Говорящий фломастер

 
Марина Соколова
Говорящий фломастер
Любава не любит делать уроки. Вместо того, чтобы погрузиться в информатику или в литературу, она погружается в сон. Поэтому Мама время от времени входит в её комнату, чтобы потревожить нерабочую тишину.
На этот раз её привлекла не тишина, а шум в комнате. «Что там у тебя происходит?» – спросила Мама через стенку. Ответа не последовало. Тогда она приоткрыла дверь, и её взору предстала следующая картина. Любава, размахивая руками, выкрикивала непонятные слова. «Ты с кем разговариваешь?» – поинтересовалась Мама. Но Любава продолжала горячиться. Тогда Мама прислушалась. И на этот раз она услышала два голоса. Очевидно, Любава не могла говорить двумя голосами, да ещё одновременно. Второй голос был писклявый и не понятно кому принадлежал. Мама проследила за взглядом Любавы. Он был направлен на фломастер. Тут Мама поняла, что голос принадлежал этому фломастеру. От волнения у неё закружилась голова. И это было неудивительно, учитывая, что впервые в жизни она видела говорящий фломастер. Рта она не разглядела. «О чём ты можешь с ним разговаривать, Любава?» Мама уже сама себе не отдавала отчёта в том, что говорит. Любава никак не могла угомониться. Зато отозвался фломастер, который почувствовал себя оскорблённым. «Вы меня недооцениваете, – сказал он. – У меня очень широкий кругозор». Любава неожиданно встала на сторону оппонента. «Ты его совсем не знаешь, Мама, – сказала она. – Мне с ним интересно. Он очень умный, только ужасно упрямый». «Да откуда он взялся?» – Маме казалось, что вопросы задаёт кто-то другой. «Из Магазина говорящих вещей», – пояснила Любава. Мама вспомнила, что в последнем номере «Техники молодёжи» было напечатано странное объявление о том, что на Арбате открылся новый магазин. Странность заключалась в названии: «Магазин говорящих вещей». Мама перевела дух: теперь всё встало на свои места. Она вспомнила, что не придала большого значения этому объявлению, зато Любава придала. Дальше события развивались по известному всей семье сценарию. Любава попросила Папу съездить в магазин. Он, конечно, отправился туда в тот же день и вернулся не с пустыми руками.
«А что, в этом магазине все такие – говорящие?» – спросила Мама. «Все, – высокомерным тоном ответил фломастер. – Мы произведены артелью „Говорящие вещи“. „А что это за артель?“ – продолжала любопытствовать Мама. „Артель, объединяющая специалистов по говорящим вещам. Вы не волнуйтесь, Сударыня. Это сплошь профессора и академики. Других туда не пускают“. „Нет, я буду волноваться, – настаивала на своём Мама. – Вы представляете, что случится, если все вещи заговорят?“ Она совсем растерялась и уже ни в чём не была уверена. Например, она не была уверена в том, что к фломастеру надо обращаться на „ты“. Почва уходила из-под ног. Но это продолжалось недолго. Мама взяла себя в руки и спросила: „А что, в магазине все вещи так разговаривают?“ (Манера разговора фломастера показалась ей непривычной). „Так – я один разговариваю, – ответил фломастер с чувством собственного достоинства. – Я прошёл обучение у самого академика Павлова“. „Того самого?“ – почему-то спросила Мама. „Нет, другого“, – пояснил фломастер.
К этому моменту Мама окончательно овладела ситуацией. «Пусть академик Павлов в своей артели распоряжается! – с пафосом воскликнула она. – А я не позволю превращать свою квартиру в сумасшедший дом!» «Почему не позволишь? – не поняла Любава. – Мамочка, ну, пожалуйста. Ну что тут такого?» – стала умолять она Маму. Но, видимо, аргументы дочери показались ей неубедительными. «Чтобы завтра же ноги этого фломастера не было в моём любимом доме!» – Мама никак не могла избавиться от неуместного пафоса. Наверное, она уже успела попасть под влияние фломастера.
«Но куда же его девать?» – на глазах Любавы показались слёзы.
«Куда хотите…назад в магазин!» «Не надо в магазин, – продолжала умолять Маму Любава. – Он такой хороший! Я к нему так привыкла!» «Это моё последнее слово», – сказала Мама. После чего она вышла из комнаты, хлопнув дверью. «Ах, так! – крикнула Любава через дверь. – Тогда я объявляю голодовку».
Любава сдержала своё обещание. Три дня она ничего не ела, кроме бананов. Но Мама была неумолима. Она ходила с красными от слёз глазами. По ночам её мучили кошмары. Каждую ночь ей снился один и тот же сон. Её доченька сидит на пальме и ест бананы. У неё болит живот, но она продолжает есть. А под пальмой рыскают львы и леопарды в ожидании момента, когда Любава от изнеможения свалится с дерева. В предвкушении лакомства они щёлкают зубами.
Каждое утро Мама просыпалась мокрая от слёз. Через три дня и три ночи она поняла, что больше не вытерпит душевных мук. Но первой «сломалась» Любава. И это неудивительно: не может же человек питаться одними бананами, как бы он их не любил.
Папе ничего другого не оставалось, как отправиться в Магазин говорящих вещей с фломастером в кармане. Что касается самого виновника семейных страданий, то он всю дорогу оскорблённо молчал. Хотя ему это было нелегко. Папа пытался с ним объясниться, как-то оправдаться, но ему это так и не удалось. Увы! В магазине выяснилось, что проданные товары обратно не принимают. «Надо было внимательно читать предупреждение, батенька», – сдержанно, но строго сказал продавец, похожий на академика. «Его лицо мне кажется знакомым. Может быть, это и есть академик Павлов?» – подумал Папа невпопад. «У него опять не всё в порядке с логикой», – как сказала бы Мама. Но он всё-таки догадался спросить: «Чем объясняется такое решение? Вы что, приравниваете говорящие вещи к нижнему белью?» Продавец, напоминавший академика Павлова, почесал в затылке. «Интересно, у академика Павлова была такая привычка?» – подумал Папа. Он никак не мог привести в порядок свою логику. «Молодой человек! – сказал странный продавец из странного магазина. – Меня несколько смущают ваши аналогии. По-видимому, вы незнакомы с задачами, которые стоят перед нашей артелью академиков. (Папа кивком головы подтвердил, что он с ними незнаком). Наша цель – не только создание, но и распространение говорящих вещей, их пропаганда, если хотите. Так что, если вы…гм…имели неосторожность купить говорящий фломастер, то, простите, не откажитесь нести свой крест. Я достаточно ясно выразил свою мысль?» «Достаточно», – подтвердил Папа. Ему было всё предельно ясно: он готов был нести свой крест. Однако проблема заключалась в том, что Мама категорически отказывалась его нести. Сознательности Маме определённо недоставало, и спорить с ней было бесполезно. Она утверждала, что ей не под силу были сумки, которые она должна была носить, когда Папа забывал что-нибудь купить в магазине. А «крест», о котором говорил продавец-академик, наверняка был тяжелее хозяйственных сумок. Такие мысли приходили в папину голову по дороге домой, когда ему наконец удалось привести в порядок свою логику. Его вывел из размышлений фломастер, который проглотил горькую обиду и снизошёл до разговора. «Что вы теперь намерены со мной делать?» – спросил он. «Я не знаю, – развёл руками Папа. – Это Мама будет решать». «Ваша Мама ко мне предвзято относится». Можно было бы сказать: «фломастер закусил губу», если бы она у него была. «Я прекрасный собеседник, – продолжал он развивать свою мысль. – Я знаю наизусть триста двадцать пять словарей на сорока языках мира. Кроме того, я ничего не буду вам стоить: я питаюсь воздухом. И, наконец, я отлично выполняю свои прямые обязанности: я пишу и никогда не исписываюсь. А рисую я, между прочим, лучше Любавы. Я могу за неё делать уроки». Можно было бы сказать, что фломастер заискивающе взглянул на Папу, если бы у него были глаза. «А вот это нехорошо, – строго сказал Папа, но тут же смягчился. – Разве я против тебя? Но Мама говорит, что у нас не сумасшедший дом». «Какие вы, люди, всё-таки невоспитанные! – фломастер чуть снова не оскорбился до глубины души. – Вам есть чему поучиться у нас, фломастеров. Я абсолютно нормальный. Сумасшедшие фломастеры сидят в сумасшедшем доме». «Вот сам и объяснишь это Маме», – почему-то рассердился Папа.