Измененный

Когда я вошел, Каррен на месте не было. Джанин стояла, склонившись над столом Каррен, и что-то разрезала ножницами. Вот лично я, если бы родился и вырос во Флориде, сделал бы все, чтобы не разжиреть с возрастом. При такой жаре и влажности это подсказывает инстинкт самосохранения. Однако Джанин придерживалась иных убеждений, и, когда влезала в ярко-голубые джинсы стрейч, ее зад являл собой объект, который мы с Каррен дружно считали совершенно не супервеликолепным и не безупречным.
— Привет, — сказал я.
Джанин пискнула и развернулась. Увидев, что это я, она закатила глаза и прижала к сердцу пухлую руку. Она делает так каждый раз, когда случается что-то, о чем не твердили тысячу раз по радио, телевидению или через социальную рекламу. Для меня полная загадка, как она умудрилась при этом дожить до двадцати шести.
— Ой, — сказала Джанин. — Это ты.
— Собственной персоной. А ты кого ожидала увидеть?
— Ну, никогда не знаешь.
— Наверное. Как твой… — Я попытался, но так и не смог вспомнить имени ее отпрыска. — Выздоровел?
Честно говоря, меня это нисколько не заботило, однако сегодня утром один датский блогер предложил ломать сложившиеся стереотипы, пытаясь входить в сознание и жизнь других людей, какими бы ничтожными и скучными те ни казались, и выстраивать новые связи для развития позитивного мышления.
— Ему получше, — осторожно ответила помощница. Какой-нибудь циник мог бы предположить, что на самом деле ребенок, чье имя я внезапно вспомнил — Кайл его зовут, — здоров как бык, и педиатры показывают его всем в качестве примера для подражания. Просто мать не хочет себе в этом признаваться, надеясь до конца недели прогулять еще полдня.
— Отлично. Просто прекрасно.
Джанин вдруг улыбнулась.
— Как прошел твой ужин? — Вопрос прозвучал как-то странно, словно она упрекала меня в излишней скромности.
Я нахмурился, сбитый с толку.
— Ну, «У Бо» же, глупый, — уточнила она. — Все прошло хорошо? Я так давно туда собираюсь. Разумеется, мне пока не по чину. Но однажды обязательно схожу.
— Все было великолепно, — ответил я. — Как всегда. Но откуда ты знаешь, что я туда ходил?
Настала ее очередь удивляться.
— Ты же сам просил меня заказать столик, — ответила она. — В конце недели прислал письмо по электронной почте.
— Верно, верно, — пробормотал я. Наконец-то разрешилась хоть одна загадка. — Ну, разумеется. Спасибо, что сделала. Мы чудесно провели вечер.
— Здорово.
— А где Каррен?
— На самом деле не знаю. Она ушла примерно полчаса назад. Я спросила, куда она идет, из любопытства и чтобы знать, если ты вдруг спросишь, но она ответила только: «Встреча с клиентом». Так что, наверное, она на встрече с клиентом.
— Ясно, — сказал я.
Куда отправилась Каррен, я выяснил, как только начал просматривать почту. Она прислала мне записку, в которой объяснялось, что человек по имени Дэвид Уорнер позвонил в разгар утра (пока я сидел, выслушивая откровения Хейзел о ее покойном муже), спросил меня и попросил совета относительно продажи своего дома со всей обстановкой. Он хотел разрешить дело немедленно, как вполне правдоподобно объясняла в электронном письме Каррен, и поскольку меня не было на месте, она отправилась на встречу с клиентом вместо меня. Она выражала надежду, что меня это никак не заденет.
— Сука, — пробурчал я.
Она прекрасно знала, что еще как заденет. Уорнер был тот парень, с которым я познакомился в баре на континенте пару недель назад. У него на Лонгботе имелся дом за восемь миллионов, примерно в трех милях к северу от «Океанских волн», и продажей этого дома должен был заниматься лично я. Я проделал всю подготовительную работу, познакомился с клиентом и развел огонь.
— Что ты сказал? — переспросила Джанин.
— Просто кашлянул.
Я написал Каррен короткий ответ, в котором сообщал, в каком я восторге от новости, что она теперь занимается делами Уорнера, и с нетерпением жду, когда та вернется, чтобы обсудить с ней сделку. Потом задумался, немного подправил письмо, сделав тон чуть более дружелюбным и поубавив иронии. Если подумать, Дэвид Уорнер, в высшей степени капризный продавец, до чертиков мне надоел. Этот человек с зачесанными со лба черными волосами с проседью был тяжеловесный, неискренний, упивающийся собственной самонадеянностью: местный парень, здорово приподнявшийся (в смысле разбогатевший) и убежденный, будто он умнее и опытнее любого во всех без исключения делах. Лично он продал бы свой дом лучше и быстрее и с куда большей прибылью, если бы не был так ужасно занят, работая богачом на полную ставку. Если Каррен по уши увязнет в делах в ближайшие недели, то, скорее всего, не заметит, какую игру я затеял с Тони Томпсоном.
Я отправил ей ответ, совершенно довольный собой. Я всегда живу настоящим моментом, но иногда приходится мыслить на несколько ходов вперед. К примеру, на месте Джанин я бы, чем монотонно твердить, что заведение «У Джонни Бо» мне не по чину, урезал расходы на несколько недель или даже месяцев, накопил и сходил бы. И Стеф пошла бы со мной, ела бы цыпленка, пила воду со льдом и внимательно изучала десерты в меню. Двигаться вперед по жизни можно лишь ставя ногу на следующую ступеньку, а затем подтягиваясь всем телом, и так раз за разом.
В целом писем, требующих ответа, было немного. Пара отказов-восклицаний вроде: «Нет, я не собираюсь продавать квартиру прямо сейчас» и «Что, при таких ценах? Да вы с ума сошли», обычная чепуха и обновления из головной конторы, а также уведомление от Amazon, что мне отправлен мой заказ. Я так и не вспомнил, что заказал, так что подобное известие трудно назвать важным.
Я дал Джанин несколько ерундовых поручений, а потом отправился на прогулку по кварталу. С тех пор как появились сотовые телефоны, электронная почта и переадресация, сидение за рабочим столом свидетельствует не столько об усердии, сколько об инертности. Я прихватил с собой блокнот и составил список всех промахов, затруднений и неудач, какие смог припомнить.
Спустя два часа я сидел за столиком перед рынком «Океанских волн» со стаканом холодного кофе и головой, полной несформировавшихся планов, когда заметил, что машина Каррен огибает внутреннее кольцо. Та остановила машину, заметила меня, секунду поколебалась и подошла.
— Спасибо, что взяла на себя встречу с Уорнером, — сказал я. — Хорошо, что ты оказалась на месте.
Она сверкнула на меня глазами, открыла маленький портфель, вынула блокнот, вырвала несколько верхних листов и бросила на столик.
Я склонился над ними. Заметки, касающиеся дома, сделаны убористым почерком Каррен.
— Он… — Она закусила губу.
— Что?
— Поблагодарил меня за то, что я потратила на него время, — произнесла она ледяным тоном. — И сказал, что с нетерпением ждет встречи с тобой, чтобы действительно подготовить дом к продаже.
Я откинулся на спинку стула, стараясь, чтобы у меня на лице не отразилось никаких эмоций.
— Черт побери, — сказал я, потянувшись за телефоном. — Хочешь, чтобы я ему позвонил? Поинтересовался, в каком веке, по его мнению, мы живем?
— Да пошел ты, — бросила Каррен и умчалась.
Я сумел удержаться от смеха, пока она не скрылась в дверях конторы, но это было непросто. Боже, как же непросто.
Покончив с работой, я как раз садился в машину, когда зазвонил мой сотовый.
— Мистер Билл Мур?
Голос был молодой, женский, явно секретарский.
— Точно. Чем могу быть полезен?
— Я Мелания, помощница Дэвида Уорнера.
Мелания? Это что, настоящее имя?
— Чем могу помочь, Мелания?
— Мистер Уорнер немного расстроен, что вы не смогли встретиться с ним сегодня.
— О, — протянул я. — Погодите-ка. Только не надо обвинять меня, ладно? Он позвонил в контору — это после того, как я сказал, что связываться со мной надежнее всего по мобильному телефону, — и сообщил, что желает встретиться немедленно. Причем согласился встретиться с моей коллегой. И, честно говоря, умудрился порядком ее расстроить. — Я не стал высказывать все, что думаю о поведении Уорнера, хотя на самом деле подобная мысль меня посещала, однако всегда стоит донести до служащих, что вы им не ровня и не позволите, чтобы их босс использовал и вас тоже.