Граница в роще Сосновой

— Ага! — обрадовался командир роты. — Приказ командарма. Идти к берегу. Сдать флот десанту. Наконец-то! Сжарились на солнце в уголь… Постой, а куда же это он исчез?
Но сигнальщик уже снова поднялся из кустов. Быстро отмахал «пять — семь — три» и пошел писать открытым текстом: «Командарм приказал. Быстро. Десант ждет». Флажки так и мелькали.
— Вот разошелся! Ничего и не поймешь толком, — жаловался ротный. — Видно, спешат. Открытым текстом, шпарит.
Арка по инерции честно перевел текст и тотчас спохватился: ведь это же конец! Отправят в штаб. И решил: «Убегу!»
Лодки быстро пошли к берегу. На трех из них, кроме гребцов и охраны, сидело по одному «пленному». Подъехав, увидели, что в кустах, рядом с сигнальщиком стоит еще много бойцов.
— Ближе к мысу причаливай! К мы-су-у! — закричали сверху.
Лодки рядошком вползли носами на песок. По тропке спускались десантники.
— Какой полк? — крикнул командир охраны.
— Жмуркина! — донеслось в ответ.
Ротный всматривался в подходящих десантников. Ни одного знакомого. Нет, вот этого крепкого парня с русым чубом, идущего впереди, он, кажется, знает… Да ведь это же горнист!..
— Назад! — заорал он охране. — Красные!!!
Но было уже поздно. «Красные» были в десяти шагах. Из-за мыса выскочило еще с десяток крепких парней и моментально обезвредили охрану у лодок. Арка, раньше других узнавший Сережку, сам сорвал повязку с командира роты охраны…
— Никто не удрал? — спросил Сергей, оглядывая поле боя. Арка глазами пересчитал пленных. Одиннадцать.
— Даже один лишний, — улыбнулся он.
— Это сигнальщик, — уточнил Сережка. — Ну ты, разведчик липовый, ты хоть знаешь, на чем засыпался?!
— Знаю, — потупился Арка под насмешливым взглядом друга. — Поднялся над кустом… На одну секунду, Серега!
— А ты думал — они дурней нас? — Сережка шутливо, но довольно крепко дал Арке по шее и добавил: — Хорошо еще, что сигнальщик шляпой оказался.
Арка благодарно улыбнулся Сергею и в первый раз прямо посмотрел в глаза:
— Я уж думал — пропал.
— Дурбень. Разве ж мы вас бросили бы…
Зашуршали о песок днища, и флотилия, отойдя подальше от берега, взяла курс на норд — прямо к штабу армии «красных».
Пляж опустел. Небольшие волны зализали следы килей на песке. Будто тут никогда ничего и не было.
 
«БУДЬТЕ УВЕРЕНЫ, ИВАН СИДОРОВИЧ!»
Второй посыльный нашел Жмуркина, когда он, отсидевшись в зарослях и избежав столкновения с бригадой Кожина, благополучно убрался на свою территорию. Приказу Жмуркин обрадовался и поспешил к штабу… Иван Сидорович прошелся перед строем полка.
— Молодцы, ребята! Хорошо сражались. Одних пленных тридцать пять. Это же целый полк! С таким орлом, как ваш командир…
По лицу Жмуркина расползлась улыбка. Он приосанился, лихо сдвинул на затылок свою знаменитую соломенную шляпу.
— Тоже мне… нашел орла, — пробурчал Тишка Перекатиполе.
— Что? — спросил Иван Сидорович. — Ты что-то сказал?
Опустив глаза, Тишка молчал, только беззвучно шевелились губы.
— Да не слушайте вы его! — выскочил Жмуркин. — Он немножко того… — и покрутил пальцем у виска, — заговаривается.
— Сам ты «того»! — вспылил Тишка.
— Прекратить разговоры!.. Мало того, что меня перебил, так еще и склоку какую-то затеял… Повторяю. Уверен, что с таким авторитетным командиром вы захватите знамя противника, — уже без особого подъема закончил речь Иван Сидорович.
— Будьте уверены, Иван Сидорович! Считайте, что дело в шляпе! — совсем не по-военному ответил Жмуркин. — Через час принесу знамя «красных» к вам в штаб.
План захвата знамени «красных» Жмуркин решил просто. «Подберемся к противнику и захватим «языка», девчонку какую-нибудь поплаксивей. Припугнем, допросим, и она нам все расскажет. А потом две роты пошлю в лоб, чтобы отвлечь. А с третьей — зайду в тыл. Пока «красные» будут драться, утащу у них знамя».
Так он и сделал. Скрытно, по зарослям орешника вывел свой полк к самому берегу моря. По-над хатами рыбачьего поселка пробрался в глубокий тыл «красных». Только хотел с помощником отправиться за «языком», как Тишка закричал с тополя:
— Вань-ка-а! Знамя ихнее вижу!
— Что ты мелешь, балаболка! — обозлился Жмуркин за то, что сам не догадался осмотреть местность с дерева.
Жмуркин мигом влез на дерево и увидел: на высоком пригорке, на каком-то пеньке, развевается красное знамя…
Легкий характер у Ивана Жмуркина. Себя он считал умным и хитрым. А других… Все вопросы он решал одним махом. А если что не удавалось — тотчас бросал и занимался другим. Не интересовало его: почему не вышло? Или, что нужно, чтобы вышло… Все трудное и неинтересное он обходил стороной. «Что я — лошадь! Пускай лошадь думает. У нее голова большая», — говорил он друзьям и первый смеялся своей шутке.
И на этот раз он долго не раздумывал. А тотчас решил: «А потому, что дураки! Нам же еще и лучше. Не надо «языка» брать».
— Перекатиполе! — закричал он Тишке, стоявшему рядом.
— Ну чего ты? Опять?..
— Отставить разговоры, Перекатиполе. Слушай боевой приказ! — выпучив темные нахальные глаза, потребовал Ванька.
— Ну слушаю… ничего, кроме глупостей, ты не скажешь.
— Ты мне не огрызайся. А то вмиг разжалую!
— Ну и пожалуйста. Ты же орел! Вот и командуй.
Но хитрый Ванька будто и не слышал последних слов Тишки:
— Заляжешь со второй и третьей ротами посреди того орешника. И, как только я помахаю тебе шляпой, шумите, орите и лезьте на охрану. А я с первой ротой от ручья как трахну им в спину. Вот тут и знамя наше!.. Ну все, шабаш! — и Иван Жмуркин с первой ротой пошел в обход позиций противника к ручью Безымянному. Чуть погодя, пригибаясь и перебегая от куста к кусту, повел свои роты на рубеж атаки и Тишка Перекатиполе.
 
ПЕРЕД ДАЛЬНИМ ПОХОДОМ
В десять часов командарм вызвал к себе Сергея с Бобом и Аркой, Андрея Кожина и Лауру.
— Ну вот, теперь самое время для начала вашей операции «Клещи». Пока противник перестроит свои планы — пройдет время. Удар должен быть сильным. Иначе знамя не добыть. Поэтому выделяю третий полк Лауры Веласкес и бригаду Кожина. Начало операции в 10.20. Конец не позже 11.30. Главное: взаимная выручка, одновременность удара… И не распыляйте сил. Ну, удачи вам!..
Перед дальним походом Сергей с друзьями держали совет.
План «Клещи», возникший в Сережкиной голове, когда он с друзьями лежал в зарослях у поляны Треугольной и смотрел на знамя противника, план этот, дополненный друзьями, был их совместным творением, а теперь, утвержденный командармом, стал приказом.
Труднее всего было с сигналами. Но опыт Боба и Андрея Кожина, трофейная сирена, обнаруженная в одной из захваченных лодок, и яркое солнце в зените на безоблачном голубом небе — помогли решить и этот вопрос. А вот как быть со временем? В лагере всего трое часов: у командарма, завхоза и одного вожатого.
— Возьмите, — решительно заявил Боб, снимая большие ручные часы, которые ему одолжил вожатый. — Обойдусь.
— Эх, еще бы одни часики! — досадовал Сергей.
— Сережа, у меня есть… абуела [3] носила. Только они очень старые, и у них это… пружина после починки короткая, — вспыхнув румянцем, заговорила Лаура.
— А сколько они идут?
— Шесть-семь часов, если пружина до конца заведена.
— А когда заводила? — спросил Боб.
— Когда выходила из лагеря.
— Ха! — удивился Арка. — В чем же дело? Возьми и заведи.
— Ключик в лагере остался… Он такой маленький. Боялась потерять. Вот, — Лаура сняла с шеи медальон на тоненькой цепочке, изготовленный в виде штурвального колеса корабля.