Маршрут

 
8
На месте бывшей вышки стоял аккуратный круглый бугорок. Посередине его, на самой вершине, была воткнута палочка. Сняв высохший дерн, ребята нашли опять коробку, лежащую на верхушке металлического стержня с рисками.
«Ориентир пятый — заброшенная лесосека. Азимут 5, расстояние 1350 м (1485 п. ш.)».
— Далеко-о! — сказал уставший Вадька Спиридон.
— Да ерунда! — Феодал сплюнул. — Если идти в этом направлении, то я точно знаю, куда вы выйдете: к Петракам. Там от одной кромки леса до другой далеко, так что пойдете по открытому месту, а это ведь легче. У меня в Петраках бабушка живет, Дарья Афанасьевна, вы к ней зайдите, передайте привет, она вас молочком напоит. Она страсть добрая и ребят любит. Живет там с моей теткой, тетей Шурой, и с зятем, дядей Колей. Трое девчонок еще у них. Всем там, в общем, привет передавайте. Они живут — как войдете, так четвертая изба направо. Ну, я побежал!
Вадька Спиридонов отвел Саньку в сторону и сказал печальным голосом:
— До свиданья, друг. Жалко, что ты уходишь. Меня теперь Мишка бить будет. Когда нас было двое, он все-таки побаивался, а теперь… эх!
— Эх! — откликнулся Феодал. Он понимал, в каком положении оставляет товарища. Да делать нечего: надо вести малышей в Максимове, не бросать же их в лесу! — Ну ничего, авось не тронет.
— Ну да, не тронет! Чтобы Шестаков да не воспользовался возможностью?
Санька крепко пожал другу руку, ободряюще подмигнул и убежал. Волоча ноги, Спиридон поплелся туда, где его ждала поредевшая группа. Командир хлопнул Вадьку по плечу:
— Что, устал? Давай сюда компас, я сам с ним пойду.
Достал маленькую рулеточку:
— Посчитаем мой шаг, переложим на сантиметры, и все будет в порядке.
Васина пара шагов составляла сто тридцать сантиметров. Снова по бокам его встали Ваня со Спиридоном, а замыкал шествие Мишка. И только тронулись — Мишка начал свою охоту за Вадькой.
— Огурцы украл? — зудел он, больно щелкая Спиридона в макушку. — Стекло в теплице разбил? Люди будут стараться, а ты пакостить? Получи! Получи!
Бедный Вадька шарахался от него, пытался убежать, но разве убежишь от Мишки? Даст подножку — и готово.
Вася сосредоточенно шел впереди, глядя на компас; до него и Мишкины возгласы, и Вадькины стоны доносились словно издалека, однако и он иногда останавливался и пытался урезонить Мишку:
— Эй, слушай, кончай это дело!
— А я что? — тот выпучивал глаза. — Я ничего. Я его только подгоняю, чтобы не отставал, да внушаю, чтобы правильно считал. А то он какой-то не очень старательный. У! Змеиное сало. — И снова: щелк!
В конце концов Вадька не выдержал, завыл во весь голос, сел в траву.
— Все, не пойду я больше никуда! Ступайте одни, ну вас всех к черту.
— Что, натешился, добился своего? — командир остановился, глянул исподлобья на Мишку. — Не можешь без этого… Ну чего вяжешься к парню! Пользуешься тем, что его друга нет здесь, а Спиридон тебе по силе уступает. Он ведь тебя младше. Этого еще мне не хватало. Ладно, Вадька, вставай, больше он тебя не тронет.
— К черту-у! — лежа ничком, бился на траве Спиридон. — Всегда так! Никому я не нужен! Никто не любит! Что я вам всем сделал? Шел, шел, старался, чтобы было нормально, а он… Мало он надо мной в школе издевается! Пойду обратно, не могу больше с ним!
Вася схватил его под мышки, поднял.
— Успокойся, Вадька. Ну сказал же я, что он тебя не тронет. А если тронет — получит. Куда ты один обратно пойдешь? Да с твоей стороны и нечестно нас оставлять, мы ведь и так уж в меньшинстве. Сейчас придем в деревню, молочка попьем…
— Тогда я снова с компасом впереди хочу идти.
— Тяжело ведь, ты и так устал.
— Зато от него подальше. Ну подожди, Шестаков, я тебе еще устрою…
Они снова двинулись в путь. Из леса вышли к небольшой, обмелевшей за лето речонке Кузьве. Ее теперь местами спокойно можно было перейти вброд. Потом предстояло подняться на косогор — а там уже и рукой подать до Петраков — деревни, где жила Феодалова бабушка.
— Слушай, давай искупаемся, а? — спросил Мишка у Васи. — Хоть охладимся, пот смоем, легче будет дальше идти.
— Да вода холодная уже… — нерешительно сказал тот. Ему тоже захотелось искупаться.
Мишка уловил в его голосе колебание, крикнул:
— Мы ведь мигом! Ого-го-о! — и, раздеваясь на ходу, бросился к воде.
Вася с Ваней Ермошкиным тоже разделись и прыгнули в небольшой омуток.
Только Вадька Спиридон не стал купаться. Потихоньку он ухватил Мишкину одежду и скрылся с нею в кустах. Через некоторое время положил ее обратно, стянул с себя рубаху и сделал вид, что ополаскивает в речке свое истомленное тело.
Тем временем Мишка выскочил из Кузьвы и стал натягивать штаны. И тут первый вопль горя и ужаса исторгнулся из его глотки: штанины были распущены по швам и болтались четырьмя отдельными полотнищами. Он схватил рубаху — и снова завопил благим матом: от нее были отпороты оба рукава и воротник. Мигом сообразив, в чем дело. Мишка бросился в сторону предусмотрительно удалившегося на изрядное расстояние Спиридона — но запутался в лоскутах, упал, взвыл:
— Ну, Васька, не зря я его бил! Как знал, что обязательно какое-нибудь гадство подстроит! Что я мамке-то скажу?!
— Ты сам виноват! — кричал ему издали Спиридон. — Я ведь говорил: не тронь, не тронь меня!
— Ну и что же прикажете теперь делать? — устало промолвил Вася. — Ох и надоели вы мне, казаки-разбойники… Нитка с иголкой хоть есть у кого-нибудь?
Нет, ни у кого не оказалось.
— Что ж, иди тогда так. Только учти: не смей трогать Вадьку. Разберемся с вами, когда вернемся в Максимове. Тоже мне мужики! Развели распрю в таком важном походе. Ни на минуту нельзя выпустить из виду! Спиридон, становись вперед! Мишка — в хвост. Рукава с воротником положи в карман, дома мать пришьет.
В распоротых брюках, с рубахой без рукавов и воротника, да добавить сюда обиженный вид и длинную челку — Мишка весьма смахивал на потерпевшего полный жизненный крах Волка из известного мультфильма.
 
9
Путь их, по сути, проходил за деревней, мимо домов, вернее, мимо огородов. Так что необходимости посещать Петраки не было.
Однако Вася распорядился так:
— Давайте забежим к Феодаловой бабке. Она нам молока вынесет, мы и подзакусим, что у кого есть. А то время к обеду, я проголодался, если честно.
— Я тоже, — сказал Ваня Ермошкин и стукнул себя по животу.
А Мишка Шестаков пробурчал:
— Идите, питайтесь, я тут подожду. У меня вот яичко осталось, хлеб, чаю маленько…
— Да брось, идем с нами!
— Кто меня там такого не видел? — Мишка потряс лоскутами своих штанов. — Нет уж, я тут как-нибудь…
— Пойми, тебе как раз надо идти! Попросим нитки, зашьем. Становись в середину, мы тебя прикроем с боков, Спиридон, ставь палочку туда, где мы остановились. Вернемся и снова начнем от нее считать шаги.
Тесной кучкой они спустились в деревню и постучались в окно четвертой с краю избы, где жила Дарья Афанасьевна. Она глянула в окошко, вышла на крыльцо:
— Вы кто, робятешки?
— Мы из Максимова, вашего Саньки друзья. Он тоже с нами шел, да пришлось его обратно отправить.
— Что так? Ай нашалил? — насторожилась бабка.
— Нет, там другое вышло дело… Что это у вас народу-то совсем не видно?
— Все в лес с утра ушли. Только на ферме народ остался, да Федька Устинов на комбайне за деревней робит. Во-он, на обед прикатил! — она махнула рукой в сторону яркого комбайна, стоящего возле одного из домов.
— А этот трактор чей? — спросил Вася, показывая на мощный К-701, высящийся возле бабкиного огорода.
— Николы, моего зятя. Он тоже искать убежал.
— Да кого ищут-то? — поинтересовался Мишка.
Бабка внимательно поглядела на него, покачала головой:
— Это что за чудо? Или уж теперь мода у вас такая? Ну, явился бы ко мне так Сашка, я бы его не только выбранила, а еще и вицей по голяшкам отхлестала! Гли-ко, и ноги, и руки голые. Да ведь так, поди, и неудобно по лесу-то ходить. Что же это за мода?