Там, на неведомых тропинках

— Конечно, милая, — обрадовались Часы, — живи, пожалуйста, места вон сколько!
И зажили Часы с кошкой Кисей под одной крышей. Часы рассказывали Кисе разные истории, случившиеся на их глазах за четыреста лет. Кися почистила пушистым хвостом стрелки Часов, и они снова заблестели, как много лет назад. Крысы больше не появлялись. Сердце Часов стучало ровно и громко, люди ложились и вставали вовремя и всегда успевали все сделать. И тут население чердака Старой Ратуши неожиданно увеличилось: у Киси появилось пять маленьких пушистых котят. Старые Часы очень обрадовались: «Вот еще у пяти Часов появились защитники!» — думали они.
Когда кошка уходила по своим делам, Часы, как могли, развлекали котят, с которыми очень подружились: легонько позванивали и поскрипывали, позволяли дергать за разные ремешки и веревочки. И котята веселились вовсю, а Часы, глядя на них, чувствовали себя дедушкой.
Но вот однажды случилось непредвиденное. Кися ушла за молоком для малышей. И вдруг в черной дыре возле старого ящика показалась острая морда. Крыса вылезла, таща за собой длинный хвост. Присев, она щелкнула зубами, и глаза ее загорелись злобой.
— Давно не видались! — прошипела Крыса. — Как поживаете?
Котята мигом взобрались на самый верх Часов, и только самый младший — Федя — не успел. Прижавшись к боку Часов, он жалобно пискнул.
Крыса бросилась вперед, но Федя успел увернуться. Разбойница рассвирепела:
— Все равно я тебя съем — убегай, не убегай!
Часы страшно разволновались. Сердце их застучало громко-громко: маленькому Феде грозила смерть! «Что делать? Что делать?» — стучало сердце. А Крыса все гонялась за котенком. Чтобы перерезать ему дорогу, Крыса решила обежать вокруг Часов. И в ту секунду, когда она оказалась перед циферблатом — Часы, старые Часы, которые четыреста лет ни разу не ошибались, — решились. Большая стрелка метнулась наперерез Крысе, с размаху ударила ее, и она камнем рухнула вниз.
Это случилось в то самое мгновение, когда аптекарь вышел, чтобы взглянуть на Часы.
Так Старые Часы впервые за всю свою жизнь показали время неверно. И они никогда не жалели об этом...
Перестали шелестеть страницы-листья, а Мурашка и Зучок подумали об одном: как долго ждать следующего воскресенья!
На следующее утро по дороге в школу Зучок нагнал задумавшегося Мурашку у поворотного пенька. Поворотным они прозвали старый пенек потому, что если здесь свернуть с тропы, то можно через заросли терновника попасть в школу в два раза быстрее, чем если шагать по огибающей терновник тропинке.
— Привет! О чем задумался, детина? — спросил Зучок словами песни, слышанной по телевизору. Песня Зучку очень понравилась, особенно эти самые слова. И он снова повторил:
— Ну, о чем задумался, детина?
Детина, то есть Мурашка, конечно, хмуро ответил:
— Считаю...
— Ну? — удивился Зучок и, тут же догадавшись, сказал: — Шесть дней осталось.
— И у меня так выходит, — согласился Мурашка. Зучок подумал-подумал и заметил:
— Вообще-то не шесть, а пять. Сегодняшний день уже можно не считать.
— Верно! — обрадовался Мурашка. — Всего пять дней осталось.
На следующее утро, во вторник, по дороге в школу Зучок и Мурашка снова подсчитали остающиеся до воскресенья дни — и оказалось, что остается уже всего четыре дня... И на следующее утро... И на следующее утро... И на следующее... И вот наступило утро, когда считать уже было незачем: следом за понедельником, вторником, средой, четвергом, пятницей и субботой наступило долгожданное воскресенье! И снова зашуршали страницы, и новую историю, когда-то рассказанную листьям Синим Ветром, услышали Зучок и Мурашка. Называлась она «Золотое яблоко гордов».
— На много тысяч километров протянулись грозные горные цепи Ти-Вет. Непроходимые пропасти и ущелья рассекали каменное лицо гор. Ужасные лавины, катящие камни величиной с дом, сотрясали гранитное безмолвие Ти-Вета. И в самом сердце великих гор жило маленькое племя охотников гордов. Когда-то давно, сейчас уже никто не помнит когда, бежали сюда, в неприступные горы, девушка по имени Ор и юноша Горд. Почему и откуда бежали они, сегодня тоже не помнит никто. Но от них ведут свой род отважные охотники горды.
Опасна жизнь в горах, но горды не знали, не помнили другой жизни. Как человеку, родившемуся в степях и выросшему там, неуютно и страшно в горах, так же неловко и страшно было бы гордам жить вдали от ущелий и каменных обрывов, где каждый неверный шаг стоит жизни. Легко и просто перепрыгивали охотники через пропасти. И если ночь заставала горда вдали от дома, он спокойно укладывался спать прямо на каменной осыпи или на синей спине ледника, медленно сползающего к подножью горы.
Смелы и могучи были горды, и так же смелы и могучи были их верные помощники — горные козлы-инхары и громадные псы хундо. Предание рассказывает, что когда-то Ор и Горд отбили у снежного барса двух козлят и вырастили их. Огромные круторогие инхары давали людям молоко и шерсть, рога для луков и кожу для обуви. А если нужно было быстро спуститься на дно отвесной пропасти, охотник садился на огромного инхара, и тот, ударив копытами, кидался в пропасть вниз головой. Ничто живое не выдержало бы такого удара, но огромные двухметровые рога инхара, как стальные пружины, смягчали удар — он и седок оставались невредимыми. Псы были незаменимыми помощниками на охоте. Они один на один вступали в борьбу со страшным снежным барсом и выходили победителями.
Так и жили горды — рождались в горах, охотились на каменных кручах, здесь и умирали они. И только во сне приходили к гордам, выбираясь из каких-то закоулков памяти, странные видения неизвестной и прекрасной страны. Там шелестели деревья, каких никогда не видели горды. Ветерок был теплый и легкий, совсем не похожий на пронзительный ветер вершин. И что самое странное — необыкновенно светло было в той стране. Свет лился из прекрасного золотого круга, медленно двигавшегося по яркому синему куполу неба. Что это — горды не знали. Так высоки были горы Ти-Вет, что даже в самый полдень солнечный свет не проникал в середину их. И день здесь был темнее ночи, потому что ночью светили звезды. Только самые мудрые старые горды смутно догадывались, что светлая страна — это их прежняя родина, откуда пришли Ор и Горд. И сон — это память сердца, переходящая из поколения в поколение. Но не говорили старики молодым об этом, чтобы не смущать их мысли смутными догадками, которые, может быть, и не верны.
И так, наверное, вечно жили бы горды, если бы не один случай.
Как и у многих других народов, у гордов был благородный обычай: каждый восемнадцатилетний юноша, чтобы получить звание охотника, должен был сделать что-нибудь важное для пользы племени. Что — выбирай сам. Когда подошел срок идти на подвиг юноше по имени Ранд, он решил отправиться на пять суток перехода дальше известных гордам мест. Не просто достичь тех вершин, где еще никто не бывал, разведать новые охотничьи угодья, чтобы тем принести пользу своему народу. Совет старших одобрил выбор Ранда, и он, взяв своего пса Кано, отправился в дальний путь.
Нелегка была дорога. Трижды срывалась с невообразимой высоты, катя огромные валуны, снежная лавина. Трижды пережидали ее под отвесной стеной Ранд и Кано — камни пролетали, едва не задевая их. Только горд мог пройти через те дикие препятствия, которые громоздили на пути человека горы.
И вот наступил пятый день пути. С самого утра, когда звезды начали бледнеть, уходя с неба, темнота почему-то не наступила. Ранд очень удивился этому. Вокруг становилось все светлее — как в очень яркую звездную ночь. Но звезд не было, а небо стало не темным, а светло-серым. Ранд не стал гадать, в чем дело, а принялся осматривать местность. В расщелинах скал он нашел множество гнезд — горные куропатки водились здесь в изобилии. Они оказались и куда крупнее — в этом Ранд убедился, когда Кано, исчезнув на минуту, притащил небывало большую серую куропатку.
День и ночь провел в новой стране Ранд, стараясь запомнить все как можно лучше, чтоб и с закрытыми глазами не свалиться в пропасть или провал в леднике. И когда в памяти запечатлелось все, Ранд собрался уходить. По головокружительной тропе, лепившейся вдоль отвесной стены, прыгая с камня на камень, человек и собака пустились в обратный путь. Но не прошли они и тысячи шагов, как Кано тихо заворчал и  метнулся вперед. Ранд вынул стрелу: Кано и сам справится с барсом, но на всякий случай приготовиться не мешает.