Приключения Ибрагима

 
Али Саттар Атакишиев
Приключения Ибрагима
 
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПЕРВОЕ,
случавшееся с Ибрагимом на базаре, где он приобрёл неожиданного друга
Ранним летним утром, напевая весёлую песню, Ибрагим бодро шагал в сторону базара. Одних людей обгонял, другие его обгоняли, и чуть ли не с каждым он успевал обменяться словечком — таким уж общительным был этот крепкий восемнадцатилетний парень.
Вот он остановился, вгляделся в придорожный куст и метнул туда комком затвердевшей земли. Зашумела листва, из-за куста выскочил ошеломлённый заяц и, растопырив длинные уши, опрометью помчался прочь. Ибрагим пронзительно свистнул вслед, заложив два пальца в рот, и расхохотался, когда заяц в одно мгновение скрылся из виду.
Впереди по дороге тащилась скрипучая арба. Предоставленная самой себе, лошадь плелась медленно и лениво, старик аробщик сладко спал на высоких козлах. Юноша догнал арбу, легко вспрыгнул на неё и осторожно взял вожжи из рук старика.
— Н-но, милая! — крикнул он, и лошадь, ощутив властную руку, ускорила шаг.
Качалась голова спящего аробщика, звенели бубенчики на шее лошади, цокали по камням копыта, будто вторя весёлой песне, которую опять затянул Ибрагим, и люди, шагавшие по дороге, оглядывались с улыбкой.
Неожиданно Ибрагим прервал песню, натянул вожжи. Спрыгнув на землю, он заботливо подсадил на арбу женщину и мальчика, который бережно прижимал к груди, должно быть, недавно родившегося маленького козлёнка. Арба останавливалась ещё не раз. На неё взобрался парень с двумя большими корзинами винограда, потом пожилая женщина, потом старик с тяжёлым двойным мешком через плечо.
— Платите деньги за проезд — сам аробщик их не попросит! — весело объявил Ибрагим, и медяки со звоном посыпались в его смуглую ладонь.
Он давно уже из-за тесноты перебрался на самый передок телеги, но всё так же задорно распевал свою песенку. Парень с виноградом пристроил поудобнее на дне арбы свои корзины, достал из-за пояса тростниковую свирель, и полилась пронзительно звонкая мелодия в аккомпанемент песне. Песню Ибрагима подхватили остальные пассажиры, и никто не замечал, что маленький козлёнок поднялся на своих слабых ножках, уткнулся мордочкой в корзину и стал поспешно объедать крупные прозрачные виноградины.
Весело бежала по широкой дороге лошадь, так же крепко спал старый аробщик, и голова его качалась во все стороны. Но вот арба с шумом въехала на базарную площадь и остановилась.
Ибрагим соскочил на землю, потряс аробщика за плечо:
— Дядя Абдулла, проснись, приехали!
Старик проснулся, поглядел вокруг непонимающими сонными глазами и, приложив к уху руку, закричал:
— А?.. Чего?
Так вот почему он мог спать всю дорогу под громкую песню пассажиров! Аробщик Абдулла был глухой.
— Чего? Зачем арбу на базар пригнал? — рассердился он и, увидев слезавших с арбы людей, замахнулся было кнутом на Ибрагима.
Тот ловко увернулся и протянул старику медяки, на пальцах объяснил, что это плата за проезд.
— Вот спасибо, сынок, — обрадовался аробщик.
Но Ибрагим уже спрыгнул с арбы, помахал старику рукой на прощанье и смешался с шумной толпой. Через минуту он бойко зазывал покупателей:
— Кому пряжу!.. Дешево отдаю!
— Сколько просишь, сынок? — Женщина в чадре тронула его за плечо.
— Дёшево, мать... С тебя возьму две монеты. Бери, не пожалеешь. Что угодно можно сделать из этой пряжи. — хоть одежду, хоть ковёр.
— Беру, — не торгуясь, сказала женщина.
— Отдаю, — в тон ей ответил Ибрагим, протянул женщине пряжу и получил свои монеты, а женщина одобрительно покачала головой: видно, ей понравился бойкий, языкастый парень.
Продав свой товар, Ибрагим заторопился к мясным рядам —надо было купить, наконец, бабушке мяса для плова. Он с трудом пробирался среди жаровен и огромных сковородок. Крикливые торговцы приглашали желающих отведать сочного шашлыка, каурмы, жареной рыбы. Воздух тут был пропитан такими аппетитными запахами, что даже у сытого человека потекли бы слюнки, не говоря уже о калеке-нищем: он униженно умолял торговца жареной рыбой дать ему хоть одну рыбёшку для его голодных детей.
— Убирайся отсюда! Если не можешь прокормить своих детей, ступай помирай вместе с ними! — заорал толстощёкий торговец, отгоняя нищего от большой сковороды, где с шипением подрумянивалась рыба.
Ибрагим, вместо того чтобы вступиться за несчастного, тоже набросился на него с бранью:
— И не совестно тебе тревожить честного мусульманина? Говорят же, убирайся!
Мало того — Ибрагим даже подтолкнул нищего в спину. Торговца обрадовала неожиданная поддержка.
— Молодец, парень! — воскликнул он. — Гони прочь этих побирушек. Они бы и нас с тобой съели, дай только волю.
И, отвернувшись от своей сковородки, торговец опять начал зазывать покупателей:
— Кому жареной рыбы! А ну подходи, не робей. Дёшево и вкусно!
Торговец и не заметил, что Ибрагим, отгоняя упиравшегося нищего, быстро стянул со сковородки две больших рыбины и, незаметно для бедняги, сунул их в его пустую суму.
— Эх, сынок, сынок, — укорял тем временем несчастный калека. — Ты такой молодой, красивый, а сердце у тебя каменное. Побойся аллаха, ведь я тоже не всегда был нищим...
Ибрагим не дал ему договорить:
— Ладно, ладно, поменьше болтай, иди скорее отсюда!
Лишь смешавшись с толпой, изумлённый нищий обнаружил в своей тощей суме подарок, какого и ожидать не смел. Он поспешно заковылял домой, не переставая удивляться, что вот бывает же так: человек говорит злые, грубые слова, а в душе добр и щедр, будто сам аллах.
Совсем иные чувства вызвало это событие у торговца рыбой. Наконец ему удалось заманить покупателя, усадить к очагу с весёлыми прибаутками.
— Располагайся поудобнее, не робей, дружок! Отведай моей рыбы, ты каждый день будешь прибегать сюда. Рыба наилучшая — сама на сковородку прыгает прямо из Куры...
Он повернулся к своей сковородке и застыл в недоумении: две самые большие, поджаристые рыбины бесследно исчезли. Похоже, не из Куры они прыгнули на сковородку, а со сковородки обратно в Куру.
Не веря своим глазам, торговец стал искать среди плошек и мисок исчезнувшую будто по волшебству рыбу. Разворотил всю посуду, даже сунул голову в очаг, а сам думал, что вот случается же такое: доверишь чужому человеку своё добро, а он тебя одурачит, как шайтан.
Ибрагим только посмеивался, глядя издали на чёрное от копоти и сажи, искажённое злобой лицо жадного торговца.
Довольный, отправился он бродить по базару. Неожиданно путь ему преградила большая толпа, образовавшая плотный круг. Люди напряжённо следили, как в этом кругу под звуки зурны и барабана дерутся с ожесточением два пса. Расталкивая собравшихся, Ибрагим пробился вперёд. Он увидел, что большой чёрный пёс подмял под себя обессиленного белого и готов в ярости растерзать его в клочья. Белому удалось вырваться — поджав хвост, он с визгом пустился наутёк, пытался спрятаться в ногах у людей, но хозяин с бранью втащил его за длинный поводок обратно в круг.
Пёс-победитель рвался в бой, владелец едва удерживал его за ошейник. А сконфуженный хозяин белого пса втянул голову в плечи, будто под градом обрушившихся на него насмешек. Теперь он вымещал на несчастной собаке свою досаду.
— Бежать вздумал? — кричал он со злобой. — А ну вперёд!
Он ударил пса ногой, тот жалобно заскулил и заметался на поводке. Пёс признал своё поражение, только хозяин всё ещё не хотел и не мог признать.