Чужая земля

Старший нападавших соскочил наземь. В его левой руке, словно живая, зашипела и щелкнула по голенищу сапога недлинная тугая нагайка. Из-под мохнатой папахи выбивался густой чуб с посверкивавшей сединой; такое же серебро посверкивало и в коротких офицерских усах. Глаз видно не было, огненные тени лежали у рта и на высоких скулах. Мягко, упруго ступая, он подошел к убитым. Нагнулся, поднял выпавший из руки зарубленного клинок..
— Что… — голос его осекся, он поднес оружие ближе к лицу — широкий одноострый клинок длиной в пол-руки, витая рукоять почти без гарды… Отбросил оружие, сильным движением перевернул убитого — свет пожара упал на правильное лицо, которое никак не могло принадлежать вабиска — перекошенный рот, светлые волосы, посыпанные алыми искрами отсветов. — Что… Что это такое?! — неожиданная растерянность в его голосе смешалась с отчетливым ужасом. Он метнулся, уронив папаху, к останкам второго убитого, даже не нагибаясь, увидел маскхалат, перетянутый широкими ремнями, полувыскользнувший из кобуры офицерский плазмомёт… — Что же мы наделали, бараны?! — он схватил под уздцы двух ближайших коней, зажал так, что они затанцевали, всхрапывая. — Это же германцы! — ужас в его голосе сменился больные бессилием. — Мы же своих перебили… — он выпустил уздечки, подобрал папаху, отряхнул ее о колено механически. Вернулся к первому убитому, вгляделся в лицо — лицо подростка лет 14. — Сканеры у них не сработали… на нас… — проговорил он, еще раз обводя глазами кольцо потупившихся всадников — тишину можно стало рубить шашкой. — Ай, молодца, — почти весело, ни к кому не обращаясь, для себя, сказал он, и нагайка с визгом рассекла воздух. — Ах, как они нас… здорово… — он засмеялся, и этот смех дико прозвучал на поляне. — Не удивлюсь, если завтра они нас отправят штурмовать Прибой вместо их пограничной крепости… У-у… — прорвалось у него, и в этом звуке прозвучало что-то такое, от чего мороз пробежал по коже дата у самых храбрых. — Так… — он почти пробежал вдоль строя, глядя в лица своих людей. — Так, кто? Кто, кто? Кто сообщил? Кто навел?
— Отшельник, — сказал кто-то.
— Так. Отшельника взять. Привезти на латифундию. Допросить. Узнать все. Кто. Когда, где дал ему сведения. Всё!!! — заорал он вдруг, снова полоснув воздух нагайкой. — Подгоните джип. Трупы грузите. И потушите вы… это!
— Напалм, — буркнул другой голос. — Чем его тушить?
— Нечем, нечем… — пробормотал седоусый. — Теперь долго тушить придется…
10.
Газетных принтеров тут, судя по всему, еще не установили, поэтому Игорь был благодарен Дзюбе, когда тот перед тем, как уйти, дал ему свежий выпуск "Факела Прибоя". У губернатора были и несколько центральных газет, но они очень мало интересовали мальчика — тек же мало, как и транслировавшийся по установленному в носу экраноплана стерео матч по футболу из Озерного.
"Факел Прибоя" оказался типичной колониальной газетой — слегка наивной, но с максимумом информации, чем подобные газеты в лучшую сторону отличались от центральных, поставлявших в основном рекламу, голографические репортажи и сплетни.
На второй уже странице, в начале статьи какого-то офицера, была опубликована большая карта полушарий, на которой приводились цифры о ресурсах планеты согласно данным космической разведки. На общем синем фоне розовым цветом выделялись подконтрольные России земли. И выглядели они маловнушительно… Игорь прочел статью. Как он и ожидал — в конце ставился вопрос о дальнейшем развитии колонии…
…Экраноплан в самом деле заходил на все фермы ж кордоны по пути. За окнами давно началась ночь, в салоне погасили освещение, и те, кто не хотел спать, а занимался какими-то своими делами, включили лампы направленного света на гибких шнурах, выдвигавшиеся из спинок сидений. Салон постепенно пустел — выходило больше людей, чем входило.
Сосед Игоря тоже вывел, и мальчишка переместился к окну. А уже на следующей остановке его освободившееся место занял германский мальчишка — чуть младше самого Игоря, в армейской куртке, перетянутой ремнем, на котором висел скрамасакс, мешковатых серо-зеленых штанах, забранных в высокие ботинки с гетрами и кепи на длинных светлых волосах. Садясь, германец нарочито пренебрежительно положил на сиденье открытую кожаную кобуру, из которой торчал РПП  [3]ТМ-94 и, покосившись на Игоря, вздернул прямой красивый нос. Игорь дружелюбно улыбнулся, ощутив волну недоброжелательности, исходившую от соседа.
Около двух ночи экраноплан остановился возле одной из ферм, пристройка к которой была ярко освещена, и бегущая строка извещал, что "здесь располагается семейная харчевня "Три пескаря"". Водитель по связи объявил, что стоянка час, Игорь, выбравшись со своего места, вышел наружу — он решил навестить заведение с таким чудным названием. Еще несколько человек последовали его примеру, но большинство пассажиров остались дремать, читать, разговаривать или смотреть стерео.
Ночь оказалась теплой, спокойной, хотя лес неподалеку жил своей жизнью — весьма бурной и вполне привычной, За фермой вяло побрехивали собаки. Недавно началось 6-е кресеня — одного из двадцати здешних месяцев, следующего за июнем — эта мысль позабавила, хотя Игорь знал, конечно, что счет времени на многих планетах отличается от стандартного; Сумерле хотя бы с днем — 24-часовым, как на Земле — повезло…
Внутри пристройка была отделана под старину — голые бревна со шпаклевкой, широкие столы из досок, могучие лавки, светильники-"светцы" и даже потрескивающее в очаге здорово иное полено, хотя очаг исполнял скорее роль чистой декорации — подальше виднелась приоткрытая дверь на кухню. За стойкой между огромными — уже не декоративными — бочками стоял мужчина лет сорока, хозяин, наверное. Он неспешно разговаривал с облокотившимся на стойку и вооруженным кружкой с пивом, офицером ополчения. Стены на уровне человеческой головы украшал пояс "лесных трофеев" — головы, рога и шкуры.
Странно, но в заведении сидели, несмотря на поздний час, посетители. Около входа — трое военных, кавалеристы Алых Драгун. Под портретом Его Величества обосновалась компания фермерского вида. Наконец — самое удивительное, что в дальнем углу сидели трое нэрионов — большеглазые, с лисьими лицами, острыми, заложенными назад ушами, широкоплечие, но очень тонкие в кости, Союзники держали в трехпалых ладонях самые обычные кружки. Правда, с пивом ли — неизвестно. Похоже, это были охотники — тут же стояло их оружие, пороховое, непривычных, но понятных очертаний.
Но внимание Игоря, вошедшего в зал, привлек лишь один человек. Он сидел около большого окна, положив ногу на ногу — молодой мужчина лет 20, одетый в охотничью куртку, армейские брюки и высокие ботинки. В вырезе куртки скрещивались концы легкого шарфа, на столе лежали тонкие перчатки.
Юноша поднял голову — загорелое лицо было не по годам суровым, между бровей вразлет прочно залегла складка. Рыжеватые волосы и странное выражение бледно-серых глаз были скорей англосаксонскими, чем русскими, если Игорь правильно учил этнографию.
Игорь, подойдя к стойке, взял кружку пива и порцию солянки. Когда же он вновь повернулся к залу, то увидел, как юноша делает приглашающий жест.
Имелись совсем свободные столики. Но отказаться от столь однозначного предложения было бы просто невежливо — Игорь, пройдя к столику, наклонил голову, опускаясь на широкую скамью.
— Добрая ночь, — поздоровался он первым.
— Добрая ночь, — ответил юноша. Вблизи его лицо казалось и моложе — и строже, а задумчивый взгляд стал слегка пугающим. — Вы с рейсового «ДЭК» а?
— Да, — кивнул Игорь, принимаясь за еду. Юнона неспешно отпил пива — у него в кружке был черный ирландский портер; рядом с ней на досках столе лежала широкополая панама. — Я вас не знаю, — он поставил кружку. — Вы новичок на планете?