Потолок мира

Что касается бортмеханика, то он тоже недолго борется со сном. Схватив для вида в руки какой-нибудь ключ, он, косясь на пилота, принимает наиболее удобную для сна в сидячем положении позу, и скоро голова его свешивается набок, а ключ, звеня, падает к ногам. Пилот, улыбаясь, поглядывает на своего бдительного помощника. Наконец, соскучившись, он дергает механика за нос, и тот, встрепенувшись, делает вид, что он усердно все это время копался в каком-то приборе.
Летная работа вообще — это очень трудная, изнурительная работа. И пилоты, которым приходится оставаться в воздухе в течение большого количества часов, много могли бы рассказать о том, как у них затекают спины и руки, как они, прилетев к конечному пункту, сваливаются на койку и уже через несколько секунд спят мертвым сном.
Однако систематические наблюдения над влиянием тренировочных полетов на психическое состояние пилота показали, что двухчасовое пребывание на аэродроме, с соответствующим количеством полетов и даже без них, на здорового человека действует так же, как обычная физкультурная зарядка, только в значительно более сильной степени. В отдельных случаях обучение пилотажу излечивает от неврастении, от нервного переутомления, от всех проклятых недугов, которыми награждает человека многолетняя кабинетная работа. Мало того, молодые пилоты поправляются внешне: они прибавляются в весе, весь организм их крепнет и успокаивается. Авиация как спорт, а не как ремесло, несомненно укрепляет организм. Возможность сидеть за штурвалом, рассекая воздушные пространства, переносясь со сказочной быстротой из одного города в другой, дает громадное нравственное удовлетворение современному человеку. Нигде, как в пилотском кресле, нет такого реального ощущения власти над природой. И возможность для каждого человека, возможность, вытекающая из нашей современной технической вооруженности, нестись над земной поверхностью быстрее, чем воздух, бесспорно дает необычайно выпуклое, осязательное ощущение радости бытия.
Что же касается трех отважных воздухоплавателей, то их ощущение несомненно несравнимо ни с чем, и это их большая, но, конечно, второстепенная награда.
Роль их, однако, не сводилась только к управлению приборами, которыми регулировались как научные наблюдения, так и подъем и спуск.
Остальные члены славной семьи завоевателей стратосферы, те, кто создали оболочку шара и гондолу трудом собственных рук, в течение нескольких часов стояли на улицах с обращенными к небу головами, наблюдая за тем, как их детище, стратостат «СССР», поднимается в занебесье.
 
ЧЕЛОВЕК И МАШИНА
Эти люди также сыграли немаловажную роль в деле достижения стратостатом сногсшибательной высоты в девятнадцать тысяч метров. Ибо процесс освоения техники состоит из трех звеньев, из трех совершенно самостоятельных операций; тройственность эта происходит от того, что, осваивая технику, люди должны исполнять три различные функции: воплотить в жизнь определенную техническую идею, т. е. изобрести, сконструировать тот или иной механизм; затем модель, проверенную и испытанную, необходимо воспроизвести в определенном количестве экземпляров, иногда очень большом, т. е. наладить серийное, а иногда и массовое производство; наконец, надо освоить технику эксплоатации, т. е. научиться пользоваться данным экземпляром механизма так, чтобы он давал максимальную эффективность, служил бы возможно больше.
Когда-то считалось, что дар изобретательства есть дар только врожденный, что рядового обыкновенного человека нельзя научить искусству создания новых технических ценностей. Так оно когда-то и было! Но по мере того, как техника развивалась, становилась разностороннее и сложнее конструировать, изобретать и создавать новые механизмы становилось все легче и легче. И пусть то не звучит парадоксом: трудности освоения искусства конструировать «новое» обратно пропорциональны уровню развития техники на данный период. И поэтому темпы роста технической культуры в истории человечества увеличиваются в геометрической прогрессии.
Леонардо да Винчи знал, что можно летать на аппаратах тяжелее воздуха. Но осуществить своей идеи ему не удалось, ибо для этого ему пришлось бы предварительно изобрести все то, что к началу XX века стало известным людям из области металлургии, проката качественных сталей, двигателей внутреннего сгорания, аэродинамики.
Технику, однако, создают люди, люди же носят на себе печать социальной и культурной обстановки эпохи. И потому в стране, построившей социалистическую пятилетку, и технические кадры и техническая мысль растут темпами, гораздо более быстрыми, чем в капиталистическом мире.
В капиталистическом обществе техническая мысль покупается и продается за деньги. История последней империалистической войны показала, что через тайные каналы нейтральных стран воюющие державы продолжали торговать друг с другом даже оружием и военными припасами. Капиталист — беспринципен, ему дороже всего нажива, принципы святы для него тогда, когда речь идет о покушении на его собственность.
Для рабочих и инженеров, построивших гондолу первого советского стратостата, их работа не являлась способом наживы, а лишь делом чести, доблести и геройства. О, они далеко не беспринципны, эти непонятные Западу строители новой советской техники, которые в не достроенных еще иногда новых фабричных корпусах создают механизмы, при помощи которых мы догоним и перегоним технику капитализма. Эти люди живут общей жизнью своего класса, они растут вместе со всей страной, вместе с ней они переживают временные затруднения и радости идущих одна за другой побед. Для этих людей циркуль и линейка, стамеска и пневматический молот, французский ключ и долото являются оружием в борьбе за социализм.
Как и подбор первых советских стратосферных воздухоплавателей, так и подбор рабочих и инженеров, построивших гондолу первого советского стратостата, был далеко не случаен. Не случайно гондола построена и на заводе им. Менжинского.
Чудо техники, кольчуг-алюминиевый шар, вооруженный самыми сложными и умными механизмами, известными человеческой технике, родился на заводе, где издавна бьется подлинная большевистская борьба не только за техническую культуру, но и за культуру вообще.
На заводе № 39 им. Менжинского открытые пространства между цехами залиты асфальтом, разбиты цветники, играют фонтаны. На заводе создан специальный «отдел благоустройства», который наблюдает за тем, чтобы все помещения содержались в порядке и чистоте. При двух крупнейших цехах созданы рабочие кафэ, заводы имеют собственные жилые дома, собственные пригородные хозяйства, собственную столовую. И, когда инженеры и рабочие завода № 39 приступили к строительству гондолы стратостата, они твердо отдавали себе отчет в том, что механизмы, которые им придется строить и собирать, должны строго соответствовать тем требованиям, которые наука и техника предъявляют стратостату в полете. Они работали не «наобум Лазаря», а наверняка. Партия и правительство вооружили их превосходного качества сырьем и всеми необходимыми инструментами и станками. Они знали, что удачный полет стратостата не может быть результатом счастья или удачи, что только наука, плюс техника, плюс культура, плюс энтузиазм, могут создать гондолу, при помощи которой Стране Советов удастся в области завоевания стратосферы перегнать капиталистический мир.
Невольно вспоминается один из неудачных рекордсменов капиталистического мира. Американского летчика Джимми Маттерна ожидали в Москве в ночь с 4-го на 5 июня. В маленькой, но достаточно уютной комнатке для пассажиров московского аэропорта собралось свыше двадцати человек советских и иностранных журналистов. Кто-то прихватил с собой патефон; кто-то в углу, пристроившись сбоку у шахматного стола, раскладывал бесконечный пасьянс.
В прошлый раз летчика Маттерна, совершавшего кругосветный перелет тоже через Москву, ожидали здесь же в аэропорту что-то около шестидесяти часов. Поэтому журналисты, как говорится, «сели в бес!» и приготовились к самому худшему: в прошлый раз Джимми Маттерн в Москву вовсе не прилетел, а приехал поездом в международном вагоне. Поломанный же его самолет остался где-то возле Борисова и отправлен был в Соединенные штаты самыми обыденными транспортными средствами: железной дорогой и пароходом.