Желание джентльмеена

 
Глава 3
Перси со стоном плюхнулся в кресло.
– Черт возьми, Риз, ну ты и влип! – Он протянул приятелю письмо с официальной печатью.
Дэвид бросил письмо на кровать и принялся задумчиво скрести затылок. Он думал, что нога срастется быстрее: бинты и тросточка его раздражали.
– Не твое собачье дело.
– Ха! – фыркнул Перси. – Я три недели от него бегал, но потом пришло время расплаты. Он битый час продержал меня у себя в кабинете. Целый час, Риз! Неужели вы с ним действительно братья?
– Да, как это ни печально, – вздохнул Дэвид. Вот, значит, почему Перси возвратился в «Богом забытый Миддлборо», как он окрестил этот городишко, прежде чем рвануть в Лондон. – Премного обязан, Перси.
Его приятель откупорил бутылку бренди и после минутного колебания Дэвид взял у него бокал. За время, проведенное в доме священника, он почти бросил пить, но после второго бокала на него снизошло знакомое тепло.
Тем временем Перси, не умолкая, делился лондонскими новостями: Уокер собирается выставить своих гнедых скакунов на скачки в Аскоте и отработать таким образом состояние, затраченное на их покупку; Хадли подрался с Девере из-за балерины; Брикстон в одну ночь проиграл половину наследства, а на другой день отыгрался.
Дэвид мрачно слушал эти сплетни. Зря он пригласил Перси на свадьбу; надышавшись чистым воздухом этой деревушки, он не хотел возвращаться к прежней жизни, но россказни Перси пробудили в нем темные, дикие порывы, которые Дэвид надеялся навсегда заглушить с помощью Ханны. Никаких гонок, кутежей и потаскух, если он хочет и дальше оставаться ее мужем.
Но чем дольше рассказывал Перси, тем неуютнее ему становилось в этой глуши, словно у него под кожей ползали тысячи пауков. Неужели он больше не смеет пить и посещать бордели? И какой черт дернул его жениться, ведь он еще так молод!
Словно прочитав его мысли, Перси легонько пнул приятеля по здоровой ноге.
– Ну и зачем ты заварил эту кашу да еще женился не на ком-нибудь, а на вдове священника! Господи, так ты и сам скоро пастором станешь.
– Ладно, довольно, Перси. – Дэвид не хотел признаваться, что сам весьма расстроен. – Я дал ей слово.
Перси рассмеялся.
– Отныне твой удел – влачить жалкое существование верного супруга. – Что до меня, мне будет тебя не хватать.
Он вылил в бокал остатки бренди.
– Она очень хорошая женщина, – возразил Дэвид. Ему очень хотелось верить в это. Если Перси сейчас уйдет, Ханна еще сможет его спасти.
– Такие-то и превращают мужиков в подкаблучников, – фыркнул Перси. – Забудь о бабах, выпивке, картах, скачках и драках. За грядущий закат твоей жизни!
Он поднял бокал и вдруг замер. На лице его отразился восторг. Он наклонился к приятелю, расплескав бренди на брюки.
– Знаешь, кому бы следовало на ней жениться? Его светлости! Вот кто не ведает ни пороков, ни излишеств, ни веселья! Они как нельзя лучше подходят друг другу.
– Замолчи, – проворчал Дэвид; пороки, разбуженные Перси, боролись в нем с благородными побуждениями.
– Ладно. – Перси откинулся на спинку кресла. – Не сомневаюсь, скоро ты заживешь по-новому: позабудешь старых друзей и прежние привычки, будешь сидеть дома и читать проповеди. – Он вынул пару сигар и протянул одну Дэвиду. – Давай закурим в последний раз, приятель.
Дэвид выхватил у него сигару.
– Убирайся к черту! Завтра у меня свадьба.
Перси снова усмехнулся, поднялся и направился к себе в комнату, а Дэвид, глядя на сигару, раздумывал над его словами.
Теперь он уже жалел, что сделал Ханне предложение. Нет, она ему, конечно, все еще нравилась, но не находись он последние несколько недель в полном уединении, он ни за что бы ею не соблазнился. Здесь и ее компании было довольно, но не может же он до конца дней торчать в Миддлборо! При одном упоминании о скачках или петушиных боях у него кровь закипела в жилах. Он не создан для тихой сельской жизни, и точка, тогда как ей нужен тот, кто о ней позаботится, полюбит ее и Молли, будет их защищать. Эту роль хотел взять на себя Дэвид, но в итоге выяснилось, что он не готов к такой ответственности. Всего две недели назад он мечтал в корне изменить свою жизнь, но теперь его совсем не радовала такая перспектива.
Вот только как же теперь выпутаться из этой истории? Он принес клятву, их имена оглашены в церкви, и сейчас Ханна, наверное, подшивает платье. Она будет унижена, если он вдруг пойдет на попятную. К тому же такое поведение не пристало джентльмену.
Взгляд Дэвида упал на письмо, которое принес Перси. Черт побери, значит, братец разнюхал-таки, где он, но пока не знает, что он затевает. Иначе Перси непременно разболтал бы, как Маркус встретил это известие.
Дэвид взял письмо и, сломав печать, стал читать, но тут же поморщился. Не письмо, а обвинительный акт какой-то. Никаких тебе приветствий, сразу обличения – длинный перечень того, что вменялось ему в вину.
Наконец Дэвид перешел к последнему абзацу:
«Меня поражает твоя беспечность. Мало того, что ты пропал на несколько недель, и ни слуху от тебя, ни духу; мало того, что не уплатил в срок своим слугам, и они пришли требовать с меня деньги, ты даже не поздравил Селию с днем рождения, на которое торжественно обещал явиться! Это достойно всяческого презрения. Ей всего семнадцать, и она, как это ни странно, тебя просто боготворит. Подумал хотя бы о ее чувствах. Ты выказал себя безответственным, беспечным и эгоистичным до мозга костей. Когда прибудешь в Лондон, будь любезен предоставить мне отчет о своих похождениях и извиниться. Завтра я пришлю за тобой экипаж, поскольку сейчас ты не в состоянии добраться до города без посторонней помощи.
Эксетер».
Дэвид поморщился и отложил письмо. Вот воображала – подписывается «Эксетер», даже когда пишет родному брату! В одном Перси прав: у Маркуса, так же как и у Ханны, сильно развито чувство долга. Но Маркус никогда не позарится на такую женщину, как Ханна, пусть даже она привлекательна, умна и практична. Маркус выберет себе жену из благородных, с хорошим приданым, привыкшую к беспрекословному послушанию. Было бы забавно понаблюдать за тем, как они скрестят мечи. Дэвид усмехнулся. Если бы только можно было их свести без риска для себя!
И тут у него мелькнула дерзкая мысль. Правда, он не делал этого уже много лет: когда-то Маркус пригрозил его прикончить, если такое повторится. Но если дело выгорит, Ханна будет обеспечена, он – свободен, а Маркус испробует на себе свои же воспитательные методы. Задумано превосходно.
Дэвид схватил тросточку и заковылял в комнату к Перси.
– О нет! – заявил Перси. – Послушай, Риз, это уж слишком: за такое он тебя кнутом отстегает.
– А я скажу ему, что ты мне помогал.
Перси выругался:
– Ну уж дудки! Я еще не совсем спятил.
– Да ладно тебе, Перси, – уговаривал Дэвид, которому с каждой минутой все больше нравилась задумка. – Помнишь, как мы внушили старику Девере, что его любовница спит с его сыном? На этот раз будет еще веселее. Неужели ты упустишь случай позабавиться?
– Мне своя шкура дорога; тебе-то он брат, а меня просто прибьет.
– Ну так махнем в Италию! Если успеем исчезнуть до того, как приедет Маркус, все будет отлично.
Перси что-то проворчал, но Дэвид чувствовал, что приятель мало-помалу сдается. Они уже давно не позволяли себе таких проделок, и похвали Маркус его хоть раз, Дэвид не стал бы затевать ничего подобного. Но он по-прежнему оставался младшим братцем и разгильдяем, в отличие от ответственного и сведущего братца, любившего доводить все до совершенства. Дэвида взрастили в атмосфере власти и богатства, которыми ему не суждено было обладать; каждый его шаг подвергался жесткой критике сухаря Маркуса. Единственное, что ему оставалось, – предаваться разнообразным утехам и брать от жизни все. В конце концов, Перси, как водится, уступил, и они откупорили бутылку вина, чтобы обмыть сей замечательный план.
– Дэвид, что с тобой? – спросила Ханна, когда они отъехали от Миддлборо на пять миль, оставив позади гостей, приглашенных на свадьбу. Они направлялись в Лондон в роскошной карете, которая таинственным образом появилась у таверны «Белый лебедь». Дэвид сказал, что карету прислал брат, чтобы доставить их до города. Ханна подумала, что это очень мило со стороны брата, который на свадьбу почему-то не явился, но когда она сказала это Дэвиду, тот хитро улыбнулся. Весь день он пребывал в напряженном ожидании чего-то, равно как и мистер Перси. Не будь они взрослыми, солидными мужчинами, Ханна решила бы, что они что-то затевают.