Пробить камень

– Я уже поняла, к сожалению.
– Не перебивай. Так вот. Сделай мне доклад о природе агрессивности.
Ирина деловито достала блокнот.
– Ну что ты там записываешь? – с досадой отозвался Меркулов на это ее движение. – Я уже все сказал.
– «О при-ро-де... агрес-сивности», – повторила Ирина и закрыла блокнот.
– Только я тебя прошу, не надо всяких научных премудростей, – строго предупредил Меркулов. – Человеческим языком. Коротко и внятно. Понимаешь?
Ирина кивнула и снова достала блокнот. Меркулов простонал.
Она вдруг хитро глянула на него и неожиданно сказала:
– Если из двух полушарий ведущим является правое полушарие мозга, то у человека преобладает эмоциональная сфера. Если ведущим оказывается левое полушарие, то у человека аналитический склад ума преобладает над эмоциональностью.
– Что? – удивился Меркулов. – К чему это ты?
– Хотите психологический тест, Константин Дмитриевич?
– А я не знаю, какое у меня – большее...
– Вот об этом я и говорю. Давайте разберемся, кто вы такой. Тест как раз и позволит выявить ведущее полушарие. Это является признаком врожденным и, как правило, не меняется до конца жизни. Правда, нужно учитывать, что при сильном волнении ведущие полушария могут меняться: левое на правое и наоборот. Вы же сейчас не сильно взволнованы?
– Я совсем не взволнован.
– Ну так как же?
– Ладно, – улыбнулся Меркулов.
– Готовы?
– Валяйте.
– Вопрос номер один. Переплетите пальцы рук и...
– Что – и?
– Вы заметите, что сверху всегда оказывается один и тот же палец, если левый – вы человек эмоциональный, правый – у вас преобладает аналитический склад ума.
Меркулов переплел пальцы и отчитался:
– Правый у меня. Значит, аналитический, верно?
– Вопрос номер два, – проигнорировала его комментарий Ирина. – Попробуйте прицелиться, выбрав себе мишень и глядя на нее через своеобразную мушку – карандаш или ручку...
Меркулов попробовал.
– Ну, какой у вас глаз ведущий?
– Левый, – сказал он после нескольких зажмуриваний.
– Ясно. Правый ведущий глаз говорит о твердом, настойчивом, более агрессивном характере, левый – о мягком и уступчивом.
– Что за ерунда, – рассердился Меркулов, – как это у заместителя генерального прокурора характер может быть мягкий и уступчивый?!
– Чего в жизни не случается! Не отвлекайтесь, пожалуйста. Вопрос номер три. Если при переплетении рук на груди наверху оказывается левая рука, вы способны к кокетству...
– Правая у меня сверху, – сказал Меркулов и тут же схватился за руль, потому что машина сильно скакнула на кочке.
– ...Если правая – вы склонны к простоте и простодушию. Вопрос номер четыре. Какой рукой вам удобнее хлопать по коленке?
Меркулов похлопал обеими руками и сообщил:
– Правой.
– Если удобнее хлопать правой рукой, можно говорить о решительном характере, левой – вы часто колеблетесь, прежде чем принять решение.
– Вот так-то! – оживился Меркулов. – Характер решительный и... нордический. Хм... – он немного смутился собственной реакции. – Поздно мне уже, Ириш, в такие игрушки играть.
– Хочется выглядеть решительным и аналитич-ным? – сочувственно спросила Ирина.
Меркулов немного подумал и честно сказал:
– Хочется им быть.
За поворотом дороги неожиданно открылась зеленая долина, по которой протекал ручей. Направо и налево от ручья раскинулась деревня. Перед въездом в нее – сломанный мост, сразу за ним, на правой стороне, – разрушенная церковь.
– Мы приехали?
– Похоже на то.
– Ура! По деревенской улочке шла женщина с бидоном.
Меркулов притормозил рядом с ней и сказал максимально приветливым голосом:
– Добрый день.
– Здрасте! – Голос у женщины был визгливый и в то же время усталый, какой бывает у женщин, потративших значительную часть жизни на мелочную борьбу с повседневными невзгодами.
– Не подскажете, где здесь дом Плетнева?
Женщина посмотрела на Меркулова настороженно:
– Это... какого такого Плетнева?
Меркулов вспомнил начало своего разговора с Турецким и чуть было не сказал «пианиста и дирижера».
– Антона. Антона Плетнева.
Женщина попятилась, убыстрила шаг и скрылась
в одном из ближайших домов.
Меркулов с досадой глянул на Ирину и поехал дальше.
– Вот видите? – не удержалась она.
– Ничего я не вижу. Пустая улица. Чокнутая тетка. Богом забытая деревня.
– Я не о том.
– А о чем?
– О том, как вы с людьми говорите, – напомнила она максимально мягким голосом. – Мне она чокнутой не показалась.
– Чего же она тогда сбежала от меня?
– О чем и речь!
– Ну, знаешь! – возмутился было Меркулов, но все-таки заставил себя замолчать и медленно поехал дальше по деревенской улице.
«Черт-те что в самом деле, – думал Константин Дмитриевич, – ведь она же права. Права! Что это такое со мной последнее время творится? Со всеми спорю и ругаюсь. Отдохнуть, наверное, стоит... С другой стороны, вон тот же хулиган Турецкий всю жизнь так себя ведет – и ничего... Хм, как это ничего?! Было б ничего, не лежал бы сейчас в больнице... Ох, Турецкий, Турецкий, со своими фантазиями на мою голову... Ну, посмотрим, что из них выйдет».
Следующий, кого они увидели на улице, был пошатывающийся дед, тащивший за собой велосипед.
Вполне возможно, что велосипед его как-то поддерживал.
– Ах ты брыкаться?! – заорал вдруг дед, по всей видимости обращаясь к велосипеду.
Ирина вздрогнула от неожиданности.
Меркулов невольно улыбнулся. Все же она просто женщина. Хоть и музыкант, и психолог, и прочая, и прочая... Просто женщина. Не стоит забывать.
– Здорово, дед. Дед, не оборачиваясь, буркнул:
– Здоровей видали... Меркулов подъехал так, чтобы дед остался чуть позади и чтобы можно было видеть его лицо. Лицо у деда оказалось не лицом, а картой пересеченной местности. Дед тоже остановился и уставился на машину. Меркулов начал издалека:
– Мы тут ищем кое-кого...
– Режиссэра, что ли? – Он говорил именно так, через «э».
– Какого еще режиссера?!
– А он у нас один! – гордо заявил дед. – Плотников!
Эта фамилия показалась Меркулову смутно знакомой. Ирина же оказалась более сведущей.
– Артем Плотников? – спросила она с нескрываемым любопытством. – Он в самом деле здесь живет?
– А то! Почетный житель деревни. Он, правда, нечасто тут появляется, но... Хороший мужик, в общем. Знаменитый стал, а не загордился. Часто приезжает – отдохнуть от суеты вашей московской.
– Ясно, – сказал Меркулов. – Ваша щедрая земля дала миру немало знаменитых людей. И среди них... А где тут дом Плетнева, отец? Антона Плетнева?
Дед подозрительно посмотрел сначала на Меркулова, потом перевел взгляд на Ирину, потом снова на Меркулова.
– А ты ему кто?
– Знакомый, – коротко ответил Меркулов. Дед вдруг широко улыбнулся:
– Оно и понятно! Опять из милиции?
– Я просто знакомый, – повторил Меркулов. Эффекта, однако, не было.
– Ага, – ухмыльнулся дед. – Небось знакомые на таких машинах к деревенским алкашам не ездят...
Наконец подключилась, не выдержала Ирина.
– Дедушка, родненький, я сестра его двоюродная, мы семь лет не виделись! Уже вечер скоро, а нам еще триста километров обратно ехать.
Удивительно, но факт – дед поверил моментально.
– Так бы сразу и сказамши. Вон его дом, последний, за прудом... Только вы поаккуратней. Сколько у вас там натикало?
– Шесть часов почти.
– Тогда он спит сейчас. – Дед подумал. – А может, и не спит... Только обязательно сначала голос подайте... А то... – Он не договорил, только покачал головой.
– А то что?
– Да вон Мишка, сосед, зашел к нему за водкой... без стука. Ну и до сих пор в больничке валяется. Мишка в смысле, не Антон.
Улыбка сползла с лица Ирины.
– Что с ним случилось?!
– Да что случилось... Ребра сломаны да сотрясение этого самого. – Дед постучал себя по голове.