Орешек

— Спасибо тебе, Паучок! Я сделаю все, как ты мне советуешь, но первым делом позволь мне написать Красношейке записочку!
— Хорошо. Я передам ей записку. В ящике стола есть бумага и карандаш. Пиши скорее!
Я достал карандаш и бумагу и задумался, не зная, что написать Красношейке. Паучок, скрестив свои тонкие ножки, терпеливо ждал.
— Хочешь, сочиним записку вместе? — смущенно предложил я.
— Хорошо, — согласился Паучок. — Пиши: «Дорогая Красношейка…»
«…Друзья у нас повсюду, — продолжал я писать под диктовку. — Они сделают все возможное, чтобы ты снова увидела солнце и луну, звезды и цветы. И меня чтобы увидела».
Свернув записку, я отдал ее Паучку. На прощание он обещал мне каждый день приносить узникам по капельке росы и перекинул свою сеть к окну.
— Ты готов, Орешек?
— Да.
— Запомни: как только я накину сеть на голову нетопыря, перелетай на дерево и улепетывай! Но на прощание я хочу сделать тебе подарок. Возьми вот это зеркальце. Заглянуть в него ты можешь только два раза. В нем ты увидишь все, что происходит во дворце. Это зеркальце моего дедушки. Он иногда позволяет мне играть с ним. Старик рассердится. Когда я скажу ему, что потерял зеркальце, но ничего не поделаешь!.. Ты готов? Открываю окно…
Паучок подпрыгнул на своих тонких ножках и выбросил перед собой сеть-паутину. Она развернулась, подобно зонтику, и покрыла голову нетопыря. Захваченный врасплох, сторож закричал, заметался, пытаясь сорвать с себя паутину, но только все больше запутывался в ней. В это время я уже перелетал с ветки на ветку в сопровождении Паучка, который, казалось, висел в воздухе на своей невидимой паутине.
Наконец нетопырь выпростался из липкой сети…
Очутившись во дворе, я забился под камень. Встревоженные криками нетопыря, шакалы метались по двору, перепрыгивая через мой камень. Никто из них не смотрел себе под ноги: задрав головы, они следили за полетом нетопыря, который при всем желании не мог бы объяснить, что с ним стряслось.
Я озирался, ища Паучка, но он исчез. Наверное, спустился в подземелье, чтобы передать Красношейке мою записку. Мысленно простившись со своими друзьями, я, никем не замеченный, выбрался на волю.
  
Государь напрасно считает себя непобедимым! Непобедимы нити паутины, скрученные из вздохов невинно осужденных!
 
В дороге меня застала непроглядная ночь. Ветер пронзительно свистел в кронах деревьев. Лишенные листвы, ветви сгибались, ломались и с треском падали на землю. Я продвигался медленно, наощупь, сам не зная куда. Во всяком случае, от черного мраморного дворца и шакалов с острыми зубами я отдалился на значительное расстояние. Зеркальце поблескивало у меня на груди, словно звездочка. Оно будет мне товарищем в неведомом пути к солнечным лесам, и с ним я ничего не боялся. Но заглянуть в него я не торопился, помня слова Паучка о том, что заглянуть в него можно только два раза. Мне мерещилась Красношейка — я словно видел ее стоящей на коленях перед государем и слышал ее голос: «Отпусти невинных! Истину ты узнаешь от самих птиц».
Долгое время я никого не встречал и вспомнил о Жуке. Может, он ищет меня? Куда там? Разве найдешь меня в этом лесу? Мне очень захотелось увидеться с ним, но я боялся шакалов: они, поди, обыскивают все домики — ищут меня…
Ветер стих. Начало светать. Лес поредел. На небе осталось всего несколько звезд. Я начал считать их: две, три, четыре… и одна со мной — пять! Заиндевевшие ветви деревьев склонились, как бы приветствуя меня: «С добрым утром, Орешек!» И я отвечал им: «С добрым утром!»
Наконец я выбрался на опушку, передо мной простиралось ровное поле. Я представил себе, какое огромное пространство мне предстоит одолеть, и такая усталость нашла на меня, что я без сил повалился на землю. Тут мне стало ясно, что я не смогу пуститься в дальнюю дорогу, не узнав, что случилось во дворце после моего бегства. Не долго думая, я заглянул в зеркальце. Его гладкая поверхность замутилась, по ней пошли круги, и вокруг перед моими глазами всплыл дворец. Паучок не обманул меня!
Во дворце все, казалось, было спокойно. Спокойны были и сторожа у ворот. Но в государевых покоях бушевала буря. Разъяренный хозяин дворца бегал в развевающейся мантии вокруг стола, уставленного яствами, и метая свирепые взгляды на шакалов, стоящих перед ним на коленях.
— В последний раз спрашиваю! Где обновка?
— Смилуйся, государь, смилуйся! Орешек…
— Что Орешек?
— Сбежал.
— Сбежал? Да вы с ума сошли?
— Через окно… Нетопырь, который стерег окно, покончил с собой…
— Но не могу же я сесть за стол в старой одежде, мне же кусок в горло не полезет!.. Немедленно разыщите мне Орешка! Если не приведете его, мой меч — ваши головы с плеч!.. Отправляйтесь!
— Государь, позволь привести Красношейку! Она лучшая швея. А когда мы поймаем Орешка, то снова бросим ее в подземелье.
— Нет! — рявкнул государь. — Буду ждать до темноты. Если до тех пор не поймаете Орешка, пеняйте на себя! Отправляйтесь!
Шакалы спустились в подземелье, куда еле проникал дневной свет. Большие откормленные крысы расхаживали перед железными дверями каменных мешков, в которых томились заключенные.
— Красношейка на месте? — спросили шакалы.
— Где же ей еще быть? — удивились крысы, размахивая связками ключей.
— Все в порядке! — Шакалы облегченно вздохнули и побежали вверх по лестнице, но вдруг остановились, о чем-то пошептались, и один из них крикнул тюремщикам:
— А Орешек сюда не заглядывал?
— Да разве он осмелится?
— Коли увидите, немедленно поднимите тревогу!
— Будьте спокойны! — Крысы ухмыльнулись.
В это время, не замеченный ими, по своду прополз Паучок и пробрался в темницу через узенькую щель между камнями.
Безотрадная картина предстала его глазам. С низкого потолка капала вода. На стенах выступила липкая плесень. Утенок кончиком крылышка утирал Лебедю слезы. Олень силился поднять голову, пригнутую к земле тяжелыми гирями.
— Красношейка, где ты? — пискнул Паучок с потолка. — Тебе записка — узнай, от кого!
— От Орешка! — послышался голосок Красношейки из самого темного угла.
— Да, от меня! — крикнул я, словно моя подружка могла меня услышать.
Красношейка зажгла свой фонарик и прочла мою записку. Поцеловала ее раз, еще раз и спрятала на груди. Тогда Паучок сказал ей:
— Пора тебе познакомиться с моим дедушкой. Ты не бойся его! Он не сделает тебе ничего плохого… Он очень мудрый… Дедушка, дедушка! — крикнул Паучок, и в тот же миг огромная паутина над железной дверью дрогнула и опустилась. Посреди паутины сидел мудрец и добродушно поглядывал на Красношейку своими круглыми выпуклыми глазами.
— Я поселился во дворце, как только он был построен, — медлительно начал старый Паук. — Давненько это было… Я помню всех предков нынешнего государя. Этот хуже их всех. У тех хоть сердце было, а у него и сердца нет. Его зубы, глаза, лапы, хвост, голос — живут сами по себе, и расправиться с ним очень трудно. Тому, кто решился бы на это, придется воевать с каждой частью его тела в отдельности. И все же государь напрасно считает себя непобедимым! Непобедимы нити моей паутины, скрученные из вздохов невинно осужденных, тех, что сидели в этом подземелье до вас… Я чувствую, что конец мой приближается, и прошу тебя, Красношейка, разорви мою паутину и смотай нити в клубок. Помни: все, что ты свяжешь из этих нитей, немедленно оживет по твоему желанию… Больше мне нечего тебе сказать, ты сама все поймешь, когда настанет срок. Ну, не мешкай!..
Красношейка, не долго думая, послушно разорвала паутину и смотала нити в клубок. Старый Паук испустил дух. В тот же миг железная дверь с грохотом распахнулась, и в подземелье ворвались шакалы.