Дорогая мамуля

Ева уже вышла из дома, и только тут до нее наконец в полной мере дошел смысл его слов. Список? У нее должен быть список приглашенных? А почему нельзя, случайно столкнувшись со знакомыми, просто пригласить их заглянуть на огонек?
Съежившись под пронизывающим ледяным дождем, она скользнула в машину. Мотор уже работал, и обогреватель был включен. Небось, работа Соммерсета. Надо будет внести это в список причин, мешающих ей задушить его во сне.
Слава богу, этот список был коротким.
Ева двинулась к воротам, включила телефон на приборном щитке и позвонила Рорку.
– Ты уже по мне соскучилась?
– Каждая секунда без тебя кажется мне адом. Слушай, разве у меня должен быть список? Ну, вроде как список приглашенных на завтрашнее сборище?
– А ты хочешь, чтобы у тебя был список?
– Ясное дело, нет. Не нужен мне чертов список, но…
– Все уже сделано, Ева. Список составлен.
– Ну что ж, прекрасно. Отлично. – Тут ей в голову пришла еще одна мысль: – Надеюсь, у меня уже есть на завтра вечерний туалет, соответствующее белье и все остальное?
– Доказывающий, что у тебя изысканный вкус, но белье в обязательный комплект не входит.
Ева рассмеялась.
– А я-то надеялась! Пока! Увидимся позже.
Пибоди уже сидела за своим столом, когда Ева вошла в управление. Это добавило лишнюю щепотку соли к мучившему ее чувству вины. Она подошла к столу Пибоди и дождалась, пока та подняла голову от работы.
– Будь добра, не могла бы ты на минуту зайти ко мне в кабинет?
Пибоди заморгала от удивления.
– Да, конечно. Сию минуту.
Ева кивнула и проследовала в кабинет. Там она запрограммировала на автоповаре две чашки кофе: одну из них – со сливками и сахаром для Пибоди. Бедная Пибоди, едва войдя, снова растерянно заморгала.
– Закрой дверь, будь добра.
– А? Да, сейчас. Э-э-э… у меня есть отчет по… спасибо, – добавила она, когда Ева передала ей чашку кофе. – По Зиро. Прокурор нажал на все кнопки. Вменил ему непредумышленное второй степени по двум эпизодам, использование наркотиков как орудия убийства, причем…
– Сядь.
– О боже, меня переводят на Лонг-Айленд или что-то в этом роде?
– Нет. – Ева села, не спуская глаз с напарницы, пока та опасливо опускалась на стул. – Я должна извиниться за то, что ушла и бросила тебя вчера, за то, что не сделала свою работу и оставила ее на тебя.
– Да мы уже практически все закончили, и вам стало плохо.
– Ничего мы не закончили, а если мне стало плохо, это была моя проблема. А я сделала ее твоей. Ты позвонила Рорку. – Ева выждала, пока Пибоди не начала пить кофе, старательно отводя глаза. – Я собиралась шкуру с тебя за это спустить, – добавила она, когда Пибоди открыла рот, чтобы возразить. – Но это было, пожалуй, именно то, что положено делать напарникам.
– Вы были в плохой форме. Я не знала, что еще можно сделать. Ну, а как вы сегодня? Нормально?
– Нормально. – С минуту Ева изучала свою чашку. В партнерстве были свои правила. Целый свод. – Вчера, когда мы вернулись, у меня в кабинете была женщина. Я знала ее много лет назад. Для меня это был удар. Нокаут. Она была моей первой приемной матерью… если это слово вообще подходит. Мне тогда несладко пришлось, и когда она вдруг появилась после стольких лет, это было… я не могла…
«Нет, – сказала Ева, – ты всегда могла».
– Я не справилась, – уточнила она. – Вот и бросилась наутек. Ты разбиралась с делом практически в одиночку. Ты отлично поработала.
– Чего она хотела?
– Не знаю, и знать не хочу. Я ее выставила. Дверь закрыта. И если она снова просочится в замочную скважину, ей больше не застать меня врасплох. И уж теперь я с этим справлюсь.
Она поднялась, подошла к окну и подняла стекло. Холодный ветер и дождевые капли ворвались в кабинет, когда она высунулась наружу и оторвала приклеенный к стене за окном пластиковый мешочек для вещественных улик. В нем лежали четыре нераспечатанные плитки шоколада.
– Вы держите шоколад в мешке за окном? – пролепетала изумленная и растерянная Пибоди.
– Держала, – поправила ее Ева. Она выдала местонахождение своего лучшего тайника, который устроила для защиты от похитителя сладостей, отравлявшего ей жизнь. Она распечатала мешочек и протянула шоколадку потерявшей дар речи Пибоди. – Как только ты уйдешь, я запру дверь и найду для него другое место.
– Ну, ладно. Спрячу-ка я свою шоколадку в карман, а то вы еще передумаете, когда я вам скажу, что мы не добились непредумышленного второй степени.
– Я так и знала.
– Вот и прокурор сказал то же самое. Еще до того, как мы пошли к судье за ордером. Мне кажется, он очень хотел зацапать Зиро. Еще больше, чем я. Зиро не раз ускользал у него между пальцев, и прокурор хотел во что бы то ни стало его засадить.
– Люблю целеустремленных прокуроров.
– Да, это помогает, – согласилась Пибоди. – Мы их припугнули разговором о двух последовательных пожизненных заключениях, о каторжных работах на урановых рудниках, намекнули на показания очевидцев.
Пибоди похлопала себя по карману, словно желая убедиться, что шоколадка на месте.
– Мы получили ордер на обыск и изъятие, обнаружили кое-какую «химию» в клубе и дома у Зиро. Честно говоря, мелочь, и он мог с чистой совестью утверждать, что это для личного пользования, но вкупе со всем остальным и эта мелочь произвела впечатление. К тому времени, как мы с ними покончили, Зиро и его адвокат уже смотрели на непредумышленное второй степени как на подарок свыше. От пяти до десяти, и он, скорее всего, не отсидит полный срок, но…
– Ты засадила его в камеру, стало быть, у тебя очко в колонке забитых мячей. Он потеряет лицензию, потратит весь свой загашник на штрафы и гонорары адвокату, а его клуб, скорее всего, всплывет брюхом вверх. Шоколадка твоя по праву.
– Это было потрясающе. – И, поскольку шоколадка уже прожигала ей карман, Пибоди сдалась: вынула ее, развернула и отломила кусочек. – Мы так старались это протолкнуть, и у нас получилось, – продолжала она с набитым ртом, то и дело расплывавшимся в довольной улыбке. – Мне так жаль, что вы это пропустили.
– Мне тоже жаль. Спасибо, что прикрыла меня.
– Без проблем. Можете вывесить мешок обратно наружу. С моей стороны ему ничто не угрожает. – Заметив, что Ева смотрит на нее прищуренным взглядом, полным подозрения, Пибоди заспешила: – Куда бы вы его ни спрятали, с моей стороны ему ничто не грозит. Я хочу сказать, что если из этого кабинета когда-либо пропадали сладости, я тут ни при чем.
Ева еще больше прищурилась и теперь смотрела на свою напарницу, как коп, допрашивающий подозреваемого.
– А может, проведем быстрый тест на детекторе лжи?
– Что? – Пибоди приложила ладонь к уху. – Вы это слышали? Кто-то зовет меня из «загона». Пока мы тут лясы точим, кто-то где-то совершает преступление. Мне пора.
И она испарилась.
Все еще прищурившись, Ева подошла к двери, закрыла и заперла ее. «Лясы точим»? Разве есть на свете такие слова? И что они означают? Наверняка что-то нехорошее, решила она.
У Рорка закончилось совещание с директорами одного из производственных отделений его фирмы. Ему предстоял деловой ленч с инвесторами в офисной парадной столовой. Как раз в промежутке между этими мероприятиями зазвонил его рабочий телефон.
– Да, Каро. – Он наморщил лоб, заметив, что она включила защитный режим.
– Лицо, упомянутое вами этим утром, находится внизу, в вестибюле, и просит вас уделить ему время.
Рорк поспорил сам с собой на полмиллиона, что Труди Ломбард свяжется с ним еще до полудня. Теперь он поставил удвоенную сумму на то, что она успеет заявить о своих истинных намерениях, прежде чем он вышвырнет ее вон.
– Она одна?
– По всей видимости, да.
– Пусть подождет еще десять минут, а затем проводите ее наверх. Не лично. Пошлите ассистентку, Каро, лучше кого-нибудь из молодых. Да, и пусть поостынет в приемной, пока я вам не позвоню.
– Я об этом позабочусь. Хотите, я вам перезвоню через несколько минут после ее прихода?