Кыш и Двапортфеля: Повести

На улице Снежка наконец сказала мне своё желание. Она хотела, чтобы я завтра принёс в школу щенка.
— Прямо на урок? — ужаснулся я.
Но Снежка согласилась, что можно принести Кыша на переменке, а потом отнести обратно.
— Лучше ты приходи ко мне и смотри на него сколько хочешь, — сказал я. — И у меня, и у Кыша испытательный срок. Если он попадётся в школе, знаешь, что будет?
— Скажи уж, что струсил, — усмехнулась Снежка. — Я тебе сказала своё желание, а ты струсил.
— Не струсил, а дисциплина, — сказал я. — Вот кончится испытательный срок, и принесу Кыша. Честное слово.
— Ну ладно, — смягчилась Снежка. — А знаешь, какое желание у меня было сначала? Фамилию твою взять. Мне она очень нравится.
— Обыкновенная фамилия. Бери, если хочешь, — сказал я.
— Я бы взяла. И мне бы говорили: «Соколова-Сероглазова! Иди к доске». Ведь у нас в классе есть девочка с двойной фамилией — Иванова-Зеленко. Только так нельзя. Я уже узнавала у бабушки, — пожалела Снежка.
Напоследок она спросила номер моей квартиры, пообещала как-нибудь зайти, и мы попрощались…
 
ГЛАВА 24
Как только я отвязал Кыша, он сразу забыл про обиду, запрыгал вокруг меня, стараясь лизнуть руку и радостно визжа.
Я налил супа себе и ему. Он посмотрел на миску, понюхал её, зашевелил ушами и спросил:
«Р-ра! А где же кость?»
— Сегодня нет кости. Вот позанимаемся, пойдём в магазин и купим за девяносто копеек суповой набор. Там много костей. Хватит и тебе, и папе. Ешь.
Кыш вытащил из-под матрасика кость, положил её в миску и только тогда начал лакать суп.
«Ну и ну! — удивился я. — Прямо в моего папу!»
В подъезде, когда мы шли гулять и в магазин, нас обогнал Рудик Барышкин с Герой. Мы с Кышем встали в угол, уступив им дорогу, но Рудик, проходя мимо нас, дёрнул Геру за поводок. Она замерла, раскрыв пасть, не рычала, не лаяла, только шерсть у неё на загривке встала дыбом и глаза налились кровью.
А маленький Кыш подумал, что, если Гера не рычит, значит, ей захотелось наконец с ним поиграть, и робко завилял хвостом.
Я крепко держал в руке поводок. У меня в этот раз не было ни страха, ни обиды. Мне стало как-то холодно и пусто, и снова я никак не мог понять, зачем взрослому Рудику и огромной Гере над нами издеваться. А страха у меня не было.
Рудик с Герой, наверно, вдоволь порадовались, смотря на нас с Кышем, загнанных в угол.
Мы вышли на улицу за ними следом.
Оказывается, их ждала у подъезда та самая девочка-старшеклассница Оля, которая, когда первого сентября мне было обидно и грустно, погладила меня по голове и велела не вешать нос.
Оля улыбнулась, заметив нас, и, как в тот раз, мне стало сразу легче и веселей. Рудик что-то сказал ей, показав пальцем в нашу сторону…
Мы пошли с Кышем в магазин покупать суповой набор, в котором было много хороших костей. Кыш постепенно привыкал ходить со мною рядом и не путаться в ногах.
Купив всё, что велела мама, мы вернулись домой.
В подъезде я заглянул в почтовый ящик и от волнения, как на уроке, всё перепутав, сказал Кышу:
— Р-ры!
А Кыш переспросил:
«Р-ра?»
Я быстро сбегал за ключиком, открыл ящик, поднял Кыша и велел понюхать. И, по-моему, Кыш учуял запах своей любимой кости.
Он спрыгнул на пол и потянул меня вверх по лестнице. Мы прямо взлетели на четвёртый этаж.
Я задыхался от волнения. Ноздри у Кыша так и трепетали, Когда он в последний раз принюхался, перепроверил себя и с лаем бросился на обитую чёрной кожей дверь сорок первой квартиры. А я нажал кнопку звонка.
Я сообразил, что Кыш меня привёл к двери квартиры Рудика, только тогда, когда мы после Гериного рыка слетели с лестницы ещё быстрее, чем взлетели.
Наверно, пока мы были в магазине, Рудик успел прогулять Геру, оставил её дома, а сам с Олей опять куда-то ушёл.
Кыш весь трясся от возмущения. Я старался обдумать, что его привело к Рудику: действительно запах кости или просто собачий след? И неужели сам Рудик — чемпион по плаванию! — является похитителем газет и журналов?
— Кыш, там пахло костью или тебе показалось? — спросил я.
«Р-ра! Р-ра! И ещё раз р-ра!» — сказал Кыш.
Тогда я достал с полатей кость (я незаметно спрятал её туда раньше) и отдал обрадованному Кышу. Это я сделал для того, чтобы он не думал, что Гера ворует кости. Зачем же зря наговаривать на собаку, даже если она злая и нападает на слабых.
Про эту историю я решил сразу рассказать папе, а до его прихода делал уроки. Кыш мне не мешал. Наоборот, помогал. Ему опять было интересно смотреть, как на бумаге появляются палочки и различные закорючки от букв.
В этот день мама два раза звонила, спрашивала, как дела, и сказала, что после работы пойдет по магазинам. Она осталась довольна, что у нас всё в порядке.
 
ГЛАВА 25
После домашних заданий я мог наконец заняться своим изобретением для Кыша.
Я подготовил сначала все инструменты, молоток, пилку, гвозди. Ящичек нужно было сделать широким, с невысокими краями.
Весь фокус в том, рассудил я, что щенки не «ходят» в ящик, потому что там нет столбика, у которого они поднимают лапу. Значит, нужно поставить столбик и провести испытание.
Сколотить ящик было просто. На дне его, на крестовине, я укрепил столбик, насыпал песка с мелкой галькой, который принёс со стройки, и стал ждать начала испытаний.
Как только Кыш налил очередную лужу, я ткнул его в неё носом, потом подвёл к ящику и ткнул носом в столбик. И так несколько раз.
Самое главное было впереди. Я следил за Кышем, отгонял от ножек стола и приёмника, и наконец он всё понял. Только при этом раскидал по полу песок. Но я от радости закричал:
— Ур-ра! Ур-ра!
А Кыш сказал:
«Хорошее какое изобретение! Что же ты раньше не додумался?»
— Потому что в институте не учился, — ответил я и ещё раз крикнул: — Ура!
В этот момент папа открыл ключом дверь и хмуро спросил, какое радостное событие произошло в нашей квартире.
Я показал ему ящик и объяснил, как он действует. При этом Кыш сам, без моего приказа, провёл дополнительное испытание.
Папа прямо в пальто и кепке присел от удивления на стул.
— Сам дошёл до этой идеи? — спросил он.
— Конечно, сам. Я же не умею читать! — сказал я.
— Ты ещё раз доказал, что всё гениальное — просто! Прекрасная инженерная мысль! Несмотря на абсолютную неграмотность. Молодец! — Папа снова нахмурился. — Чего не скажешь обо мне. Ну что ж! Когда научишься, напишешь заявку на изобретение, и тебе дадут патент. Я предвижу, что лизензии на производство этого ящика купит большинство развитых и развивающихся стран. Ты будешь знаменит. Тебе присвоят звание лучшего друга собак.
Папа шутил, но я понимал, что ему грустно из-за каких-то неудач.
Он поел и лёг на диван, закинув руки за голову. Потом я дождался, пока он почитает газету, и рассказал про то, что у многих соседей опять пропали журналы, а у нас — «Юный натуралист» и «Весёлые картинки».
Услышав про ловушку в нашем почтовом ящике, папа сказал, что это уже чепуха и неудачная инженерная мысль, но когда он узнал, как Кыш сразу взял след и привёл меня к квартире, то вскочил с дивана и на его щеках запрыгали желваки.
— Если Кыш ошибся, то мы зря обидим человека, — сказал папа, — хотя этот надменный хлыщик давно мне не нравится. Ты говоришь: в стенгазете его портрет? Может быть, ему показалось, что таким, как он, всё дозволено? Но я рядовой подписчик и не позволю нагло красть из своего ящика газеты и журналы. Пошли! Что-о? Душа ушла в пятки? Трус! — с презрением сказал папа. — Чемпиона и его собаки испугался? Ты всего боишься! Марш за мной! Я из тебя сделаю смелого человека!
— Ты знаешь, какая она, эта Гера? Она нас обоих искусает, и нам будут уколы делать!
— Я сказал: «Марш за мной» — или не сказал? — крикнул папа.