Тайна девятки усачей

— Бей! Бей! — кричали Семе.
Бревно глухо щелкнуло и распалось, как орех, обнажив круглую и тоже прогнившую сердцевину лилового цвета. Мальчишки со всех сторон осмотрели и обе половинки, напоминавшие длинные корыта, и круглую сердцевину, но ничего примечательного не нашли. Потом Сема расколол другое бревно. И опять ничего! Поиски зашли в тупик.
Санька пихнул ногой остатки расколотых бревен, и они плюхнулись в речку.
— Ты что, с ума сошел? — крикнул Мишук. — А чем мы мост накрывать будем!
— Не этой же гнилью! — ответил Санька.
— Да они и все такие! — воскликнул Мишук, посмотрев на развороченный настил.
Только сейчас мальчишки заметили, во что превратился мост. Наступила тишина. Ребята обменялись взглядами, которые выражали и разочарование, и страх, и полную растерянность.
— Сломали! — тихо и удивленно сказал Мишук и укоризненно взглянул на Саньку.
— А что! — огрызнулся тот. — Я и сейчас уверен: есть тайник.
Это было сказано из упрямства. Никакой уверенности Санька не чувствовал. Наоборот, вся затея казалась теперь до глупости наивной. Что можно спрятать в настиле из нетолстых бревен или на узких рельсах? Куда могла вести проволока, случайно зажатая бревнами и присыпанная землей?
Остальные мальчишки думали то же самое. Но их беспокоило еще и другое. Сломать мост — не шутка. Хотя по этой круговой дороге ездили редко, но все же мост есть мост. За такие штучки по голове не гладят.
— Натворили! — произнес Гриша.
— Это ты со своей проволокой! — сказал Санька.
— Я-я? — переспросил Гриша. — А кто первый про тайник болтнул?
— Хватит! — прикрикнул на них Мишук.
Хорошо все-таки, когда над тобой есть командир, который обязан в трудную минуту принимать решение и брать на себя всю ответственность. Услышав окрик звеньевого, все мальчишки испытали облегченье.
— Попробуем уложить на место, — сказал Мишук. — Впятером! А вы... — он повернулся к четверке младших усачей, — дуйте домой! Чтобы и не видели вас тут!
— Почему?— обиженным голосом протянул Геня Соков.
— Потому! Если что — уж вам-то дёры никак не миновать! Валяйте, валяйте!
Мальчишки засеменили прочь от реки. А пятеро старших начали укладывать бревна.
С опаской, как тяжелобольных, переносили ребята гнилые кругляки и прилаживали их к сохранившейся части настила. А на душе было тревожно. Бревна крошились под пальцами, прогибались под собственной тяжестью, поскрипывали и потрескивали.
— Обвалятся! — угрюмо сказал Сема.
— Держались же раньше! — возразил Вовка. — Мы их еще земелькой притрусим и притопчем — никто и не разберет!
Санька с Гришей подняли и понесли к настилу еще одно бревно. Оно вывернулось из рук, ударилось о рельсы и переломилось.
— Кончай! — сердито крикнул Мишук. — Первая же телега в реке будет.
— Западня получится, — добавил Сема. Мальчишки устало уселись на берегу.
— Бревен новых надо напилить в лесу! — предложил Санька.
— Так тебе и дали без наряда! — возразил Вовка.
— Подождите! — произнес Мишук и прислушался. — Никак едет кто-то?
Из леса, откуда выходила дорога, пересекавшая Болотнянку, донесся отдаленный шум мотора.
— Машина! — прошептал Гриша.
— Что ей тут делать? — сказал Вовка. — По этому мосту на машинах не ездили!
— Председатель на газике! — высказал догадку Мишук. — Он такой :— в любую дыру заглянуть может!
Мальчишки вскочили на ноги. Им захотелось бросить все и умчаться в деревню, подальше от этого злосчастного моста и председательского газика.
Но из леса выскочил не газик, а «Волга». Солнце блеснуло в стеклах машины и осветило кузов с шахматной дорожкой на боку.
— Такси! — крикнул Санька. Мишук перевел дух.
— Значит, не из наших. Со станции! И кого сюда черти несут? Такси по большаку всегда ходят!
— Заблудились, наверно, — предположил Гриша.
Ребята с любопытством рассматривали приближающуюся светло-серую машину, залитую красноватым светом заходящего солнца. Сквозь стекла было видно, что рядом с шофером сидит девчонка в белом платье, с розовыми бантиками в косах.
У разобранного моста водитель затормозил такси и, громко щелкнув дверцей, вышел на дорогу.
— Эй! Вас разбомбили, что ли? — спросил он у мальчишек.
Ребята не ответили.
Из машины появилась женщина. За ней — девчонка. Она скорчила смешную гримасу, сунула в рот кончик косички, рассмеялась и звонко крикнула, взглянув на Вовку:
— Смотрите, какой мяч! Футбольный прямо!
В другой раз она получила бы отпор, но сейчас ребятам было не до нее. Они и радовались, что приехали не свои, и в то же время сожалели. Все равно расплаты не миновать, так уж лучше поскорей!
— Как же мы теперь проедем? — спросила женщина у шофера. 
— Умные люди здесь не ездят!— крикнул Вовка. — Скажите спасибо, что не провалились! А тебя бы я вытаскивать из реки не стал!
Последнюю фразу Вовка адресовал девчонке и в подтверждение своих слов погрозил ей кулаком.
— Меня? Вытаскивать? — Девчонка беззаботно рассмеялась и, ловко балансируя руками, перебежала на другой берег — к ребятам.
Закинув длинные косы назад, она озорно надула щеки, передразнивая Вовку.
— Смотри, как бы тебе не попало! — пригрозил ей Вовка и обругал: — Кукла косастая!
— Я не кукла! — без обиды, но твердо сказала девчонка. — Я — Катя! А тебя как зовут?
Вовка презрительно отвернулся.
— Ну и не надо! И не говори! Подумаешь?.. А тебя как зовут? — Катя бесцеремонно ткнула пальцем в Лапочкина.
— Сема, — спокойно ответил он.
— А почему все вы такие грязные и скучные?
— Работали, — невозмутимо сказал Лапочкин.
— Работали? — переспросила Катя. — Вот это?..
Она посмотрела на разбросанные бревна и расхохоталась так, что ей пришлось сесть на гнилой кругляк.
— Катя! — крикнула с того берега женщина. — Узнай у мальчиков, где тут объезд и далеко ли до Усачей?
— Я сейчас, мамочка! — откликнулась девчонка и по-птичьи закрутила головой, осматривая ребят.
Глаза ее, зеленые с искринкой, на секунду остановились на Саньке, а потом побежали дальше.
— Вот ты! — сказала Катя и подошла к Грише. — Во-первых, скажи, как тебя зовут, а во-вторых — где тут Усачи?
— Зовут Гришей, — вежливо ответил Лещук. — А Усачи рядом. И объезжать вам не надо. Если вещей немного, то пешком дойдете. Полкилометра не будет!
— Мамочка! Отпускай машину! Пешком дойдем! — крикнула Катя и снова обежала задорными зелеными глазами стоявших у разрушенного моста мальчишек.
Санька подтянул брюки, поправил воротник рубашки, смахнул с колен начавшую подсыхать глину. Он не отдавал себе отчета, почему вдруг занялся своим туалетом, и с негодованием отверг бы всякий намек, что это каким-то образом связано, с присутствием Кати. Но когда она опять лишь скользнула глазами по его фигуре и обратилась к Мишуку, Санька почувствовал обиду и присоединился к надутому Вовке. Они отошли в сторону и сердито поглядывали на девчонку, которая засыпала Мишука вопросами.
— Значит, вы мост ремонтируете? И трудодни вам за это платят?
— Ремонтируем! — ответил Мишук и усмехнулся. — А насчет трудодней еще неизвестно.
— Как же так? — удивилась Катя, — Работаете, а не знаете, будут платить или нет! Кто у вас главный? Он шляпа, наверно?
— Он и есть главный! — сказал Гриша, кивнув, на Мишука. — Звеньевой!
— Выходит, ты — шляпа! — прощебетала Катя. — Только я не верю, что вам разрешили мост ремонтировать! Вы сами что-нибудь придумали! Сознайся! Я никому-никому не скажу!
Мишук нахмурился.
— Ты поменьше обзывайся! Раскричалась! Один у нее — мяч, другой — шляпа! И не суйся не в свое дело!
Но Катя не смутилась и не обиделась. Она рассмеялась.
— Можешь и не говорить! Вижу, что мост сами испортили, а теперь боитесь, что попадет! Но зачем? Скажи! Скажи, пожалуйста! Ведь интересно же!
Взревел мотор. Такси развернулось и покатилось к лесу. Женщина подхватила два чемодана.