50 оттенков свободы

Случилось это в воскресенье, после его дня рождения, когда мы все — Элиот, Кейт, Грейс и я — сидели в кухне за легким завтраком и обсуждали достоинства и недостатки бекона и колбасы. Каррик и Кристиан читали воскресную газету…
— Вы только посмотрите, — пищит Миа, ставя на стол перед нами свой нетбук. — На вебсайте «Сиэтл Нуз» сказано, что Кристиан собирается обручиться.
— Уже? — удивляется Грейс и тут же поджимает губы — вспомнив, должно быть, что-то неприятное. Кристиан хмурится. Миа читает колонку вслух:
— «До нас дошло известие, что один из самых завидных холостяков, небезызвестный Кристиан Грей, наконец-то раскололся, и мы, если прислушаемся, можем услышать звон свадебных колоколов. Но кто же счастливая избранница? „Нуз“ пытается это выяснить. Держу пари, леди предложен неплохой брачный контракт».
Миа хихикает и тут же умолкает, поймав сердитый взгляд Кристиана. В кухне воцаряется тишина, а температура как будто падает до нуля.
О нет! Брачный контракт? Мне эта мысль и в голову не приходила. Я нервно сглатываю, чувствуя, как от лица отливает кровь. «Пожалуйста, земля, расступись и поглоти меня!» — молю я про себя. Кристиан ерзает в кресле, и я настороженно смотрю на него.
— Нет, — беззвучно, одними губами, говорит он мне.
— Кристиан, — подает голос Каррик.
— Не собираюсь обсуждать это еще раз, — недовольно бросает Кристиан.
Каррик нервно смотрит на меня и уже открывает рот…
— Никакого контракта! — почти кричит Кристиан и, демонстративно игнорируя присутствующих, возвращается к газете. Все смотрят на меня, потом снова на него, потом куда угодно, только не нас двоих.
— Кристиан, — говорю я, — я подпишу все, что вы с мистером Греем только хотите.
Черт, мне ведь не впервой. Чего я только не подписывала. Кристиан поднимает голову и бросает на меня недовольный взгляд.
— Нет! — Я бледнею. — Это для твоей же пользы.
— Кристиан, Ана, думаю, вам лучше обсудить это наедине, — вмешивается Грейс, сердито поглядывая на Каррика и Миа. Ну и ну, похоже, у них тоже проблемы.
— Ана, к тебе это не относится, — успокаивает меня Каррик. — И пожалуйста, называй меня по имени.
Кристиан смотрит на своего отца с холодным прищуром, и мне делается не по себе. Черт… Он и впрямь псих.
Разговор возобновляется, Миа и Кейт поднимаются и начинают убирать со стола.
— Я определенно предпочитаю колбасу, — объявляет Элиот.
Я смотрю на побелевшие костяшки пальцев. Дело дрянь. Надеюсь, мистер и миссис Грей не считают меня какой-то вымогательницей. Кристиан наклоняется и берет мои руки в свои.
— Перестань.
Откуда ему знать, о чем я думаю?
— Не обращай внимания на отца, — говорит он тихо, чтобы слышала только я одна. — Он не в духе из-за Элены. Целили в меня. Матери следовало бы помалкивать.
Я знаю, что Кристиан еще не отошел после «разговора» с Карриком и Эленой прошлым вечером.
— Он прав. Ты очень богат, а я не принесу в семью ничего, кроме выплат по студенческому кредиту.
— Анастейша, если уйдешь, можешь забрать все, — говорит он, глядя на меня уныло. — Однажды ты уже уходила. Я знаю, каково это.
Ни черта себе!
— Тогда было совсем другое, — шепчу я, тронутая его искренностью. — Но, может быть, ты захочешь уйти. — Меня едва не тошнит от этой мысли.
Он фыркает и качает головой.
— Кристиан, ты же знаешь, я могу сделать что-нибудь… сглупить… и ты… — Я снова опускаю голову и смотрю на сцепленные пальцы. Меня пронзает боль, и предложение остается незаконченным. Потерять Кристиана… черт.
— Перестань. Прекрати немедленно. Вопрос закрыт. Мы больше не обсуждаем это. Никакого брачного контракта не будет. Ни сейчас, ни когда-либо. — Он выразительно смотрит на меня, потом переводит взгляд на Грейс. — Мама, мы можем провести свадьбу здесь?
Больше он об этом не заговаривал и при каждой возможности старался укрепить меня в мысли, что его состояние и мое тоже. Я с ужасом вспоминаю тот сумасшедший тур шоппинга, в который Кристиан отправил нас с Кэролайн Эктон, его личным шоппером из «Нейман Маркус», перед медовым месяцем. Лишь бикини обошлось в пятьсот сорок долларов. Да, конечно, красивое и все такое, но разве не безумие тратить бешеные деньги на четыре треугольных клочка ткани?
— Ты привыкнешь. — Голос Кристиана вторгается в мои мысли. Он возвращается за стол.
— Привыкну к чему?
— К деньгам. — Мой муж закатывает глаза.
Ну, может быть, со временем. Я пододвигаю ему блюдо с соленым миндалем и кешью.
— Ваши орешки, сэр, — с невозмутимым видом сообщаю я, пытаясь привнести в наш разговор немного юмора и развеять мрачные тучи, собравшиеся над головой после моей оплошности с бикини.
— Мои орешки теперь и ваши. — Кристиан усмехается и берет миндаль. Шутка удалась, и его глаза блестят от удовольствия. Он облизывает губы. — Выпей, и пойдем в спальню.
Что?
— Пей. — Глаза его темнеют.
Ох, этот взгляд вполне мог бы вызвать глобальное потепление. Не сводя с мужа глаз, я беру стакан и выпиваю все, до донышка. Кристиан наблюдает за мной с открытым ртом и похотливой ухмылкой, потом встает и склоняется надо мной.
— Я намерен показать тебе кое-что. Для примера. Идем. Не писай, — добавляет он шепотом.
Не писай? Как грубо. Мое подсознание с тревогой отрывается от книги — «Полное собрание сочинений Чарльза Диккенса, том 1».
— Это не то, что ты думаешь. — Кристиан усмехается. Он такой сексуальный, такой веселый. Устоять невозможно.
— Ладно. — Я подаю ему руку, просто потому, что могла бы доверить саму жизнь. Что он придумал? Сердце уже колотится в предвкушении чего-то необычного.
Кристиан ведет меня через палубу, через роскошно обставленный салон, по узкому коридору, через столовую и, наконец, вниз по ступенькам в главную каюту. Здесь уже все прибрано, постель застелена. Симпатичная комната. Два иллюминатора, по оба борта, темная мебель орехового дерева, кремовые стены, в отделке преобладают два цвета — золотистый и красный.
Кристиан выпускает мою руку, стаскивает через голову и кидает на стул футболку. Сбрасывает шлепанцы. Одним движением освобождается от шортов и трусов. Ну и ну. Мне, наверно, никогда не надоест смотреть на него обнаженного. Абсолютно роскошный и весь мой. Кожа как будто светится — он тоже загорел, волосы отросли и свисают на лоб. Как же мне повезло, как повезло!
Он поднимает руку, берет меня за подбородок, оттягивает немного, чтобы я перестала терзать нижнюю губу, и проводит по ней большим пальцем.
— Так-то лучше. — Кристиан поворачивается, идет к внушительному шкафу, где хранится вся его одежда, и достает из нижнего ящика две пары наручников и повязку.
Наручники! Ими мы еще не пользовались. Я нервно оглядываюсь на кровать. И к чему он собирается их приковывать? Кристиан пристально смотрит на меня темными, лучистыми глазами.
— Бывает довольно больно. Если натягивать слишком сильно, они впиваются в кожу. — Он поднимает одну пару. — Но я хочу попробовать их сегодня на тебе.
Ни фига себе. У меня пересыхает во рту.
— Вот. — Он протягивает их мне. — Хочешь попробовать для начала?
Наручники тяжелые, металл холодный. Надеюсь, мне никогда не придется носить их по-настоящему.
Кристиан не сводит с меня глаз.
— Где ключи? — Мой голос слегка дрожит.
Он протягивает руку, на ладони — маленький металлический ключик.
— Подходит к обеим парам. И вообще ко всем.
Интересно, сколько их у него? В музейном сундуке ничего такого не было.
Кристиан ведет указательным пальцем по моей щеке, потом наклоняется, словно хочет поцеловать.
— Хочешь поиграть? — От одного лишь звука его низкого голоса все внутри меня устремляется вниз, где уже шевелятся щупальца желания.
— Да, — выдыхаю я.
— Хорошо. — Он легко касается губами моего лба. — Нам понадобится пароль.
Что?
— Одного лишь «стоп» недостаточно, потому что ты можешь произнести его, сама того не желая. — Он трется об меня носом — это единственный контакт между нами.
Что он имеет в виду? Сердце колотится все сильнее. Черт… Как у него это получается?
— Больно не будет. Но напряжение будет, и тебе придется несладко, потому что двигаться я тебе не позволю. Договорились?
Ух ты. Мне уже жарко. Не хватает воздуха. Я пыхчу, как паровоз. Какое счастье, что я замужем за этим мужчиной, иначе все это выглядело бы весьма неудобно. Взгляд невольно прыгает вниз.
— Договорились, — едва слышно отвечаю я.
— Выбери слово, Ана.
Ох.
— Пароль.
— Попсикл.[6]
— Попсикл? — удивленно повторяет он.
— Да.

Кристиан отстраняется и задумчиво смотрит на меня сверху вниз.
— Интересный выбор. Подними руки.
Я послушно поднимаю, и Кристиан берет мое платье за подол, стягивает через голову, бросает на пол. Потом протягивает руку, и я отдаю ему наручники. Он кладет обе пары на прикроватный столик, рядом с повязкой, и срывает покрывало.
— Повернись.
Поворачиваюсь. Он расстегивает топ, и тот падает на пол.
— Завтра я пришпилю его к тебе, — ворчит Кристиан и тянет за ленту. Волосы рассыпаются. Он собирает их в руку и несильно тянет. Я делаю шаг назад. Прижимаюсь к его груди. К его члену. Он снова тянет за волосы, заставляя меня склонить голову набок, и целует шею.
— Ты была такая непослушная, — шепчет мне на ухо Кристиан, и по коже бегут мурашки.
— Да, — выдыхаю я.
— М-м-м. И что мы будем с этим делать?
— Научи меня жить с этим. — Его мягкие, легкие поцелуи сводят с ума. Он усмехается мне в шею.
— А, миссис Грей. Вы, как всегда, оптимистка.
Он выпрямляется. Аккуратно разделяет мои волосы на три пряди, неспешно их переплетает и перевязывает моей лентой. Потом осторожно натягивает косичку и склоняется к моему уху.
— Я преподам тебе урок.
Кристиан вдруг хватает меня за талию, садится на кровать и бросает меня поперек колен, так что я чувствую под собой его эрекцию. Он шлепает меня по попе, сильно. Я вскрикиваю и оказываюсь на спине, а он стоит надо мной, смотрит сверху, и его серые глаза как будто плавятся. Я вот-вот вспыхну.
— Ты такая красивая.
Его пальцы бегут вверх по моему бедру. Ощущение такое, словно под кожей звенят звоночки. Не сводя с меня глаз, он поднимается и берет обе пары наручников. Хватает мою левую ногу и защелкивает браслет на лодыжке. Ох! Повторяет то же самое с правой ногой. Интересно, к чему он собирается меня приковать?
— Сядь!
Я беспрекословно повинуюсь.
— Обхвати колени.
Я недоуменно моргаю, потом подтягиваю колени и обхватываю их обеими руками. Он наклоняется, берет меня за подбородок, нежно целует в губы и натягивает на глаза повязку. Я ничего не вижу и слышу только частое дыхание и звук плещущейся о борт яхты воды.
Уф. Я уже на взводе.
— Какой у нас пароль, Анастейша?
— «Попсикл».
— Хорошо. — Кристиан берет мою левую руку, защелкивает браслет на запястье и повторяет ту же процедуру с правой рукой. Теперь обе мои руки пристегнуты к ногам, левая — к левой, правая — к правой. Вытянуть ноги невозможно. Тяжело.
— А теперь, — выдыхает Кристиан, — я буду трахать тебя, пока не закричишь.
Что? Мне вдруг становится нечем дышать.
Он хватает меня за ступни и толкает, так что я падаю на спину. Ноги у меня согнуты, и другой вариант невозможен. Я напрягаюсь, и наручники впиваются в кожу. Он прав, мне почти больно. Ощущения непривычные… я связана и беспомощна… на яхте. Кристиан раздвигает лодыжки, и я издаю стон.
Он покрывает поцелуями внутреннюю сторону моего бедра, и я хочу извиваться под ним, но не могу. Не могу пошевелить бедрами. Не могу вообще ничего.
— Тебе придется принять все наслаждение, Анастейша. Не двигайся. — Он наклоняется и прокладывает дорожку из поцелуев по нижнему краю бикини. Потом стягивает. Нагая и беззащитная, я полностью в его власти. Он целует меня в живот, легонько покусывает пупок.
— О-ох, — выдыхаю я. Не думала, что будет так нелегко. Поцелуи вперемешку с покусываниями тянутся вверх, к грудям.
— Ш-ш-ш, — успокаивает меня Кристиан. — Ты такая красивая, Ана.
Я стону. Мне неудобно. Мне это не нравится. Я не могу двигать бедрами, не могу отвечать на его прикосновения своим ритмом. Стону, натягиваю оковы, и металл снова врезается в кожу.
Я вскрикиваю и скрежещу зубами.
— Ты сводишь меня с ума, — шепчет он. — Поэтому и я сведу тебя с ума. — Опускается сверху, удерживая вес на локтях, и принимается за мои груди. Покусывает, посасывает, стискивает соски пальцами… Я вся трепещу, я горю и мечусь. Кристиан не останавливается. О… пожалуйста… Я чувствую ритмичное давление его плоти.
— Кристиан…
Кожей ощущаю его победную улыбку.
— Мне взять тебя так? — спрашивает он, прижавшись губами к уже затвердевшему соску. — Ты же знаешь, я могу. — Он с силой втягивает, и я вскрикиваю — наслаждение пронзает, словно копьем, от груди до паха. И я ничего не могу сделать.
— Да, — лепечу я жалобно.
— Детка, это было бы слишком легко.
— Пожалуйста…
— Ш-ш-ш. — Он проходит зубами по подбородку, губы перелетают ко рту, я хватаю воздух и замираю. Его язык вторгается в мой рот, рыщет, осваивается, ведет себя по-хозяйски, но и мой не сдается — бросается ему навстречу, вступает в схватку. У меня во рту вкус джина, Кристиана Грея и моря. Он хватает меня за подбородок, удерживает, не позволяет отвернуться.
— Не дергайся, детка. Мне нужно, чтобы ты не дергалась, — шепчет он.
— Я хочу видеть тебя.
— Нет, Ана, нет. Так ты больше почувствуешь. — Он входит в меня, медленно, чуть-чуть. Я бы ответила, подалась навстречу, но не могу пошевелиться. Он выходит.
— А-а! Кристиан… пожалуйста!
— Еще? — дразнит он хрипловатым шепотом.
— Кристиан!
Он снова входит в меня и снова выходит, продолжая целовать и крутить мои соски пальцами. Наслаждение уже достигает критической черты.
— Нет!
— Ты меня хочешь, Анастейша?
— Да, — молю я.
— Так и скажи, — шепчет он, дразня меня снова и снова.
— Да, я хочу тебя, — всхлипываю я. — Пожалуйста.
Тихий вздох над ухом.
— Раз хочешь, то и получишь.
Он приподнимается и вторгается в меня со всей силой. Я вскрикиваю, мотаю головой, мечусь, а он атакует снова и снова, выбрав целью мое самое чувствительное место. Ощущения переполняют меня, сладкая боль наслаждения заливает меня всю, а я не могу двигаться. Он замирает, потом начинает водить бедрами по кругу, и это движение передается мне, расходится во все стороны и вглубь.
— Почему ты не повинуешься мне, Ана?
— Прекрати, Кристиан. Перестань…
Он не обращает внимания на мои мольбы, ввинчивается все глубже, потом медленно выходит и снова вторгается.
— Отвечай. Почему? — шипит он, и я смутно понимаю, что он уже скрипит зубами.
Я вскрикиваю неразборчиво… это уже слишком.
— Отвечай.
— Кристиан…
— Ана, мне нужно знать.
Он снова входит в меня, на всю глубину, и во мне нарастает напряжение: оно раскатывается, поглощает, разбегается кругами из глубины меня, достигает каждой части тела, каждого впивающегося в кожу браслета.
— Не знаю! — выкрикиваю я. — Потому что могу! Потому что люблю тебя! Пожалуйста, Кристиан!
Он громко стонет, и ритм его атак ускоряется, а удары проникают все глубже. Я пытаюсь впитать все, но волна слишком велика, слишком сильна, и она затопляет меня. Мой мозг взрывается… тело взрывается… я хочу вытянуть ноги, хочу контролировать надвигающийся оргазм — и не могу. Я беспомощна, я — его, только его, я обречена подчиняться и следовать его желаниям… Слезы наворачиваются на глаза. Напряжение разрывает меня изнутри. Я не могу остановить его. Я не хочу его останавливать… я хочу… я хочу… о нет… о нет… это…
— Вот так, — рычит сквозь стиснутые зубы Кристиан. — Вот оно, детка, почувствуй!
Я как будто взрываюсь, и не один раз, но несколько; меня сотрясает очередь взрывов, и я кричу во весь голос, а меня разносит на кусочки оргазм, меня опаляет огненный всепоглощающий вал. Я выжжена, разбита и растерзана, слезы текут по лицу, меня сотрясает дрожь затихающей пульсации.
Все еще оставаясь во мне, Кристиан поднимается на колени, подтягивает меня к себе и изливается в мое еще дрожащее лоно. Здесь все смешалось, здесь ад встретился с раем, здесь гедонизм дал себе полную волю.
Кристиан срывает повязку и целует меня. Целует глаза, нос, щеки. Сжимает ладонями лицо, слизывает слезы.
— Я люблю вас, миссис Грей, — выдыхает он. — Хотя вы и сводите меня с ума — но с вами я чувствую себя живым.
У меня нет сил ответить, открыть глаза или рот. Кристиан бережно поднимает меня и кладет на кровать.
Я лепечу что-то неразборчиво-протестное. Он встает с кровати и отстегивает наручники. Освободив меня, осторожно растирает мои лодыжки и запястья, потом ложится рядом и заключает в свои объятия. Я вытягиваю ноги. Как же хорошо! Да, такого оргазма У меня еще точно не было. Хммм… Так вот оно какое, трах-наказание от Пятидесяти Оттенков Кристиана Грея.
Мне определенно нужно почаще нарушать правила.