Свободные отношения

Лита уже не могла больше выслушивать туманные рассуждения старичка, который определенно пытался произвести на нее впечатление обилием своих знаний. Она вежливо остановила его, пообещав, что они непременно продолжат разговор, и направилась к мужу. Барт вежливо представил ей свою собеседницу. Эстер Таусон, его коллега, светлая голова, которая, он ни капли не сомневается, вскоре будет известна в сфере бизнеса. Алые лепестки мака приподнялись на груди Эстер — она удовлетворенно вздохнула, золотые сережки-капли дрогнули от ее смущенного смеха. Эстер Таусон, оказывается, читает журнал «Фэйр Лайф». О да, колонка «Интересные лица» заслуживает внимания. Конечно, авторского «я» могло бы быть поменьше, да и слог несколько витиеватый, но главное, чтобы читателю нравилось, правда, Литисия? И потом, Литисии необходимо расти — не всегда же она будет описывать знаменитостей, пора и ей становиться известной. Это, правда, не всякому дано, но Эстер Таусон уверена: у Литы получится.
Лита и слова вставить не успела: оторопела, смутилась от болтовни Эстер и почувствовала себя совершенной идиоткой. С ней говорили так свысока, словно она — просто бледная тень Барта, его бесплатное приложение. Закончив свою тираду (которая ни капли не смутила Барта), Эстер заговорила о возможности какой-то сделки, подробности которой Барт с интересом выслушивал.
Лита съежилась, превратилась в маленький серый комочек перед яркой говорливой соперницей. Барт перестал замечать ее, и она ушла поглощать свой коктейль и выслушивать заунывную песнь старичка, который тут же воспользовался ее возвращением.
В этот вечер Лита много выпила и, когда легла спать, постоянно видела перед глазами маковое платье Эстер Таусон, дрожащее мерцание ее золотых сережек и блестящий взгляд ее карих глаз, устремленных в зеленые глаза Барта. Это было похоже на наваждение, потому что эта картинка преследовала Литу и на следующий день, с тяжелого похмелья, и через день, и спустя два дня… Господи, неужели она настолько ревнива? Настолько, настолько, шептал Лите внутренний голос, ты еще не знаешь насколько. Это — цветочки, будут ягодки. И ягодки не заставили себя ждать.
Барт часто вспоминал Эстер Таусон в разговорах с Литой, хотя и чувствовал, что жене не слишком приятны рассказы о его коллеге. Как-то раз Лита заехала в офис к мужу, и по глазам словно плеткой ударили: они стояли рядом, и Эстер вновь улыбалась рассказу Барта. Черный деловой костюм, подчеркивающий и без того тонкую талию (а Лита так набрала в последнее время!), алая блуза, ярким огнем горящая на груди… Лита в душе застонала от ревности и невозможности заглушить эту боль. Ей хотелось развернуться и уйти, лишь бы не видеть этого зрелища. Но она сделала жалкую попытку взять себя в руки, чтобы не выглядеть идиоткой в глазах секретарши и тех коллег мужа, которые видели, что она пришла. Лита постаралась непринужденным голосом поприветствовать Барта и Эстер, но ее «хелло» вышло каким-то глухим и безжизненным. Барт почувствовал дрожь в ее голосе и заметил уже не первый раз за последнее время, как гаснут синие звездочки в ее когда-то детском взгляде. Но было бы полным безумием признавать за собой вину, которой нет, и он облекся в одеяние абсолютного спокойствия.
Но, несмотря на жгучую ревность, несмотря на то, что Лита знала — Барту не безразлична Эстер, несмотря на то, что его взгляды слишком часто перебегали с одной фигуристой красотки на другую, Лита была уверена: муж не изменяет ей. Она первая узнала бы об этом — аксиома взаимопонимания включала в себя доверие, и Барт непременно рассказал бы ей о случившемся. Только едва ли это утешало Литу — измена в душе не многим лучше настоящей измены.
Ее ревность, его отчужденность грозили завершить перестройку фанерной стены в стену каменную, а это положило бы конец так великолепно начавшемуся браку. И Лита отлично понимала это. Но, вместо того, чтобы пытаться решить проблему, поговорив с Бартом, она рыбой ныряла в работу, чтобы уши не слышали и не видели глаза громкого и огнем полыхающего вопроса: ЧТО ДЕЛАТЬ?
Предаваться воспоминаниям и терзать себя понапрасну не лучший способ отдохнуть. Взглянув на настенные часы, Лита поняла, что убила в тоске и грезах изрядное количество времени. Ругая себя на чем свет стоит, она лихорадочно соображала, чем же все-таки можно заняться. Отпуск начался, статья дописана, неужели она не может придумать ничего лучшего, чем сидеть в кресле, погружаясь в черную меланхолию? В конце концов, можно подумать и о хорошем: например, о том, что завтра (или послезавтра) Барт освободится от дел и они поедут отдыхать. Правда, они так и не решили, куда именно, но это не важно, главное, что вдвоем. Лита сладко улыбнулась, предвкушая совместное путешествие. Так что прочь грустные мысли и безделье! Надо что-нибудь предпринять.
Что, если приготовить для Барта его любимое блюдо: мясо, запеченное с грибами, оливками, томатами и сыром? Да еще какой-нибудь экзотический салат в придачу? Он будет в восторге. Лита готовила редко. Она не слишком любила это занятие. Да и зачем утруждать себя домашними делами, когда есть прислуга? Но сегодня… Сегодня ей захотелось сделать что-то особенное… для Барта.
Напевая веселую песенку о прогулке двух мышат, на ходу затягивая слегка располневшую талию фартуком (две недели не вылезать из дома, только есть да сидеть за компьютером!), Лита решительно отправилась в кухню, дабы заняться волшебством хорошо позабытой готовки. Прислуга по такому исключительному случаю была отпущена, и Лита приступила к таинству резки мяса, укладыванию его аккуратными кусочками на противень, посыпанию его дольками оливок, томатов и мелко протертым сыром. Салат из креветок и авокадо должен настояться в соусе — поэтому Лита прикрыла крышечкой салатницу и отставила приготовленное в сторону. Кухня пропиталась пряным запахом жарившегося мяса. Лита заглянула в запотевшее окошко духовки — кажется, все удалось на славу. В кои-то веки она наслаждается упражнениями в кулинарном искусстве. А как приятно будет накормить этим Барта!
Лита услышала хлопок входной двери — наконец-то он вернулся. Забыв о том, что на руках остался белый порошок муки, о том, что к запястью прилип тоненький кусочек авокадо, о том, что фартук, вымазанный соусом, все еще облегает бедра, она с радостной улыбкой на лице выбежала в холл. Туда, где ее уже ожидали Барт… и Эстер Таусон.
  
2
 
— Прости, Лита. Я не успел предупредить тебя о том, что у нас будут гости. Точнее, гостья. Все решилось спонтанно. Мы болтали с Эстер, и я подумал: почему бы ей не побывать у нас в гостях? Все-таки столько времени работаем в одной команде.
Он даже не выглядел смущенным. Пригласил, не предупредив ее, женщину, которая (он прекрасно это знает!) не нравится (это еще мягко говоря!) Лите. Испортил вечер, который она так хотела провести наедине с ним! И не смущен ни на йоту, скорее даже весел, как будто это Эстер Таусон приготовила ему чертово запеченное мясо и дьявольский салат, чтоб им обоим подавиться и тем, и другим!
Блеск в глазах Литы исчез, как будто кто-то вытер его насухо грязной тряпкой. Улыбка скрылась, как улитка в раковину. Ей показалось, что Эстер была очень довольна произведенным эффектом. Алый огонь ее блузки (деловой пиджак его уже не сдерживал) мелькал в глазах Литы, как красная тряпка, которой тореадоры размахивают перед быком. Боже мой, а она-то в фартуке! Руки в муке! Классическая обрюзгшая домохозяйка. Лита готова была разреветься от обиды и досады.
Гидра ревности, шипя и капая ядом, подняла несколько своих голов. И почему я не Геракл? — подумала Лита. Взмахнуть бы мечом и срубить эти чертовы головы! Только где найти помощника, который прижигал бы каждую, не давая ей вырастать снова? Одной не под силу справиться с ними.
Однако нужно хотя бы казаться вежливой, чтобы еще больше не обрадовать Эстер.
— Проходите, — выдавила улыбку Лита. — Барт, усади гостью за стол. Сейчас будем ужинать, я как раз приготовила твое любимое мясо. — Если уж представилась в роли домохозяйки, будь добра сыграть ее до конца.