его в мастерской нет, 465-25…
— Все точно! — сказал я. — Я сейчас припоминаю, что такой телефон и был.
— А когда вы с ним говорили? — поинтересовался охранник.
Мы с Лешкой переглянулись.
— Позавчера, — сказал я неуверенно. — А то и в среду. Дело в том, что сегодня — первый выходной, а в учебные дни у нас нет времени на разъезды… Но когда мы спросили, можно ли подойти в субботу, он нам ответил, что да, конечно…
— Точно, Буркалов. В среду он еще, кажется, был в Москве… А чего ж вещей у вас с собой нет? — вдруг полюбопытствовал охранник.
— А мы список составили, чтобы зря не таскать, — я похлопал себя по карману. — Там есть громоздкое барахло: старинный корпус от часов, оклад от иконы, и всякое такое. Вот мы и думали — пусть он отметит, что возьмет, и цены проставит, а мы уж привезем, если сойдемся в цене…
— Разумно, — кивнул охранник. — И где вы все это набрали? Небось, на свалках и в выселенных домах?
— Именно там! — энергично отозвался Лешка. — Там, вообще, такое найти можно!
— Что ж, ребята, — сказал охранник. — Не мое, конечно, дело, но связываться с Буркаловым — дохлый номер. Поэтому, если совета хотите, ступайте и ищите других покупателей.
— А может, позвонить ему? — спросил я.
— Да там наверняка никто трубку брать не будет! — ответил охранник. — Он ведь один живет.
— Что ж, спасибо вам, — сказал я. — Пойдем тогда, поищем в другом месте. Мы еще кое-какие телефоны выписали, где люди хотят всякую старину купить.
— Идите, идите, — усмехнулся охранник. — Все правильно. В наши дни, как потопаешь, так и полопаешь, даже в вашем возрасте.
И мы с Лешкой удалились.
— Да здравствуют болтливые охранники! — сказал я, когда мы немного отошли от дома… — Сколько всего мы узнали!
— Если бы мы были взрослыми, он, может, так и не болтал, — резонно заметил Лешка. — А с ребятами что ж языком не почесать…
— Это ладно… — ответил я. — Но что мы теперь делать будем? К кому могла идти эта старушка? Живет там какой-то странный «любитель искусств», довольно богатый мужик. Но его сейчас нет дома, и вряд ли он стал бы давать ключ от своей квартиры какой-то старушенции. Дома только эти молодые художники, Васьковы…
Значит старушка должна была топать к ним. Но они, вроде, совсем другими делами занимаются. Им, модным художникам, незачем выпекать дешевые подделки. Да тут еще всплыло, что у Буркалова был свой интерес к иконам… А ты что думаешь?
— Есть у меня одна версия… — сказал Лешка. — Но давай-ка сначала осмотрим этот дом с задней стороны.
— Ты думаешь, с задней стороны можно как-то подобраться к мастерским по пожарной лестнице или другим способом? — спросил я.
— Угу, думаю, — кивнул Лешка. — Ты же знаешь эти старые московские дворы.
И мы, свернув в проход между домами, пошли по узкой дорожке.
С задней стороны дома и впрямь творилось невесть что. Там, спрятанные подальше от глаз, доживали свой век металлические гаражи, которые, наверное, еще для «Побед» ставили, и которые теперь, похоже, больше служили хранилищами всякого барахла. К ним приткнулись металлические контейнеры для мусора, и над этим окруженном стенами закутком нависало какое-то нежилое двухэтажное строение. И в этом строении и впрямь были внешние лесенки, по которым, если захотеть, можно было подняться на крышу соседнего дома.
— Если мы здесь поднимемся, — прикинул я, — то охранник нас точно не увидит. И пробираться нам надо вон на тот угол, потому что именно там подъезд, в который вошла старушка. Правда, старушка может и не иметь никакого отношения к мастерским, а мастерские — это так, совпадение.
— Совпадение такое, что просто совпадением его вряд ли можно назвать, — возразил Алешка. — Ты и сам веришь, что разгадка всему — в одной из мастерских. Хотя… — он задумался, наморщив лоб. — Хотя, возможно, в твоих словах есть доля правды, и тогда это объясняет неувязку, которая меня смутила…
— Так что у тебя за версия? — спросил я.
— Смотри, — Лешка вздохнул. — Ты согласен, что, по большому счету, вся эта возня с подделками — копеечный бизнес?
— То есть? — я не совсем понял.
— Ну, продают они одну икону от тысячи до двух тысяч рублей. Что-то идет старушке, что-то получает изготовитель подделки. Каждый день старушка с иконой стоять не может, да и на любую подделку время надо. Ну, допустим, старушка стоит по выходным. В месяц выходных дней бывает от восьми до десяти, так? Даже если какие-то иконы она умудряется продать за сто долларов, то все равно выходит, в лучшем случае, пятьсот долларов в месяц. А вернее, четыреста. Сто, скажем, идет старушке, триста — изготовителю подделок. И из этих трехсот он должен еще и краски купить, и хорошие доски, — все это сейчас стоит очень дорого. Да еще, наверное, какую-то сумму надо выделить старушке, на случай, если милиция к ней прицепится. Допуская, что изготовителю подделок остается долларов четыреста, все равно, это слишком маленькие деньги, чтобы такой бизнес представлял интерес для серьезных преступников.