Свободное падение (ЛП)

– Может быть, вы лучше подождете в приемной? – предложила медсестра, когда врачи впрыснули в горло Честеру прозрачную жидкость, пытаясь вызывать рвоту. Люк кивнул и, обняв за плечи, быстро вывел меня из комнаты. Краем глаза я увидела, как другие владельцы домашних животных смотрят на меня с сочувствием. Они неосознанно крепче прижимали к себе больных питомцев, очевидно, беспокоясь о них еще сильнее.
Я села и попыталась дышать, уткнувшись в шею Люку. Я беспомощно прижималась к нему, представляя, что будет, если Честер умрет. Как ужасно будет никогда больше не увидеть его, радостно виляющего хвостом, выбегающего встречать меня, когда я прихожу из школы. Мы взяли его еще щенком, я не могла его потерять.
Время, казалось, текло бесконечно медленно, пока мы сидели, ожидая новостей. Наконец, один из ветеринаров, помогавших Честеру, открыл дверь и позвал нас. Я всматривалась в его лицо, пытаясь понять, что он собирался нам сообщить. Он нахмурился, и мое сердце снова начало биться как сумасшедшее. Я готовилась к худшему. Люк взял меня за руку, когда мы вошли в кабинет. Я сразу посмотрела на стол, где мы последний раз видели Честера, прежде чем нас попросили выйти. Но стол был пуст, за исключением нескольких инструментов, бинта и пары использованных перчаток.
Я проглотила комок в горле, ожидая, что он скажет мне это, сообщит плохие новости. Поэтому я очень удивилась, когда ветеринар улыбнулся.
– В данный момент он стабилен. Мы ждем полный отчет по токсикологии, но предварительные тесты показывают, что в его организм попал крысиный яд. Мы прочистили все, что смогли, и дали ему лекарство. Надеемся, это выведет из организма большую часть яда. Мы также назначили ему курс витамина С, это тоже должно помочь. Вы правильно сделали, принеся его сюда так быстро, – сказал он, вежливо улыбаясь.
Я всхлипнула. Закрыв глаза, я ощутила, как страх постепенно отпускает меня.
– То есть он будет в порядке? – прохрипела я.
– Первые двадцать четыре часа имеют решающее значение. Крысиный яд может стать смертельным, если его вовремя не вывести из организма, так как он вызывает внутреннее кровотечение. Думаю, мы приступили к лечению вовремя, но из-за его возраста я не могу сказать наверняка. Мы оставим его в клинике на ночь и будем постоянно наблюдать за ним. Сделаем все от нас зависящее, – ответил врач.
Рука Люка сильнее сжимала мою, пока врач говорил. Я беспомощно кивнула, понимая, что не могу ничего изменить, только ждать и верить, что они сделают все возможное для моей собаки.
– Могу я его увидеть? – спросила я слабым голосом.
Ветеринар кивнул и взмахом руки указал на дверь в глубине комнаты. Молча я направилась за ним по коридору и вошла в большую комнату, полную медицинской техники. Все вокруг было бело-зеленым и выглядело идеально чистым, стерильным. Честер лежал на столе, с ним рядом сидела медсестра, что-то записывая в блокноте. Она улыбнулась, когда мы вошли.
Я снова всхлипнула, подойдя к Честеру и осмотрев его маленькое тельце слезящимися глазами. Теперь он выглядел мирным и больше не дергался. Дыхание было более ровным, хотя все же не совсем нормальным. Я не знала, что сказать, поэтому просто наклонилась и поцеловала его в мордочку.
– Он спит. Я буду работать всю ночь и позабочусь о нем, не волнуйтесь, – любезно сказала медсестра, кладя мне на спину руку в утешительном жесте.
Я благодарно улыбнулась и кивнула. Люк разговаривал с ветеринаром в другой части комнаты, глядя на лист бумаги. Затем он пожал ему руку и подошел ко мне.
– Нам пора, малыш. Завтра с утра мы первым делом позвоним и узнаем новости, – тихо сказал Люк, вытирая одну из слезинок, катящихся по моему лицу. Другой рукой он поглаживал голову Честера.
– Хорошо, – согласилась я. Люк повел меня к выходу, и я бессознательно топала за ним, не в состоянии думать ни о чем, кроме своего маленького песика и того, как плохо ему было. Когда мы добрались до главных дверей, мне в голову пришла новая мысль и я остановилась. – Постой, разве я не должна оставить свои данные и заплатить? – прохрипела я, оглядываясь на стойку регистрации.
Люк покачал головой.
– Я со всем разобрался. У них есть и твои, и мои данные, не волнуйся. – Он притянул меня к себе, обняв, словно защищая, и вывел из здания, направляясь к своей машине. Когда он открыл пассажирскую дверь, я прижалась к нему, закрыв глаза, благодарная за то, что он был со мной здесь и позаботился обо всем так, что мне не пришлось ничего делать. Люк крепко обнял меня, и я задумалась, как, ради Бога, я смогу обойтись без него в своей жизни? Люк был моей скалой, и сейчас, находясь в его руках, я понимала, что так будет всегда.
Когда я забралась в автомобиль, ноги меня почти не держали, но слезы все же высохли. Я сидела неподвижно, онемев. Ужас того, через что мне пришлось сегодня пройти, накрыл меня с головой. Люк забрался на водительское кресло и завел машину.
– Ты в порядке? – прошептал он. Я покачала головой и повернулась, чтобы посмотреть на него. Он сочувственно улыбнулся и протянул руку, погладив мою щеку пальцем. – С ним все будет хорошо, – нежно сказал Люк, наклоняясь и оставляя легкий поцелуй на моем лбу.
Я слабо улыбнулась и закрыла глаза.
– Спасибо тебе, – пробормотала я. – Ты был потрясающим. Спасибо.
Люк отстранился и махнул рукой.
– Не надо меня благодарить, – ответил он, качая головой. – Теперь я хочу знать, почему ты думаешь, что кто-то отравил Честера специально. – Он поднял одну бровь, его карие глаза смотрели прямо в мои. Голова была наклонена, Люк глядел на меня с любопытством.
Я тут же снова начала думать о Сэнди. Крепко сжав зубы, я почувствовала, как меня наполняет гнев. В этот раз она уж точно переборщила. Честер был невинным песиком, он не заслужил ничего подобного. Ненависть – недостаточно сильное слово, чтобы передать, что я чувствовала к ней в данный момент.
– Это была она, – выплюнула я, качая головой. Мои руки сжались в кулаки. Я хотела поехать прямо к ней домой и убить ее: заставить съесть отравленное мясо, чтобы она страдала так же, как Честер. Я хотела смотреть, как она борется за каждое дыхание, как ее органы начинают кровоточить. Так же, как у моей собаки.
– Она? – переспросил Люк, беря меня за руку и осторожно сжимая.
Я кивнула, всхлипывая и стараясь успокоиться одновременно. Мне нужно было перестать плакать. Про себя я жалела, что являюсь настолько эмоциональным человеком.
– Давай просто поедем ко мне домой, и там я тебе все расскажу, – пробормотала я. Мне действительно не хотелось обсуждать это в машине. Люк нахмурился, но кивнул, тут же заводя двигатель и выруливая с парковки.
Всю дорогу до дома мы молчали. Люк держал меня за руку, не отпуская. Он успокаивающее поглаживал мою ладонь, продолжая вести машину. Я сидела, воображая и планируя все, что собиралась завтра сделать с ней. Если бы я знала, где она живет, я бы сделала это еще сегодня, но придется подождать. Когда мы подъехали к моему дому, я обратила внимание на то, что Алекс еще не вернулся. Это было хорошо, хотя бы потому, что я еще не готова была рассказывать о Честере, было слишком тяжело. Люк вышел из машины и открыл для меня дверцу. Он подвел меня к дому, забирая ключи из моей руки, и открыл входную дверь. Я закусила губу и зашла внутрь. Прекрасно понимая, что его тут нет, я по привычке оглядела коридор, ожидая, что Честер выскочит из-за угла, чтобы радостно поприветствовать меня. Я не привыкла приходить домой, когда его нет.
Люк вздохнул, включил свет и положил руку мне на плечо.
– Давай-ка присядем, а потом я сварю тебе кофе или еще что. Когда Алекс вернется? – спросил он, целуя меня в макушку и ведя в гостиную.
Я пожала плечами.
– Не знаю. Не очень поздно, – пробормотала я, садясь на диван.
Люк устроился рядом, притягивая меня к себе. Его рука нежно поглаживала меня по бедру.
– Ну, так ты расскажешь мне, что собиралась? – спросил он тихо.
Я кивнула и, прижавшись к нему, рассказала, что кто-то меня преследует. Молчаливые звонки, записи в блокноте, буквы, выведенные на красной бумаге, и цветы, которые, как я сначала думала, были от него. Тело Люка напряглось, когда я сказала, что цветы были такими же, как те, что кто-то оставил рядом с Честером на заднем дворе. Зубы его были плотно сжаты, пальцы впились в мою талию, он, казалось, изо всех сил старался не показывать мне свою ярость. Я знала, что он рассердится. Он хотел защитить меня не меньше, чем мои папа и брат.