Скиталец

Как было бы хорошо содрать с кого-нибудь нарамник и шлем подходящего вида. Тогда его, может быть, примут за своего… Подумав так, Дик обругал себя дураком. Какое там «за своего»! К королю, конечно же, пускают только особо отборных стражников, их знают в лицо, они, естественно, отдыхают отдельно ото всех, отдельно едят, несут дозор только у дверей в королевские покои… Молодой рыцарь покачал головой. Следовало придумать что-нибудь другое.
Конечно, если наложить на себя любимое заклинание удачи, возможно, и получится прорубиться через всю стражу донжона… Вдруг и вправду повезет. Однако вряд ли повезет. Народу там, должно быть, хватит на целую армию. Ну зарубит он всех стражников на первом этаже — так на следующих этажах на люки винтовой лестницы положат каменные плиты, а в отверстия по бокам польется кипяток и полетят стрелы. Герефорд представил себе штурм донжона в одиночку — и ему даже не захотелось смеяться. Пробраться на самый верхний этаж быстрее, чем там закроют проход, было просто невозможно. Подобное разок удалось в Сирии, в Яффе, но лишь потому, что в донжоне оказалось слишком мало защитников — они не успевали сдвинуть плиту, когда снаружи уже наваливались франки.
Глупо изображать из себя могучего и непобедимого. Он оставался непобедим лишь потому, что помимо подманенной чародейством удачливости неизменно бывал окружен целой армией солдат. А сейчас он одинок.
И даже если, предположим, невозможное свершится и он пробьется на вершину башни, обратно они с королем уже не выйдут. Достаточно будет просто закрыть те же люки снизу и стеречь их в этой тюрьме уже вдвоем. А можно будет еще и голодом поморить — на усмотрение тюремщиков. Значит, надо придумывать еще что-то. Дику пришла в голову дурацкая мысль. Он отогнал ее, но мысль назойливо вернулась, и он неохотно стал ее обдумывать.
Как ни крути, ничего другого ему не остается — только нечто совершенно идиотское.
Он оглядел себя критически, попрыгал на месте, проверяя распределение тяжести. Снял с пояса ножны с мечом, привязал их к спине — и, подобравшись поближе к стене донжона, полез наверх по отвесной стенке.
Башня была сложена из больших каменных блоков, края которых выровняли кое-как. В результате выступов, за которые можно зацепиться пальцами и даже поставить ногу в сапоге, хватало. Самым главным было не поддаться панике, и Дик, аккуратно переставляя ноги, уговаривал себя, что с ним ничего не может случиться. Он успокаивал себя и тем, что если сумеет забраться достаточно высоко, то во время падения как раз успеет раскрыть портал (при всем его здравомыслии и, как следствие, уверенности, что магия перемещения при такой близости от церкви не сработает, мысль эта укрепляла его решимость).
Он старался не грохотать по стене мечом. Привязать ножны половчее он не мог, страшно было даже просто думать об этом. Отвлечешься мыслью от основного дела — сорвешься и погибнешь. Задрожав, иссякло заклинание незаметности. Возможности обновить его у Дика не было. Впрочем, темнота сгущалась очень быстро, и он мог надеяться, что никому из усталых стражников не взбредет в голову разглядывать отвесную стену донжона.
Потом он встретил первую преграду, сперва показавшуюся ему неодолимой, — довольно широкий карниз, проходящий под четырьмя окнами третьего этажа. Пройти по нему было сложно, да и страшно — он был слишком гладок, и молодой рыцарь боялся сорваться. Но и замирать на месте нельзя. Только постоянное движение придавало уверенность и устойчивость. Герефорд был все еще молод и гибок, как кошка, но сейчас казался самому себе неуклюжим стариком.
Он наконец решился, выпустил надежную опору, уцепился за еле заметную трещину над головой, подтянулся и выбрался на карниз весь в холодном поту. Окно находилось совсем рядом. Добравшись до него, Дик вцепился в решетку мертвой хваткой, на мгновение забыв о том, что его могут заметить. Ничто не шло в сравнение с неодолимым страхом смерти, заполнившим его, как сосуд, до самого горла. Молодой рыцарь задыхался, и ему потребовалось не меньше минуты, чтобы взять себя в руки. Он и прежде испытывал прикосновения смерти, но никогда прежде она не разевала свою пасть так близко от его ног, оскальзывающихся в пропасть, не такую уж, надо сказать, и бездонную. Само по себе падение грозило ему, наверное, не более чем переломом йог.
Следующий этаж дался Герефорду уже намного легче. Он прижался к стене, едва умещая ступню на карнизе, и немного передохнул. А потом, цепляясь за выступы в камне, дополз до окна.
Это оказалось окно в покои короля. Его величество сидел у очага и раздраженно швырял туда кости, оставшиеся от каплуна. Зловоние горящих остатков мяса и хрящей, похоже, нисколько его не волновало.
Дик закрыл глаза и распространил свои ощущения в покои Ричарда. Кажется, государь в самом деле один. Молодой рыцарь прислушался еще — нет, не ошибся. Человеческое присутствие ощущается только за пределами залы, за дверью, и там стоят… Три… Нет, четыре стражника. И, похоже, слуга.
Рыцарь-маг собрал пальцы в щепотку и поднес к одному из прутьев решетки. Это заклятие было хорошо тем, что действовало очень кратко, но в эту ничтожную долю мгновения в одной точке сосредоточивалась огромная сила. Кусок прута не просто сломался — он исчез, растворился, и осенний ветер унес невидимую глазу металлическую пыль. То же произошло и со следующим прутом.
Решетку некогда сделали на совесть, ничего не скажешь. Но долбить камень не так уж просто. Потому рабочие сделали лишь пять отверстий, вставили туда пять концов толстых прутьев и залили раствором. Вот и получалось, что достаточно было бы перепилить лишь пять железных отростков — и решетка выпадет. Но пилить — это слишком шумно.
Король не слышал, что происходило за окном, и это успокаивало Дика — если не слышит Ричард, не услышит никто другой. Оставалось убрать последнюю опору, когда рыцарь вполне резонно подумал: а что он будет делать, когда металлическая конструкция выпадет? Правильно, с нею в обнимку полетит в замковый двор.
— Ваше величество! — прошептал Дик.
Король поднял голову.
Они встретились взглядами, и на миг глаза и губы Плантагенета округлились. Лишь на миг. Он в самом деле хотел возопить: «А ты кто такой, болван, и что тут делаешь?» — но почти сразу понял, что за «болван» висит за окном на решетке и зачем он здесь появился. Английский государь кинулся к окну.
— Герефорд! — шепотом воскликнул он. — Как ты сюда забрался?
— Ловкость рук, ваше величество, — едва различимо выдохнул Дик. — Я пришел спасти вас. Но надо, чтобы вы меня подержали.
— Как ты собираешься меня спасать? — В глазах Ричарда вспыхнули бешеная надежда и радость. — Ты один?
— Да, государь.
Радость мгновенно потухла.
— Как же ты собираешься меня спасать?
— Магией, конечно. Держите меня за что-нибудь, ваше величество. Сейчас я разделаюсь с решеткой.
— Да как ты с ней разделаешься? Если примешься пилить, сюда вся стража сбежится.
— Я не буду пилить. Но для пущей тишины, если можете, пожалуйста, спойте что-нибудь. И погромче.
Ни на миг не растерявшийся король тут же затянул «Рrо n'аy d'атis, mаs раurе sоn li don…», а его правая рука между тем нырнула сквозь прутья и. схватила молодого рыцаря за пояс, да так крепко, что, пожалуй, даже бык не оторвал бы вассала от его сеньора.
Дик поднес щепоть к последнему целому пруту, к которому пришлось тянуться изо всех сил, поскольку он был расположен высоко над головой. В следующий миг на Герефорда из окна выпала решетка. Она оказалась тяжеленной, и если б не огромная сила Ричарда, рыцарь-маг упорхнул бы вниз со скоростью брошенного из окна камня, да еще спиной вперед. Поднатужившись, Плантагенет втащил своего верного сподвижника в покои вместе с решеткой.
— И что теперь? — спросил король деловито, оглядываясь в поисках подходящей веревки.
Он уже пришел в себя от удивления. Происходящее казалось ему неправдоподобным, как сон, но раз уж это случилось, надо пользоваться. Правитель Англии оглядел своего вассала с явным удовольствием во взгляде и, улыбаясь, шепотом спросил: