Корсар

– Демьян Акинфиевич, ты же сам убедился, что мои предсказания сбываются.
– Ладно, будет – пошутил неудачно. Что делать, как думаешь?
– К Годуновым при случае заехать, им уважение оказать. Как же – сам наместник Владимирский в гости пожаловал. Подарков не пожалеть, дружбу свести.
– Насчёт подарков не учи, сам разумею.
– Заезжай почаще – вскоре поднимется род Годуновых: при слабоумном Фёдоре Борис Годунов опекуном будет, фактически – правителем, а позже – и царём станет.
– Да ну! Высоковато Бориска метит!
– Он ещё никуда не метит, потому как судьбы своей не знает, и молод ещё. И узнать не должен через тебя. Пусть думает, что ты его и в худости заметил да принял, тогда и он, возвысившись, тебя не забудет.
– Ты мудр, как змей! Пожалуй, я так и сделаю. Проси, чего хочешь. Дьяков и прочего служивого люда у меня полно, но столь дельный совет впервые слышу. Ну, молодца!
Боярин повеселел, налил себе из кувшина вина, выпил.
– Сказывай, чего хочешь? Чего молчишь?
– Когда Годунов к власти придёт, и ты возвысишься, не забудь про меня. Хочу дьяком стать.
– Да ты чего, ополоумел? Ты не боярин даже, из грязи – и в дьяки?
– Демьян Акинфиевич, ты спросил, я ответил. Только подумай сам – коли меня дьяком поставишь – у тебя в приказе свой человек будет.
– Так ведь сейчас все дьяки в приказах государем ставлены.
– Когда меняется власть и приходит другой государь, меняется и круг ближних бояр, а также дьяки и прочий служивый люд. Да то не секрет, ты и сам знаешь. Попадёшь в струю с Годуновым – вверх пойдёшь. Ты ведь мужик не старый, заслуги есть, опыт. Подсуетись с Борисом, и через десять лет на самом верху, рядом с троном, в Думе боярской окажешься. Но в тайне замысел сей оставь, чтобы про интерес твой не проведал кто.
– Больно речи сладкие говоришь, а ну – как не сбудется?
– А что ты теряешь, боярин? Подарки Годунову зряшными окажутся? Невелика потеря, вверх пойдёшь – вернёшь стократ.
Я, конечно, блефовал. То, что молодой ныне сын боярский Годунов у власти будет – сначала как серый кардинал, а позже и как русский царь, это я знал точно. А вот сумеет ли наместник подружиться с Годуновыми, в доверие войти к Борису, пока он не в фаворе – это уже от самого Демьяна зависит. По крайней мере, я открыл ему карты и указал путь. Подумать только, началось всё с шутливого предсказания, а поднялось в политику, во власть, в самые верха.
Я снова и снова задавал себе вопрос: «А зачем мне самому это нужно?» Дьяком я не стану – это понятно, и к бабке-ведунье ходить не надо. И не боярин я, и особых заслуг перед государем и страной нет. Но! Если я поведу себя после «видений» своих как бескорыстный простачок, – у таких напыщенных вельмож, как наместник, это подозрение вызовет, и потому опасно. Демьяну этого не понять! По его убеждениям, если кто и оказывает кому услуги, то – только за деньги или желая в дальнейшем занять высокий, считай – хлебный пост. Пусть остаётся при своём убеждении, пока мне это на руку. Городской правитель сам корыстен, и убеждён, что все такие.
Наместник задумался, потом хлопнул рукой по столу.
– Быть посему! Подсохнут дороги, в первопрестольную поеду. Дела делать надо, да и с Годуновыми познакомиться, молодого Бориса поближе узнать. И в самом деле – кроме подарков ничем не рискую, почему бы не попробовать? Совет ты дельный да разумный дал.
Боярин раскраснелся, расправил плечи, глаза горели, грозный облик выражал желание развить бурную деятельность, которую задерживала неподвластная ему провинциальная весенняя распутица. Наверное, блюститель государевых интересов во Владимире пытался представить себя царедворцем в Кремле…
– Ты вот что – ты выпей, закуси, да между делом ещё вот что присоветуй. Да ты ешь, ешь, не стесняйся! Дочка после лечения твоего и впрямь расцвела, похорошела.
Неожиданно для меня наместник помягчел лицом и чуть не прослезился. Чувствовалось, что дочь свою он любит искренне.
– Видные люди владимирские ко мне подкатывать стали, издалека начинают, да только чую – не просто так зачастили, породниться хотят. Раньше-то, как дочь хворая была, никто и не помышлял о том, а теперь! Оно и понятно – ликом пригожа, всё при ней, отец при чинах, не беден.
– Понял я, Демьян Акинфиевич, куда клонишь, – прожевав куриную ножку, ответил я. – Лучшего хочешь выбрать?
– А то как же, своя кровиночка.
– Её спроси.
Наместник удивился:
– Это зачем ещё?
– Кто ей люб, за того и замуж отдавай. К тебе ведь не худородные ходят, стало быть – с голоду не помрёт. А жить-кручиниться ей с нелюбимым, коли насильно замуж выдашь, всю жизнь придётся. Знаю, знаю – что скажешь, – заметил я протестующий жест боярина. – Стерпится-слюбится, и нам родители невест выбирали. Спроси Ксению, может – люб ей кто? А если и тебе родители молодца по душе окажутся, то и о свадьбе разговаривать можно.
– Дерзишь мне? Испокон века так было! Не нами заведено!
– Тогда чего меня спрашиваешь?
Демьян покрутил усы – всевластный владыка человеческих судеб оставался твёрд даже в отношении счастья дочери!
– Довольно, иди. Я и так на тебя времени много убил.
– На меня? – удивился я. – Мы только о тебе, боярин, да дочке твоей и говорили.
Я вытер руки полотенцем, поклонился и вышел. Можно подумать, я сам в этот дом просителем пришёл. Одно хорошо – позавтракать успел.
Выйдя за ворота, я плюнул с досады. Ведь давал же себе зарок – не связываться с власть имущими, так нет же – вляпался. Теперь не отстанет. Как что новое в барскую голову взбредёт – будет опять меня вытребовать через гонца да выспрашивать про будущее-грядущее. А мне нравится людей лечить. Сам виноват – уж больно наместнику пришлись по нраву мои советы и предсказания.
Эх, что бы сказала моя Наташа из такого далёкого XXI века, услышав обо мне как об оракуле при владимирском наместнике? Наверное бы обмерла от страха: риск-то какой! А ведь и в самом деле – моя ошибка в прогнозах колом мне обернуться может.
Такая перспектива закончить существование в средневековой Руси меня никак не устраивала. А если взбредёт в голову ему клещами палача из меня информацию извлекать? Это сегодня он добрый, пока всё складывается, а ну как удача от меня отвернётся? Нет, пока не поздно – надо выкинуть из головы Демьяна и заниматься любимой работой.
Для поддержания формы пациенты нужны, руки забывать навыки не должны. На улицах меня стали узнавать, раскланивались при встрече. Многим я в городе уже помог, причём реально.
Незаметно для себя, за размышлениями, я дошёл до дома, где организовал амбулаторию.
И снова потянулись вереницей трудовые будни. Отработал ни шатко день, за ним второй – и так целый месяц. Наместник не вызывал, и я успокоился.
А скоро вездесущий и всё узнававший раньше меня Ксандр рассказал мне о городских новостях. Оказалось – Демьян ездил в Москву. А вернувшись, первым делом вызвал меня. Желания идти никакого не было, но гонец рядом, ждёт, не откажешься – пришлось ехать.
В доме наместника я по виду слуги сразу понял – боярин ликует! От сердца отлегло.
Я вошёл, поклонился. И в самом деле – Демьян сиял, как новая монета. Он указал на стул за столом.
– Чего не спросишь, как съездил? – торжествующим взглядом окинул меня Демьян.
– Сам расскажешь, боярин.
– Ну, то, что государевой службы касаемо, тебе без интереса. А вот с Годуновыми сошёлся. Попросил я боярина из знакомцев свести нас, домой ездил, подарками одарил, приглашал в гости во Владимир. Да и о сыне их, Борисе, прознал – занятный человек. Вот только не застал я его в усадьбе – служит ноне Борис при дворе Ивана, рындой. Три года тому женился на дочери любимца царя, самого Малюты Скуратова – Маше. Представляешь, как быстро силу при дворе набирает?
– Слава богу, значит – удачно свёл знакомство.
– Свёл. Коли всё будет, как ты сказал – далеко он пойдёт. Как думаешь, сколько у власти просидит-продержится?
– Попозже скажу – как станет опекуном у Фёдора Иоанновича, так и извещу.