Река твоих отцов
Братья Дюанки подошли к больнице и, поднявшись на крыльцо, остановились, постояли несколько минут в раздумье. Затем старший брат снял шапку, стряхнул опилки с ичигов. То же самое проделал и Дюанка-младший.
— А как звать-то его? — спросил он.
— Наверно, товарищ доктор.
Пока они шептались, навстречу им вышел Шарак.
— Здравствуйте, товарищ Дюанка, — сказал он. — А это, наверно, ваш брат?
— Наверно, — пробормотал Парамон, изумленный тем, что доктор их уже знает.
— Ну вот, хорошо, что пришли, — сказал доктор и проводил их в приемную комнату.
Не говоря лишних слов, он засучил Парамону левый рукав, ощупал кожу на руке и быстро нанес перышком три легких царапины.
— Ну как, больно? — с улыбкой спросил он. Парамон промолчал, полагая, что самое страшное еще впереди. Когда же доктор подозвал Дюанку-младшего, Парамон сразу приободрился:
— Иди, Кирилл, не бойся, это все равно что комар укусит!
— Если бы лет двадцать тому назад сделали такую прививку вашим сородичам, весь род Дюанка остался бы в живых, — сказал Петр Степанович.
Эти слова потрясли братьев. Откуда, размышляли они, доктору известно о судьбе рода Дюанка? Ведь Парамон только собирался рассказать об этом.
— Ну, ничего, — продолжал доктор, — теперь оспа вам не страшна. Не дадим вашим людям умирать!
Братья переглянулись. А Дюанка-младший подумал: «Неужели эта пустяковая царапина на руке — комар и то больнее кусает — может спасти от худого поветрия?»
С этого дня братья Дюанки разнесли добрую молву о русском докторе. Они ходили из дома в дом, показывали прививку, повторяли слова, которые говорил им Петр Степанович, и еще много хороших слов добавили от себя. Люди потянулись в больницу.
Когда уже казалось, что всему населению Уськи-Орочской оспа привита, Шарак, проверяя список, обнаружил, что не явился Никифор Хутунка. Пришлось обратиться за помощью к председателю сельсовета.
— Он шаман, не будет, — заявил Намунка.
— Как это не будет! — возмутился доктор. — Советский закон велит всем прививку делать.
— Шаман по своему закону живет, — равнодушно ответил председатель. — Когда ты в Уську приехал, он собрал стариков и старух, всю ночь камлание делал. Так разве придет он к тебе, если другим не велел!
— Непременно должен прийти. Прививка для всех без исключения нужна. Представьте себе, товарищ Намунка, вдруг Никифор заболеет оспой. От него могут заразиться другие. Пускай себе шаманит, а в больницу обязан прийти, — настаивал доктор. — А не придет, оштрафуйте его на сто рублей.
— Ладно, приведу Никифора, — пообещал председатель.
Но шамана и след простыл. Дочь Никифора, Матрена, когда ее спросили, где отец, только руками развела:
— Наверно, ночью в тайгу ушел…
Намунка отправил на поиски шамана Тихона Акунку и Николая Еменку. Они спустились на ульмагде до Третьего кривуна и, причалив к берегу, пошли по охотничьим тропам. Часа два бродили по лесу, пока увидели сидевшего в распадке около костра Никифора. Он держал перед собой бубен, колотил в него лисьей лапкой и сам с собой разговаривал.
— Хватит шаманить! — крикнул Еменка. — Давай быстро в Уську поедем.
— Заболел кто? — не сразу догадавшись, зачем явились за ним, спросил шаман.
— К доктору поедем, — сказал Тихон. — Прививку от оспы делать.
— Тихон! Духи накажут тебя. Кто к доктору ходил, умрет скоро!
— Ладно, потом скажешь. Вставай!
Старик продолжал сидеть. Тогда Тихон и Николай взяли его под мышки и приподняли. Как ни отбивался, как ни кричал шаман, вырваться ему не удалось.
— Не поедешь, свяжем тебя, — предупредил Тихон.
— Вяжи, а сам не поеду!
Волей-неволей пришлось им связать его и положить на дно ульмагды.
Так, связанного, и приволокли шамана в больницу. В присутствии председателя сельсовета доктор сделал ему прививку.
Но вот случилась беда с охотником Михаилом Копинкой, и кое у кого вера в доктора поколебалась.
По словам Тимофея Акунки, который был в тот день с Копинкой на охоте, дело происходило так:
— Рано утром к протоке Хуту подошли два сохатых воду пить. Напились, постучали копытами по камню и ушли. Потом еще один пришел — старый, с большими рогами. Тоже напился, тоже постучал копытами и в заросли уходить стал. В это время Михаиле Федорович на оморочке сквозь заросли плыл. Там лопух густой растет. Михайло в лопухе спрятался, ждет. Сохатый прямо на него. Михайло копьем и запустил зверю в шею. Сохатый, однако, удрал и копье с собой унес. Копинка за ним в оморочке погнался. Догнать, однако, не мог. Так копье и пропало. Я в это время еще дальше в тайге ходил. Михайло ждал-ждал меня и в оморочке спать лег. Так сильно спал, что оморочку опрокинул и в Хуту вывалился. Я, когда пришел, вижу, Михайло в речке спит крепко. Стал будить его, а он не хочет. Вытащил из воды его, гляжу — а он, однако, покойник. Во сне помер, наверно.
Долго возился Петр Степанович с Копинкой, делал ему искусственное дыхание, выкачивал из него воду, но спасти не мог — слишком долго пробыл тот в реке.
— Сколько лет на охоту ходим, в оморочках плывем, никогда не тонули! — со злорадством говорил Никифор Хутунка и разнес слух, что несчастный случай с Михаилом произошел из-за прививки. От прививки, мол, помер.
— Зачем Михайло в оморочке заснул? Мог на берегу поспать, — возразил Тимофей Акунка. — Прививку делали всем людям, и никому еще худо не было. Шаман и сам ведь прививку сделал, однако ничего с ним не случилось. Жив, здоров. Не похудел даже. Видит, что духи, которых он вызывает, слабее окто, вот и злится…
— Конечно, сам виноват он, Михайло, — поддержал Тимофея Павел Еменка. — А Никифор, — он махнул рукой, — совсем, однако, заврался.
Орочи уже привыкли, что и доктор, и учитель частенько заглядывают к ним домой, следят, чтобы люди умывались с мылом, чистили щеточкой и порошком зубы, каждую неделю ходили в баню, меняли белье. Ведь многие ни разу в жизни в бане не были, не знали даже, как она выглядит, годами носили одну и ту же одежду. Вот разве что летом, в жару, иные подойдут к реке, пополощутся, освежатся.
И в субботние дни горячо натопленная баня поначалу простаивала пустой.
— Зачем в баню ходить? Понять не могу! — дивился Кирилл Копинка. — Охотнику в баню ходить не надо: после бани тело тонкое, зимой в тайге замерзнуть можно. А не пойдешь в баню — тело всегда толстое. Какой мороз ни возьми — не холодно. Верно?
— Нет, неверно. Кирилл Васильевич. Кто в баню ходит, тот меньше болеет, живет дольше, — возражал Николай Павлович.
Копинка смеется:
— Полсотни зим живу, ни разу в баню не ходил, а болезни, однако, не было.
— А вы все же попробуйте, сходите. Уверен, что вам понравится, а я помогу вам помыться.
И, уже дважды сегодня помывшись в бане, Николай Павлович идет туда снова, на этот раз с Копинкой. Если у кого и станет «тонкое» тело, то это у доктора и учителя. Ведь сейчас только утро, а весь день еще впереди.
Но с тех пор как орочи убедились, что баня очень приятна, они с нетерпением ждали субботы, когда их опять пригласят принимать окто.
Окто, как вы уже знаете, на их языке — лекарство…