Тайна

- Пожалуйста, прошу вас, не сердитесь! Я была такой глупой, такой дурой… Господи, как я могла?.. О, простите, простите, умоляю вас! Вы вправе меня ненавидеть, но я ничего не могу сделать с собой. С тех пор, как я вас увидела… Прошу вас, не сердитесь на меня, я не стану вам больше надоедать!..
У нее было совершенно мокрое от слез лицо, и она была похожа на ребенка. Это было так трогательно, так не похоже на то, что он привык видеть в женщинах. Раздражение его исчезло, уступив место снисходительной жалости, чуть высокомерному сочувствию взрослого, преуспевающего мужчины к наивной, влюбленной в него девочке.
 2 
Успокоившись, она рассказала ему о себе. Он согласился остаться и выслушать ее, хотя здравый смысл подсказывал, что лучше немедленно уйти, предварительно запретив ей преследовать его, но что-то удерживало его. Он и сам не смог бы объяснить себе вразумительно, зачем он сидит рядом с ней, смотрит на нее, держит ее руку.
У нее и имя было красивое - Валерия.
- Но лучше Лера, - тихо, почти шепотом. Глаза огромные, странные, слишком внимательные, пристальные.
Рассказала, что живет одна, что родителей нет, умерли несколько лет назад.
- Что и мужа нет? – спросил, а про себя подумал: ну любовник, точно есть, кто-то ведь все это оплачивает. Он с сомнением взглянул на нее. Все эти книги, картины, красивые вещи…
- Нет, у меня никого нет. Есть дальний родственник. Он живет на Севере. У него нет детей. Он нашел меня и теперь помогает мне. Материально. Я пока не работаю. Я раньше жила в другом месте. В этот город недавно переехала.
- Учитесь в каком-нибудь художественном училище?
- Нет, я сама рисую. Не хочу, чтобы меня учили рисовать. Я рисую, как сама вижу.
Девушка со странностями, это точно. Теперь необходимо выяснить, что ей нужно от него.
Итак, она не училась, не работала, а просто рисовала и созерцала мир. Созерцала мир… - она так и сказала Максиму, глядя ему прямо в глаза своими большими блестящими от слез глазами. День ее проходил в чтении книг, в работе над картинами, в прогулках по городу и его окрестностям. Во время одной из таких прогулок она и увидела Максима.
- Вы стояли возле своей машины, на вас был серый пушистый свитер, – она улыбнулась сквозь слезы, – я проходила мимо, но вы, наверное, меня не заметили. Вы были такой красивый, такой милый в этом свитере, что мне захотелось обнять вас, почувствовать, какой вы мягкий и пушистый. Я так люблю все красивое. Простите, я, наверное, глупости говорю, - она опустила голову, - но я не знаю, как вам объяснить, что со мной тогда произошло. Я просто поняла, что не смогу больше жить без вас. Я стояла в стороне, и все смотрела, смотрела на вас, не могла заставить себя уйти. И когда вы сели в машину и уехали, мне казалось, что у меня сердце разорвется, я испугалась, что больше никогда не увижу вас. Всю ночь не спала. А утром снова пришла на это место, долго ждала, но вы не приехали. Я ходила каждый день, и, наконец, вы появились. Я узнала, что вы приезжаете в этот ресторанчик в парке. Однажды, сразу после того, как вы уехали, я подбежала к швейцару, провожавшему вас, сказала ему, что вы обронили перчатки, у меня была с собой пара дорогих мужских перчаток, и попросила его сказать мне, где я могу вас найти, чтобы их вернуть. После долгих уговоров он назвал мне ваше имя и адрес вашего офиса. Теперь я могла видеть вас чаще, я знала, как вас зовут, и я могла слышать ваш голос по телефону…
- Да, - усмехнулся, - ваши телефонные звонки чуть с ума меня не свели.
- Простите, меня, пожалуйста, я вела себя так глупо. Но я очень редко звонила. Всего три или четыре раза… Если бы я знала, что так досаждаю вам, я бы никогда…
Не так уж редко она звонила. Но, пожалуй, не стоит об этом с ней говорить.
- Ну, я надеюсь, больше это не повторится. Теперь вы будете более благоразумны? – он встал, собираясь уходить.
- Как, вы уже уходите?
- Да, к сожалению, мне пора, - он старался говорить, как можно строже и суровее, она должна была понять, что продолжения не будет. Она, конечно, очень симпатичная, но ему все это ни к чему. У него слишком много дел.
- И я вас больше никогда не увижу? – тихо спросила она.
Конечно, ему следовало сказать, что встреч больше не будет, но он, опасаясь нового потока слез, ответил:
- Нет, почему же… Я позвоню как-нибудь, давайте запишу ваш телефон.
Уже спускаясь по лестнице, Макс подумал, что не спросил, зачем ей нужно было заманивать его в Старый парк, если она не собиралась с ним встречаться в тот вечер. Нужно было спросить… хотя голос ее, такой нежный и мягкий, совсем не похож на тот визгливый голос, назначавший ему встречу. В том, что это она положила розу на капот его машины и подбросила кусочек конверта со своим адресом, он не сомневался. Это как раз в стиле такой романтической особы. А он-то переживал, беспокоился. Считал, что вся эта история со звонками и странными встречами - вероломные происки врагов. Он усмехнулся. Нет, не стоит все усложнять. Он выяснил главное, теперь звонки и преследования прекратятся, следовательно, нужно просто обо всем забыть. У него слишком много дел, чтобы уделять этому внимание.
 3 
Прошло несколько дней, и таинственные звонки действительно прекратились. Все опять стало на свои места. Максим ездил в офис, встречался с клиентами, обедал в любимом ресторане. Но все чаще ловил себя на мысли, что думает об этой девушке, вспоминает ее заплаканное лицо, умоляющий взгляд. Он не собирался звонить ей, понимая, что это может привести к ненужным осложнениям, старался не думать о ней, пытаясь отвлечься в беспрерывном потоке работы. И все же, подходя порой к телефону, он надеялся услышать в трубке ее тихий голос. Как она смешно сказала: «Я хотела почувствовать, какой вы мягкий и пушистый…» Забавная девочка… А он не любил этот свитер, он казался ему каким-то легкомысленным. Он и одел-то его всего пару раз, а потом отдал Николаю. Он ругал себя за эти мысли, они казались ему глупыми, несолидными, несоответствующими его положению, его внутреннему самоощущению, он ставил себя выше всей этой любовной чепухи, о которой она ему лепетала тогда, и все же ничего не мог поделать с собой. Он хотел видеть ее. Ему нужно увидеть ее хотя бы еще один раз.
Возможно, он переборол бы себя. Он всегда мог справляться с чувствами, мешающими ему жить правильной запланированной жизнью. Прошло бы несколько дней, возможно недель, и образ девушки стал бы менее реальным, не мучил бы его своей притягательностью… Возможно, он забыл бы о ней…
Но она сама пришла к нему.
 4 
С самого утра шел дождь. Неприятный, холодный, первый осенний дождь. То моросящий, то усиливающийся ненадолго. Он увидел ее издалека. Она стояла под огромным, черным, блестящим от капель зонтом, всю ее небольшую фигурку укутывал плащ, спускающийся почти до самых щиколоток. Он закрыл машину, подошел к ней. Не говоря ни слова, она смотрела на него в ожидании. Мимо проходили люди, и он, не желая последующих расспросов со стороны знакомых и сослуживцев, - он был женат, а девушка в этом странном плаще, с распущенными по плечам длинными волосами выглядела совсем неофициально, - быстро сказал ей: «Пожалуйста, подождите меня вон там, на углу, у газетного киоска, я буду минут через пятнадцать». Она кивнула. Он вошел в здание, поднялся на свой этаж, предупредил Галочку, что его не будет пару часов, сделал несколько важных звонков, отменяющих несколько важных встреч. И только потом спустился к машине.
Она послушно стояла у газетного киоска.
Ехали молча. Она не села рядом с ним, устроилась на заднем сиденье, открыла окно, подставив лицо ветру. Он не знал, рад ли он этой встрече. Ему хотелось расспросить ее о том, о чем он не спросил в тот вечер. Но он не знал с чего начать. Изредка взглядывая в зеркало, он видел ее развивающиеся волосы, приоткрытые губы.
Он решил отвезти ее в Старый парк. Здесь он сможет спокойно с ней поговорить.
- Как здесь мрачно, - она поежилась, - что это за место? Я никогда здесь не была.