Карамба, или Козья морда
– Ага.
Если бы не необычная обстановка, я с удовольствием посмеялся над предрассудками приятеля, но сейчас мне было не до смеха. Мы прошли в гору метров сто пятьдесят, и уперлись в кирпичную стену. Лаз, уходящий вниз, был засыпан. Интересно насколько глубоко раньше закапывали фундамент, далеко ли до поверхности земли. И, что там наверху? Где, мы сейчас? Тысячи беспокойных мыслей роились в моей голове. Тут то, наконец, пригодилась и лопата. Когда я расширил лаз и нырнул в него, то увидел, что он разветвляется. Одна часть, внутри стены, по ступеням поднималась наверх и заканчивалась тупиком. Создавалось впечатление, что кто-то специально сделал каменный мешок. По другому ходу, я прополз метров двадцать и попал в какой-то огромный подвал, не имеющий окон и выходов.
Издали донесся крик Данилы: – Макс, ты где?
Звук ударяясь о молчаливые стены, терял свою первоначальную силу.
– Здесь я, не волнуйся.
– Нашел, что-нибудь?
– Пока нет.
Я осветил последний угол в подвале. Волосы на голове у меня стали дыбом. Из угла, сидя на сундуке в нижнем белье, смотрел на меня живой старец. Только вместо глаз, у него были пустые глазницы. Я дико заорал: – А…А…А и со скоростью собаки, на четвереньках проделал весь путь до Данилы. Ударившись головой в его живот, я толкал его в обратную сторону, к выходу.
– Скорее,… бежим, – громкий стук зубов, лучше слов выдавал мой испуг.
Дважды упрашивать Данилу не пришлось, он как медведь, так ловко улепетывал впереди меня, что я его догнал только там, где снова появился дневной свет, на выходе из туннеля. У меня бешено колотилось сердце, и глаза были полны ужаса. Я оттолкнул Данилу подольше от подземного хода и спустился к реке. Умывшись, я глотнул воды из реки и немного успокоился.
– Ты думаешь, здесь нас не достанет? – спросил Данила.
– Не достанет, – уже спокойным голосом ответил я, и очень удивился, ведь Данила не мог знать, кого я видел там в подвале.
– А я думаю, надо еще отойти. Смерть, она с косой, и не очень то выбирает, честный ты или вор. Ты, что Макс услышал, как часы тикают, да? Скоро взрыв будет?
– Какой взрыв?
– Вспомни, ты же говорил, что Горилла заложил взрывчатку, в ближайший сарай к Хвату. Я согласен, пусть бы он ему дом взорвал, жулику проклятому.
А ты откуда Хвата знаешь? – спросил я приятеля.
– Я ему позапрошлой весной, столько металлолома перетаскал, а он мне ни копейки до сегодняшнего дня не заплатил. Все завтраками кормил, а теперь еще и в Москву слинял. Большой босс стал – сволочь.
Я рассказал Даниле, что за стеной ход раздваивается, правый ведет по лестнице вверх, в тупик, а левый, второй выходит в подвал, подземелье, где на сундуке сидит живой покойник.
– А вместо глаз, у него живые дырки.
– Вращаются, что ли, – не мог понять Данила.
– Нет. Смотрят на тебя.
– Ну и что?
– Как что? Волосы дыбом встают. Во, смотри, до сих пор ежиком стоят., – и я провел рукой у себя по голове. Волосы, как наэлектризованная одежда, начали стрелять.
– Это со страха. Со страха еще и не такое бывает. Прошлым летом мужик с медведем встретился, так ему потом врачи не могли месяц живот закрепить, все мучился бедный. А тебе Макс, ежик даже больше идет, как будто сделал модную прическу, – Данила сочувственно помолчал, – Говоришь, старик на сундуке сидел?
Мой приятель ненадолго задумался. В какую сторону потекут его мысли, можно было предсказывать со стопроцентной вероятностью. Я не ошибся.
– Покойники, только золото охраняют, больше ничего, – сказал Данила, – Зря ты полез без козлиной морды, не так страшно было бы. Кстати, где она?
– По моему, мы оставили там все, кроме фонарика, – наконец я первый раз улыбнулся, – не знаю, на золоте он там сидит или нет, но еще раз я туда не полезу.
– Там просто, доступа свежего воздуха не было, вот старик так хорошо и сохранился, – авторитетно рассуждал Данила, – У меня бабка, первая читалка на похоронах, она еще и не такие чудеса рассказывает. Вот послушай, дело было после войны. Раз как-то мужика из Александрова током убило. И чего они его сразу решили хоронить, непонятно, да еще в каком-то парадном костюме. А с ширпотребом в то время в стране была напряженка. Два, каких-то чудака, выкопали его ночью и снимают костюм с мертвеца. А он как даст одному в ухо, и второго тянет к себе. По дороге, в ту ночь говорят, ехал мотоцикл, так эти двое его обогнали на прямой. А скорость, была, шестьдесят километров не меньше. Вот где пропали олимпийские чемпионы. Покойнику, что делать, отлежался, в гробу, сырая земля из него ток вытянула, пришел в себя, особенно когда эти двое стали его разминать, туда сюда переворачивать. Встал он и пошел домой. И стучится ночью жене в окошко:
– Наденька, это я пришел, пусти домой. Вот у кого волосы должны были дыбом встать. А ты вообще испугался непонятно кого, тем более с нами была козья морда.
– И святая вода. Ты про воду забыл, – напомнил я Даниле про трехлитровую банку, – как она там цела?
– А что, с ней сделается? Когда ты как метеор понесся, я ее в сторону отставил, так что у нас есть еще и заряженная вода. Хочешь, я первый полезу, я этих мертвяков совсем не боюсь, – расхвастался Данила, – Я думал, взрыв сейчас прогремит, потому так и несся, а то бы даже и не шевельнулся. А вот золото, может уйти в землю, пока мы с тобой здесь прохлаждаемся. Если бы ты сразу полез в сундук, оно точно было бы наше, а так кто его знает, сколько копать придется, поэтому я и еду предложил взять, чтобы в перекур подкрепиться.
Я удивленно смотрел на своего приятеля, в шутку он это или всерьез. Но Данила и не собирался шутить. Телевизора насмотрелся, сделал я для себя вывод. Там нынче и не таких умников показывают.
– Сколько времени сейчас, как ты думаешь? – спросил я Данилу.
– Да минут пятнадцать прошло, не больше, как мы там были. Жалко еда в мешке осталась, а то перекусили и обратно бы полезли.
– Ну, уж нет, – подумал я. У меня от одного упоминания о покойнике старце, здесь, на залитом солнцем берегу, мурашки по коже пробегали, а что со мною, будет там внутри, в подвале?
Данила, уловив мое настроение, начал по всякому меня уговаривать. Начал он издалека, я сначала даже не понял, куда он клонит:
– Бабка рассказывает; в тысяча девятьсот двадцать первом году, на Руси был страшный голод. Местная власть, нехристи, по указке сверху разоряла всякие церкви и монастыри, сдирала с икон золотые и серебряные оклады, конфисковывала церковную посуду, снимала с куполов золотые кресты, чтобы закупить на Западе хлеб. Несогласных, священников и попов, тех, кто добровольно не отдавал накопленное имущество, ставила к стенке. Разговор тогда короткий был, соплей не разводили. Пришли говорят и к нашему Дионисию, сдавай, мол церковную казну. Он и отвечает, вот сейчас проповедь дочитаю, и можете забирать все, что есть в монастыре. Те, то же люди, хоть и безбожники, вышли из церкви, стоят ждут, пока он намаз закончит. А Дионисий дочитал проповедь, снял в алтаре икону святой великомученицы Варвары и как сквозь землю провалился среди бела дня. Икону писал, какой то грек по имени Феофан. Что в ней такого ценного? Вот если бы Андрей Рублев был, а то какой то Феофан, да еще и чурка, грек. Дионисия искали, искали, только что по следу с собаками не ходили, но так и не нашли, ни ценностей, ни иконы. Говорят, на небо вознесся, за свою святость. А я так думаю, это он в подвале сидит на сундуке. Бабка тоже говорила, что до тридцатых годов в монастыре творились чудеса, раз икона Варвары великомученицы в церкви появилась, так народ потек со всей округи. Пришлось монастырь напрочь закрыть. Вот, я и думаю, не Дионисий ли тебя напугал? Он не зря уселся на сундуке, там должны быть спрятаны большие церковные ценности. Лезем!.. Утащим их за один раз, как ты думаешь?
Неудобно было показывать перед Данилой подступающий липкой тошнотой страх, тем более, когда он так материалистично объяснил сохранность и происхождение живого мертвеца. Я успокоился, слушая рассказы о покойниках, как обычные житейские истории.