Здравствуй, Артек!

— Ну и что? Пусть просыпаются, раз самый клёв сейчас. Сам же ты говоришь!
Керим сделал вид, что не услыхал моих слов. Я-то знал, что Керим хочет выиграть приз.
— Керим, послушай, ведь море большое, рыбы на всех хватит.
Керим снова промолчал. Но когда наш ялик отчалил от берега, он проворчал:
— По всему видно, что ты не рыбак. В нашем рыбацком деле дружба дружбой, а окуньки врозь. Слыхал такую поговорку?
Он тихо засмеялся. — Пускай спят, а мы потом посмотрим, кто больше наловит.
Далеко, там, где море сливается с небом, появилась чуть заметная полоска света. Подул лёгкий ветерок. Свежело.
— Зюйд-вест подул. В самый раз для рыбалки, — деловито заметил Керим, налегая на вёсла.
Плывём мы на нашем ялике. Керим — на вёслах, я — на руле. Потом мы поменялись. И сразу же я получил замечание:
— Как ты гребёшь, салага! (Керим любил матросские словечки). Всем корпусом работай. Навались и… раз, и… два. Табань правым! Вот так.
Полоска на горизонте светлела всё больше и больше. Потом вдруг появился красный оттенок, словно кто-то за морем разложил большой костёр. Чайки закружились над морем.
— Греби туда, где чайки кружат. Там наверняка рыба, — приказал Керим и сделал правый поворот. Я грёб что было сил. А сил, по правде сказать, оставалось не так уж и много. Вёсла у ялика короткие, ручки толстые. Грести очень неудобно. Но я молчу. Самолюбие не позволяет. Снял куртку и снова налёг на вёсла.
— Стоп! Суши вёсла! — снова раздалась команда моего капитана.
— Слушай, — начал свои инструкции Керим, — прежде чем закинуть лески, надо знать все рыбацкие законы. Первый такой: на рыбалке не шуметь.
Я возмутился. Подумаешь, тоже инструктор нашёлся… Будто я никогда рыбу не ловил. Но Керим перебил меня и приложил палец к губам.
— Тсс! Рыбу спугнёшь. Это тебе не озеро и не река, а море. Mo-ре! Понял? Здесь рыбалка иная.
И тут Керим минут пять рассуждал о том, как ловить на пустой крючок, как подсекать рыбу. Мне даже скучно стало:
— Давай закинем, что ли? — не вытерпел я и размотал леску.
Ловят на море, действительно, по-чудному. Закидывают леску и сидят себе. Время от времени за леску дергают. По-морскому называется «цапарить». А глупая рыба увидит серебристый крючок, кинется нюхать, тут её и цап-царап. Миг — и прощай, море, вольная жизнь. Керим утверждает, что за час такого «цапарения» можно полное ведро наловить. При этом он вспоминает своего деда. Деду-то я верю, а вот Кериму… Впрочем, посмотрим, что дальше будет.
— А ещё запомни, что плевать за борт нельзя. Примета такая есть.
— Да брось ты чепуху молоть!
— Как хочешь, можешь и не верить. Но если плюнешь — не видать удачи.
Мне сразу же захотелось плюнуть в море. Сидим мы тихо. Лески подёргиваем. Целый час, наверно, просидели, а рыба не клюёт.
— Ничего, — утешает Керим, — клюнет. Это она к крючкам присматривается.
Справа от нас появился ещё ялик. На нём сидели Володя и Коля.
— Поймали что-нибудь? — закричал Володя.
— Поймали! Полведра уже есть, если не больше. Одна кефаль здоровенная, даже в ведро не лезет, — ответил Керим.
— Врёшь поди?
— Что мне врать! Вот и Петька может подтвердить.
Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть головой. На душе у меня было скверно. Рыбы не наловили, да ещё и заврались. Этого я простить себе не мог. В отчаянии я резко дёрнул леску. Она натянулась. Ага! Наконец-то клюнуло. Лихорадочно выбираю леску. Керим бросился ко мне и закричал:
— Тащи, тащи! Да скорее же, а то сорвётся. Вдруг в лучах солнца сверкнула серебром кефаль и шлёпнулась на дно ялика. Не успел я снять первую добычу и снова закинуть леску, как у меня опять клюнуло. На этот раз кефаль попалась покрупнее.
— Везёт тебе, Петя, — хмуро проговорил Керим. — Впрочем, без меня клёва не было бы. Место-то я выбирал.
Я стерпел, ничего не ответил. Мимо нас прошёл рыбацкий траулер. Он остановился недалеко от ялика, потихоньку качаясь на волнах. На палубе рыбаки готовились метать сети. До нас долетали обрывки команд. Заработала лебёдка. А у нас, как на зло, снова не клюёт.
— Может, место переменим, — попробовал я уговорить Керима.
— Место наше подходящее. Разве чайки зря будут кружиться?
Сидим. За лески подёргиваем. А клёва всё нет и нет.
Неожиданно Керим стукнул себя по лбу:
— Эх, и растяпа же я. Аи, аи, аи… И как это я раньше не вспомнил!
— Не примету ли какую? — съехидничал я.
— Конечно! Не жди клёва, пока пяток салом не смажешь.
— Каким салом?
— Свиным, только свиным. Так дед мой говорит. Перед рыбалкой салом пятки смажешь — вся рыба твоя. Она запах чует…
На этот раз я не поверил и деду. Керим, как ни в чем не бывало, достал кусочек сала.
— На кухне вчера захватил. Хорошее сало. А теперь снимай кеты. Будем салом пятки мазать.
Керим не шутил. Он по-настоящему начал мазать пятки салом. Тут я не вытерпел. Пусть ищет себе другого дурака! А я на такого профессора рыбной ловли чхать хотел. Разозлился я на Керима, встал на банку и нырнул в воду. Керим даже ахнуть не успел, как я уже был метрах в десяти от ялика. Плыву, а злость не дает мне покоя. Нечего сказать, попался, как пескарь на дохлого червя.
На острове девчонки завтрак готовили, когда я, похожий на мокрую курицу, вылез на берег.
— Ты откуда такой взялся? — встретила меня Оксана. — Не от самого ли Нептуна?
— От Нептуна, — огрызнулся я, стаскивая мокрую одежду.
— Иди к костру, обсушись, рыбак, — засмеялась она, — потом хворосту наруби. Это проще, чем рыбу ловить.
Ей смешно. А мне каково?
Через час со всех сторон начали подходить ялики. Тут же на камнях ребята раскладывали улов. Авторитетное жюри придирчиво оценивало добычу. На самом видном месте стоял приз — большой торт.
— Оксана, вопрос ясен, — настаивал Володя Белкин, — приз наш/
— Не торопись, ещё Керим не вернулся.
Ялик Керима причалил последним. Он вышел на берег, не глядя на меня. Всем своим видом он подчёркивал своё презрение к таким горе-рыбакам, как я.
— Ну показывай, — заторопила его Оксана, — какой у тебя улов?
Керим небрежно махнул рукой.
— По мелочи… Клёв неважнецкий. Да…
Тут он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Догадывайся, мол, сам.
Оксана нагнулась к кормовой банке, и перед изумлёнными ребятами появилась связка жирных селёдок.
— Вот это да!
— Аи да Керим! — раздавались возгласы. Честно говоря, я пожалел в эту минуту, что уплыл от Керима. Что ни говори, он мастак по рыбной части. Толпой обступили мы Керима, стали засыпать его вопросами:
— На сколько крючков ловил?
— Грузило большое было?
— До дна леску опускал? Керим отвечал не спеша.
— Дело не в крючках и грузиле. Приметы рыбацкие знать надо, тогда и улов приличный будет.
В это время жюри подвело окончательные итоги отрядного конкурса на лучшего рыболова.
— Первое место и приз — большой торт — присуждается Кериму Садыкову, — громко объявила Оксана.
Аккордеонист заиграл туш. Все захлопали.
Но едва Керим протянул руки к торту, как Таня Березина, наш пионер-инструктор по кулинарии, закричала:
— Стой! Не бери торт!
Растолкав ребят, она подбежала к Кериму:
— Это твои селёдки? Ты их наловил?
— А то кто же?
— Почему же они свежего засола?
— Потому что… Вода в море солёная. Потому что… — пожал плечами Керим.
— Может быть, и маринад в море имеется? — наступала Таня, размахивая селёдками. — Они ведь из бочки! Ребята, посмотрите! Только две несчастненькие кефали свежие…
Уши Керима медленно краснели. Он попятился от Тани, споткнулся о камень и неловко сел на землю.
— В каком же магазине ты их купил, Керим? — с ехидцей задала вопрос Оксана, председатель жюри. — В Гурзуфе или Ялте?
— Я… я не в магазине. Рыбаки на траулере… Я свежей просил… Не знаю, почему они свежезасоленных подсунули, — виновато оправдывался Керим. — Я же пошутить хотел.