Чудозавр

Антея уже достигла совершенства.
Как только она проснулась, старые часы в столовой пробили ровно одиннадцать, поэтому она узнала, что теперь без трех минут пять. Старые часы били всегда не то, что следует, но это не очень большая беда: надо только знать, что именно они хотят сказать. Часы как будто говорили на иностранном языке: если этот язык вам знаком, то вы все понимаете так же легко, как будто вам говорят на вашем родном. И Антея знала язык часов. Ей очень хотелось спать, но она поскорее вскочила с кровати и окунула лицо в умывальную чашку с холодной водой. Этот способ как будто волшебством отгоняет всякое желание забраться назад в постель. Наскоро одевшись, она взяла башмаки в руки, потихоньку спустилась по лестнице в нижний этаж, открыла окно в столовой и вылезла в сад. Не трудно было выйти и в двери, но вылезти в окно было интереснее, да и Марта не так легко могла заметить.
«Я всегда буду вставать в пять часов, — подумала Антея. — Рано утром так хорошо на воздухе!»
Сердце у нее сильно билось, потому что она шла выполнять свое собственное и тайное намерение. Она не была вполне уверена, что ее план хорош, но если бы сказать о нем другим, то все равно он лучше не стал бы. Антея чувствовала, что — худо ли, хорошо ли — а ей надо было выполнить свой план непременно одной. Забравшись под веранду и надев там башмаки, она пустилась бежать прямо к песчаной яме, отыскала там стоянку Чудозавра и выкопала его из песка.
Странное существо было совсем не в духе.
— Это никуда не годится, — ворчало оно, сжавшись от холода. — Температура невозможная; да и теперь едва ли еще не полночь.
— Не сердитесь на меня, пожалуйста, — отвечала смущенная Антея, и с этими словами она сняла свой передник и прикрыла им Чудозавра, оставив снаружи только его голову, глаза и уши.
— Благодарю, так немножко лучше, — смягчился Чудозавр. — Каково же ваше желание на нынешнее утро?
— Видите ли, в чем дело, — приступила Антея. — До сих пор у нас были постоянные неудачи, я и хотела потолковать с вами об этом. Только вы, пожалуйста, не исполняйте никаких моих желаний до завтрака. Ведь так трудно разговаривать, если вдруг исполнится желание, которого совсем не желаешь.
— Так и не надо ни о чем просить, если никаких серьезных желаний нет. В старину люди почти всегда знали, чего им нужно на обед: мегатерия или плезиозавра.
— Я постараюсь ни о чем не просить, — заверила Антея, — только я хочу…
— Чего? — спросил Чудозавр предостерегающим тоном и начал раздуваться.
— О нет, нет! Это совсем не то! Для этого желания не нужно никакого волшебства. Я только хотела… Пожалуйста, не раздувайтесь так и не делайте ничего для меня сейчас. Подождите, когда придут остальные.
— Ну, хорошо, хорошо! — согласился Чудозавр снисходительно, хотя сам дрожал от холода.
— Быть может… — сказала Антея участливо, — быть может, вы сядете ко мне на колени? Я заверну вас платьем и вам будет теплее. Я буду очень осторожна.
Она совсем не ожидала, что Чудозавр пойдет на это. Однако он согласился.
— Благодарю, ты действительно заботливая девочка. — И, взобравшись на колени к Антее, он, словно кошка, устроился там поудобнее. Антея с робкой заботливостью обняла его обеими руками.
— Итак? — спросил Чудозавр.
— Вот видите, — отвечала Антея, — из всех наших желаний до сих пор выходили для нас только очень большие неприятности. Мне хотелось бы, чтобы вы нам дали совет. Вы ведь такой старый и должны быть очень мудрым.
— С молодых лет моих я всегда был очень щедрым, — ответил Чудозавр. — Во все часы моей жизни, когда я не спал, я всегда кому-нибудь что-нибудь давал. Только одного я никогда не даю: это советов.
Последнее, однако, не смутило Антею, и она продолжала:
— С нами случилось что-то удивительное. Мы познакомились с вами, а вы такой добрый и милый, что исполняете все наши желания. И все это пропадает понапрасну, потому что мы глупенькие и сами не знаем, чего нам пожелать.
Антея именно это и хотела сказать, но только не при всех. Признаться, что сам глупенький, — это одно, а о других так сказать — это уже совсем иное дело.
— Дитя мое, — ответил Чудозавр сонным голосом, — одно могу тебе посоветовать: думать прежде, чем говоришь.
— А мне показалось, что вы никогда не даете советов.
— Этот один не в счет, все равно ты его не послушаешься. А кроме того, он совсем не новый: давно уже во всех прописях напечатан.
— Но, быть может, вы мне только скажете, как вы думаете, если бы мы вдруг пожелали иметь крылья, это не было бы слишком глупо?
— Крылья? Хм, это не так уж плохо. Только будьте осторожны и не летайте слишком высоко перед закатом. Слышал я когда-то об одном мальчике из Ниневии. Он был сыном царя Сенахориба и от какого-то путешественника получил в подарок Псаммиада. И представьте: мальчик держал его на террасе дворца в ящике с песком.
Конечно, то было страшное унижение для одного из членов нашего древнего рода, но все-таки мальчик был не кто-нибудь, а сын царя ассирийского. Однажды этот мальчик пожелал иметь крылья и, конечно, получил их. Только он забыл, что при закате солнца они обратятся в камень. И вот, когда это случилось, он упал с огромной высоты и прямо на одного из крылатых львов, украшавших лестницу царского дворца. И ты замечаешь таинственное совпадение: окаменевшие крылья мальчика и каменные крылья льва? Ну, впрочем, это грустная история! Но я уверен, что, пока с мальчиком не случилось несчастье, он был очень доволен своими крыльями.
Антея поохала над судьбой бедняги, но, сопоставив этот печальный конец со своими приключениями, спросила:
— Скажите, а отчего наши желания не каменеют, а только исчезают?
— Autre temps — autres moeurs, — ответил Чудозавр.
— Это по-ниневийски? — сообразила Антея, которая в школе не училась другим иностранным языкам, кроме французского.
— Я хочу сказать, что в старину люди желали себе вещей самых солидных и определенных: мамонтов, мегатериев и тому подобных, которые могли и окаменеть. А теперь все желания стали какие-то легкомысленные и фантастические. «Хотим быть прекрасными, как майское утро! Хотим, чтобы ребенка каждый хотел взять к себе!» — передразнил Чудозавр. — Ну, чему тут каменеть? А всякий дар Псаммиада может существовать только до захода солнца, это закон вечный и непреложный. Поэтому-то теперь все мои дары не каменеют, а только исчезают. Если бы, например, красота могла окаменеть, то она сохранилась бы на очень долгое время. Посмотри хоть на статуи древних греков: в них красота, вложенная в камень, сохранилась на тысячи лет. Однако прощай! Мне страсть как спать хочется.
Чудозавр соскочил с коленей, проворно принялся копать песок и исчез.
К завтраку Антея опоздала. А без нее за столом вышло происшествие: Роберт совершенно спокойно вылил на платьице Ягненка целую ложку варенья, так что Ягненка пришлось всего мыть. Конечно, такой поступок был совсем не красив, но он, во-первых, доставил очень большое удовольствие Ягненку, который больше всего на свете любил перемазаться в чем-нибудь липком, и, во-вторых, отвлек внимание Марты, так что вся компания могла улизнуть к песчаным ямам без Ягненка.
Когда все прибежали в яму, запыхавшаяся Антея поспешила сказать:
— Вот что я вам предложу: давайте придумывать желания по очереди. Только никто не должен говорить своего желания Чудозавру, если другим оно не понравится. Идет?
— А кто первый будет придумывать? — спросил осторожный Роберт.
— Я, если вы ничего не имеете против, — отвечала Антея. — И я уже думала и придумала — крылья!
Наступило молчание. Другим хотелось бы что-нибудь возразить, но было трудно, потому что при слове «крылья» все почувствовали радостное возбуждение.
— Это не такая уж дрянь, — великодушно одобрил Кирилл. А Роберт добавил:
— Право, Пантера, ты совсем не так глупа, как порой кажешься.
— Это будет прелесть как хорошо! — воскликнула Джейн. — Мы будем летать, словно во сне.