Чудозавр

— Проваливайте вы! — с этими словами он совсем непочтительно оттолкнул разбойников в обе стороны.
В разбойничьем снаряжении у Роберта была скакалка одной из девочек, исполнявшая роль аркана. Роберт решил поймать булочника этим арканом. Но как на грех, скакалка попала подростку не на плечи, а на ноги; он споткнулся, корзинка опрокинулась, и красивые свежие булки покатились по пыльной дороге. Девочки бросились поднимать их, и в ту же минуту Роберт с булочником вступили в жаркую схватку.
Кирилл, конечно, не мог вмешиваться: он должен был только следить за правильностью поединка. Но зато скакалка, не зная правил бокса, усердно вмешалась в дело: она обвивалась и путалась между ногами бойцов, как будто стараясь примирить их. Однако ее старания были совершенно безуспешны; напротив, деревянные рукоятки ее то и дело мелькали в воздухе и колотили бойцов то по колену, то по затылку, то в подбородок и тем еще больше подзадоривали их.
Дело кончилось тем, что Роберт получил изрядную трепку. Такой уж несчастный день для него выдался. Подросток из булочной посадил ему синяк под другой глаз, и, не имея никакого понятия о законах бокса, которые должны быть известны всякому порядочному англичанину, он даже оттаскал Роберта за волосы и ударил ногой по колену. Роберт утверждал потом, что он непременно одолел бы булочника, «если бы не девчонки», но я в этом далеко не уверен. Так или иначе, но исход битвы был именно такой, как я рассказал, что это было крайне тягостно для самолюбивых мальчиков.
Кирилл, увидев, что булочник не соблюдает в поединке никаких правил, уже стаскивал с себя куртку, чтобы помочь брату; но Джейн, схватив его за ноги, принялась плакать и упрашивать, чтобы он не лез, потому что булочник и его тоже побьет. Можете себе представить, как это «тоже» было приятно для Роберта! Но еще хуже почувствовал он себя, когда вдруг Антея бросилась между ним и булочником, схватила этого бесчестного и презренного бойца за пояс и стала упрашивать, чтобы тот больше не дрался.
— Пожалуйста, не трогай больше моего брата! — всхлипывала она. — Он не хотел опрокидывать корзинку, мы ведь только играли. И, конечно, он теперь очень сожалеет об этом.
Вы понимаете, что это значило для Роберта? Ведь, если бы у булочника оказались рыцарские чувства и он уступил бы просьбам Антеи и принял ее извинения, тогда Роберт, по чести, больше никогда в жизни не мог бы расквитаться с ним. Но опасения Роберта, если они у него в ту минуту явились, тотчас же и рассеялись. У подростка из булочной рыцарских чувств совсем не оказалось: он очень грубо оттолкнул Антею, погнался за Робертом, награждая его тумаками и разными неприятными именами, и на повороте дороги к песчаной яме сбил его с ног на кучу песка.
— Я тебя проучу, козявка ты этакая! — пригрозил он, оставив наконец Роберта, после чего вернулся на место битвы, подобрал булки и заспешил по своим делам.
Кирилл ничего не мог поделать: его не выпускала Джейн. Со всей силой отчаяния уцепилась она за его ноги, для того, чтобы вырваться, пришлось бы ее больно ушибить. Мальчишка из булочной прошел мимо с раскрасневшимся и мокрым лицом. Обнаглев до последней степени, он обозвал всех их сопляками и дуралеями и с тем скрылся за поворотом дороги. Тогда Джейн выпустила ноги Кирилла из своих объятий. Молча и понуро Кирилл повернулся и пошел к Роберту. Девочки, проливая слезы, поплелись за ним.
Невеселая компания опустилась на песок рядом с Робертом. Сам Роберт рыдал больше всего от оскорбленного самолюбия, конечно. Кирилл сердился на Джейн, Роберт был в ярости на Антею, девочки чувствовали себя несчастными. И никто из всех четверых не был доволен разносчиком из булочной.
Роберт от гнева даже зарылся руками и ногами в песок.
— Ну пусть только подождет, пока я вырасту, — трусливое животное, гад! Я его ненавижу! Но я с ним еще разделаюсь! Счастье его, что он больше меня. Как бы я хотел быть больше этого болвана!
— Ты сам начал, — неосторожно заметила Джейн.
— Знаю, что сам, глупая! Но я с ним только играл, а он меня ударил, вот, полюбуйся-ка!
Роберт спустил чулок и показал на ноге лиловую полосу с красной царапиной. После чего опять зарылся пальцами в песок и вдруг вскочил: его пальцы дотронулись до чего-то мохнатого.
Конечно, это был Чудозавр. «Настороже, чтобы одурачить их по обыкновению», — как потом говорил Кирилл. И, разумеется, в следующий миг желание Роберта оказалось исполненным, и он стал больше разносчика из булочной. О, да еще насколько больше! Смерить его было нечем, но, наверное, он был теперь в вышину за три метра, под стать были и плечи. По счастью, его одежда выросла вместе с ним. И вот он встал, один из его огромных чулков был спущен, и на громадной ноге был виден большущий синяк с красной царапиной, на раскрасневшемся и заплаканном лице великана выразилось такое смущение, и весь он в своей детской по крою курточке имел такой странный вид, что остальные дети не могли удержаться от смеха.
— Чудозавр опять нас подцепил! — сказал Кирилл.
— Не вас, а меня, — уточнил Роберт. — И если бы вы были хорошие, то попросили бы, чтобы он и вас такими же сделал. Представить себе не можете, как глупо я себя чувствую.
— Ну, я вовсе не хочу сделаться таким долговязым; я отлично вижу, как это глупо, — начал было Кирилл. Но Антея остановила его:
— Перестань же! Я не понимаю, что с вами, мальчики, сегодня случилось. Слушай, Кирилл, надо это уладить. Ведь для бедного Роберта ужасно быть одному там вверху, попросим Чудозавра исполнить еще одно желание, и если он согласится, то пусть сделает и нас такими же огромными.
Дети согласились, хотя и не очень охотно. Но когда нашли Чудозавра, он наотрез отказал.
— Нет уж, и не просите, — говорил он сердито, потирая свою мордочку лапами. — Это грубый и жестокий мальчишка, и для него будет очень полезно погулять некоторое время в таком необычайном виде.
С какой стати осмелился он откапывать меня своими противными влажными руками? Ведь он чуть до меня не дотронулся! Это дикарь какой-то. У мальчиков каменного века и то было больше рассудительности. Руки Роберта и в самом деле были влажны от слез.
— Убирайтесь и оставьте меня в покое, — продолжал Чудозавр. — Я, право, не понимаю, почему вы не можете высказать ни одного разумного желания, ну, пожелали бы себе чего-нибудь съедобного, или же хороших манер, хорошего характера. А вы? Нет, уходите, сделайте одолжение!
Он затряс своими баками, почти зарычал на просителей и сердито повернулся к ним спиной. Дети поняли, что дальнейшие переговоры бесполезны и вернулись к великану Роберту.
— Что же нам теперь делать? — спрашивали они друг друга.
— Прежде всего, — заявил Роберт мрачно, — я должен поговорить с этим малым из булочной. Я его живо догоню.
— Нельзя бить того, кто слабее тебя, — напомнил Кирилл.
— Ты думаешь, я стану его бить? — фыркнул Роберт. — Правда, раньше я готов был убить его, но теперь я только скажу ему кое-что на память о себе. Лишь дайте мне чулок натянуть.
Он натянул на ногу свой чулок, в который можно было спрятать всю Джейн, и саженными шагами пошел по дороге. Разумеется, ему нетрудно было догнать булочника. Тот, весело помахивая пустой корзиной, спускался с холма на большую дорогу, где его ждал хозяин, развозивший хлеб по хуторам. Роберт притаился за стогом сена во дворе одного из хуторов и, подождав, пока булочник, беззаботно посвистывая, подошел к стогу, вдруг выпрыгнул и схватил его за шиворот.
— Ну, друг милый, теперь я покажу тебе, что значит бить мальчиков, которые меньше тебя, — объявил Роберт грозно. Тут он поднял булочника за плечи, посадил на стог, а сам устроился на крыше коровника и высказал булочнику все, что о нем думал. Вряд ли только булочник слышал эти речи: он просто ошалел от страха. Выложив все, что было у него на сердце и кое-что повторив дважды, Роберт ушел, оставив булочника на стогу и сказав ему на прощание: «Слезай отсюда как знаешь!»
Не ведаю, как булочник спустился на землю, но мне только известно, что своего хозяина с повозкой он на дороге уже не встретил, а когда пришел домой, то получил порядочный нагоняй. Мне жаль его, но ведь в конце концов это было и справедливо: должен же он был знать, что английский мальчик может драться только руками, а ни в коем разе не ногами. Конечно, ему еще больше влетело, когда он попытался рассказать своему хозяину, чтобы был пойман на дороге мальчиком-великаном ростом с колокольню: кто же мог поверить этакой несуразице!