Зелёная пиала

 
А. Александрова, М. Туберовский
ЗЕЛЁНАЯ ПИАЛА
Рисунки В. Власова
Здравствуй, мой друг, зелёная пиала.
Мы неразлучны с тобой, пиала.
Лучшие мастера создали тебя, пиала.
Дальние караваны везли тебя, пиала.
Ты прозрачна, как капля росы,
Ты легка, как пушинка хлопка,
Ты звенишь, как вода весной,
Зелёная пиала.
На ближних и дальних путях, пиала,
Мы многое видели с тобой, пиала,
О многом мы передумали, пиала,
О многом можем мы рассказать, пиала.
Прозрачная, как роса,
Лёгкая, как пушинка хлопка.
Глубокая, как мысль,
Зелёная пиала.
 
ЧАЙХАНА СТАРИКОВ
День выдался не по-зимнему тёплый.
Под ярким солнцем пустыня катила вдаль свои песчаные волны, и её жёлтая грива переливалась тысячами оттенков — то ярких и золотистых, то тёмных, коричнево-серых, как цвет политого водой камня.
По пескам шли трое ребят.
Первой шла шустрая девочка в стареньком сером жакете и длинном, ниже колен, платье из красного шёлка. Из-под её расшитой тюбетейки падали на спину толстые косы, а чёрные, словно бусинки, глаза жадно всматривались в просторы песков.
Вторым шёл большеголовый коренастый мальчик в полосатом халате, подпоясанном широким платком.
Старший из трёх, стройный подросток в щегольской шапочке серого каракуля, замыкал шествие.
Ребята шли торопливой походкой. Вдруг девочка оглянулась.
— Как тихо сегодня! — сказала она.
Мальчики остановились, прислушались. Глубокая тишина царила в Каракумской пустыне. Ни один вздох ветра не проносился среди барханов. Казалось, пустыня спит, убаюканная теплом и светом.
— Песчанки и те не свистят! — улыбнулся мальчик в халате. — Даже ящерицы попрятались — на солнце не греются!
— Скорее, скорее, ребята! — заторопил товарищей старший. — Идти нам ещё далеко, а вы стойте!
И снова все трое зашагали вперёд той же торопливой походкой — девочка впереди, мальчики позади. Наконец, в небольшой лощине между двух, песчаных холмов, ребята остановились. Старший нагнулся и стал шарить в песке руками.
— Эй, весна пришла! — радостно воскликнул он, осторожно разгребая песок и вытаскивая из-под нижнего тёплого слоя побеги тонкой, как волосы, весенней травы.
— Аман, Аман, погляди, целы ли корни акаций? — заторопила девочка.
— Целы! Ой, целы, Гюль! Потрогай сама, как набухли! Они скоро дадут ростки! — отвечал старший, вместе с девочкой погружая руки в песок и обнажая корни стелющейся акации.
Мальчик в халате весело засмеялся:
— Эй, хорошо! Не успеет Гюль расплести косы, как всё зазеленеет кругом. Маки и те зацветут!
— А ветер сюда не прорвётся? — с тревогой спросила Гюль.
— Ну, нет! — отвечал Аман, вставая и стряхивая с колен песок. — В этой лощине наш золотой городок будет защищен и от ветра, и от зноя.
Ребята пристально вглядывались в пески, угадывая по первым росткам приближение долгожданной весны. Белозубый Бяшим откинул полу халата и, достав из кармана свёрнутую в трубку тетрадь, принялся что-то записывать.
Они так увлеклись своей работой, что не заметили, как под первым порывом налетевшего откуда-то ветра закурились песчаной дымкой вершины барханов, а у края земли протянулась зловещая полоса тумана.
— Ой, как холодно стало! — сказала Гюль, поёживаясь в своём стареньком жакете.
Бяшим дёрнул её за косичку и засмеялся:
— Молодой ягнёнок и на солнце дрожит!
Гюль шутя оттолкнула его и подбежала к Аману:
— А сюда долетит запах урюка? Они это любят! — затормошила она мальчика.
— Ну что ты! До колхозного сада не близко, да и урюк зацветет там гораздо позже, чем распустятся травы в пустыне.
Не успел он ответить, как новый порыв ветра со свистом пронёсся по пустыне и, вздымая облака песчаной пыли, загудел в узком проходе между холмами.
Ребята взбежали на песчаный пригорок. С севера ползла тяжёлая чёрная туча, пески потемнели, заволновались. Приближалась холодная зимняя буря.
— Ой, ребята, идёмте скорей домой! — испугалась Гюль.
— Успеешь! — засмеялся Аман. — Десять раз домой добежишь. Сперва надо дело кончить! — и снова заговорил о цветах, о тёплых весенних днях, о чудесном золотом городке.
Ребята повеселели.
— Пусть вырастут у меня ослиные уши, если в этом году мы не выйдем на первое место! — кричал Бяшим, приплясывая на месте от холода.
— Не хвастай! Сглазишь! — смеялась в ответ Гюль, потирая озябшие руки.
— Не ссорьтесь, ладно! — останавливал их Аман, продолжая рыться в песке. — На той неделе мы перевезём сюда наш городок, начнём подкормку, а о первом месте ещё рано кричать.
— Почему рано? Ну почему? — не унимался Бяшим.
— Держи халат — унесёт ветром! — кричала ему Гюль, ловя на лету свою тюбетейку. — Аман, ты скоро?
Рёв налетевшего урагана заглушил голоса ребят. Солнце погасло. Ледяной холод упал на землю. Крупными хлопьями повалил снег.
— Беда, ребята! Зима вернулась! — крикнул Аман и, схватив за руку Гюль, бросился бежать.
Задыхаясь и путаясь в полах халата, Бяшим старался не отставать от товарищей, но упрямый ветер валил его с ног и свистел в ушах, а снег залеплял глаза.
Гюль поскользнулась и села на землю:
— Ой, не могу больше бежать!
— Вставай, замёрзнешь! — закричал на неё Аман и с силой потянул девочку за руку. — Эй, Бяшим! Ты что тащишься, как старый верблюд? Не отставай — пропадёшь!
Держась друг за друга, ребята продолжали двигаться вперёд, не замечая, что давно уже сбились с дороги.
На мгновение ветер утих, и вдруг до слуха ребят донёсся такой знакомый, такой домашний крик осла.
Бяшим обрадовался.
«Ребята, слышите?» — хотел он крикнуть товарищам, но вместо крика из его горла вырвался только жалкий писк.
— Да идите же вы! Не время стоять! — торопил Аман. Он тоже слышал крик ишака, но знал, что в бурю путники погибали даже у самых стен аула.
Собрав последние силы, ребята пробежали ещё несколько шагов и упёрлись в высокий глинобитный дувал — ограду какого-то дома. Здесь было тише. Оглушённые и измученные, ребята перевели дыхание, потом медленно пошли вперёд, цепляясь за шершавую стену. Они обогнули угол и оказались перед калиткой. Она была заперта на засов.
— Эй, ребята! Это не наш аул! У нас нет такого высокого дувала! — испугалась Гюль.
Бяшим вытер полой халата мокрое лицо и глянул вокруг:
— Куда же мы забежали?
— Далеко забежали, — сказал Аман, указывая на плоскую крышу, видневшуюся из-за дувала. — Не узнаёте?
— Нет!
Ребята переглянулись.
— Так это же знаменитая чайхана стариков!
— Чайхана стариков? — не понял Бяшим.
— Ну да, здесь собираются все старики, — оживилась Гюль. — Это та самая чайхана, где живёт тётушка Сона-Эдже. Её муж — чайханщик!
— И сюда от нас километров десять! — закончил Аман.
Он протянул руку к калитке, но Гюль тотчас же остановила его: