Большая медведица смотрит на город
Неожиданно Бориска почувствовал легкий толчок, словно спрыгнул с нижней ветки невысокого дерева. Он огляделся и увидел, что никакого самолета нет, а под ногами поляна, и на ней всюду белеют одуванчики.
Потом поляна исчезла, и Бориску окружил бетонный лес. В нем ничего не шуршало и не двигалось.
Сосны и березы стояли, как памятники, касаясь друг друга бетонными ветвями. На вершине бетонной сосны сидела бетонная ворона и, склонив голову, смотрела вниз. Бориска проследил за ее взглядом и увидел, что по лесу идут четверо: Ёкало-Мокало с ружьем, Ёкалиха-Мокалиха с длинной блестящей пилой, Долговязый с топором и Белобрысый с рогаткой.
«Куда они идут»? — подумал Бориска и, приглядевшись, заметил среди бетонного леса несколько тонких зеленых березок.
— Туда! — обернувшись к своим спутникам, сказал Ёкало-Мокало и показал на березки стволом ружья.
— Ага! — согласилась Ёкалиха-Мокалиха и радостно лязгнула пилой.
— Эх! — воскликнул Долговязый и взмахнул несколько раз топором.
А дальше произошло вот что: из-за бетонного пня вышел черный кот и не спеша стал переходить тропинку.
— Сейчас я его срежу! — крикнул Белобрысый и выстрелил в кота из рогатки.
Кот приостановился, поймал лапой камень и, отшвырнув его в сторону, произнес такое длинное слово, понять которое Бориска не смог.
И сразу же бетонный лес пропал.
Перед Бориской промелькнула легковая машина непонятной марки. Из окна ее высовывался старичок и призывно махал лотерейными билетами.
Бориска хотел ответить старичку, что в следующий раз он обязательно купит у него билет. Но машина подняла такую пыль, что Бориска закашлялся. Не успел Бориска прокашляться, как почувствовал: кто-то ударил его по голове.
— Тебя не добудишься, — сказала Сорока. Это она слегка долбанула клювом Бориску. — Ты слишком крепко спишь. Смотри: Первая Вечерняя Звезда давным-давно уже взошла. Интересно, почему она не поднимается высоко, а лежит почти на крыше дома?
— Не знаю… — пробормотал Бориска, протирая глаза.
— Пусть лежит, — сказал Бук. — Очевидно, ей так удобнее.
— А моей бабушке удобнее сидеть на березе в кино, — заметила Сорока. — Она будет сидеть там долго-долго, пока я еще раз не посмотрю этот фильм…
Бориска окончательно очнулся и подошел к окну. Высокие легкие облака чуть затуманивали небо, но звезды хорошо было видно.
— Вот и созвездие Большой Медведицы взошло, — сказал Бориска. — Как вы думаете, видит Большая Медведица тот сарай, где сидит Машенька?
— Конечно, — сказал Бук. — Ведь не зря же она смотрит на город…
Решающая ночь…
Часы в большой комнате пробили одиннадцать раз, и общее нетерпение усилилось.
Сорока нет-нет да и взмахивала зажившим крылом, проверяя его надежность…
Даже папа, похлопав себя по карманам, спросил раздраженнее, чем обычно:
— Да куда же я дел свои очки?!
Смешнее всего было то, что очки сидели на его носу и он, спрашивая, смотрел сквозь них.
Спокоен был только робот Олег. С невозмутимым видом рассматривал он корешки книг на полке. Книг у Бориски было много — Бориска любил читать, разглядывать картинки. На полке стояли книги про Незнайку и Буратино, о волшебнике Изумрудного города и трех веселых красках. Но из всех книг робота больше всего заинтересовали сказки Пушкина. Заметив, что друзья не обращают на него никакого внимания, робот Олег погладил своей железной рукой корешок сказок. Однако Бориска заметил и спросил:
— Ты любишь сказки Пушкина? Робот смутился и отдернул руку.
— Да, — сказал он, — мне очень хотелось бы взять их почитать. Пока вы с папой и мамой не приедете посмотреть на Машенькину новую берлогу.
— Хи! — сказала Сорока. — Вы, робот, такое серьезное создание! Мне казалось, что больше всего вас должно привлекать будущее. А вы, как маленький мальчишка, интересуетесь какими-то древними сказочками!
— Пусть интересуется, тебе не все ли равно? — заступился за робота Бук. — Я, например, до сих пор люблю сказки, хотя давно вырос. Мне кажется, что в сказках бывает гораздо больше правды, чем в некоторых современных несказочных книгах. Такие нагоняют на меня лишь раздражение или скуку.
— И я, наверное, никогда не перестану любить сказки, — сказал Бориска. — В них все понятно. Как было бы хорошо, если бы учебники писали сказочники!
Робот по-своему понял Борискину любовь к сказкам.
— Значит, мне нельзя взять эту книгу? — разочарованно спросил он.
— Отчего же, бери, — ответил Бориска. — Я после куплю себе в магазине еще одни сказки Пушкина, а тебе в лесу никто их не продаст.
— Спасибо, спасибо… — поблагодарил робот.
Он взял книжку с полки, любовно перелистал ее и попросил немедленно, чтобы потом не забылось, положить сказки в Борискин портфель — друзья решили взять его с собой.
— И вообще нам пора уже собираться, — сказал робот Олег.
Необходимых вещей набралось так много, что в школьный портфель они не поместились, и папа отдал им свой большой служебный портфель с двумя замками.
В него положили: сказки Пушкина, электрический фонарик, десять запасных батареек, компас, карту, масленку от швейной машинки, необходимую роботу для смазки, Сорокин кругляшок на цепочке, заплечный мешок Бука, набитый кедровыми орехами, и еще много-много разных необходимых вещей было упрятано в папин портфель, который особенно раздулся после того, как в него поставили двухлитровую банку с малиновым вареньем.
— Вот Машенька обрадуется-то! — сказал Бориска, засовывая в портфель еще и деревянную расписную ложку. — Она давно не пробовала малины. Пусть наше варенье напомнит ей то время, когда она вместе с мамой своей, тетей Мотей, лакомилась в малиннике.
— Да… — сказал Бук. — Тогда очень веселое было время. К малиннику прилетали бабочки, в нем жило четыреста с лишним жуков и построила гнездо мухоловка. Она всегда страшно тревожилась за своих птенцов. А мы делали вид, будто не замечаем гнезда. Даже Машенькина мама-медведица, хотя она и любила ходить прямо по кустам, выбирая спелые ягоды, никогда не трогала вблизи гнезда ни одной ягодки. Так они и осыпались, перезревшие, на землю…
— Ничего, мы найдем новый малинник там, куда придем, — успокоила Бука Сорока. — В нем тоже, наверное, живут жуки и есть гнездо. Хотя, вообще-то, я лишь любуюсь малиной и никак не могу до сих пор понять, что вкусного находит в ней Машенька. Ах, чуть не забыла, — спохватилась она. — Скажите, кто мне подарит на прощанье маленькое красивое зеркальце?
— Наверное, я… — сказала мама, которая до того молча помогала друзьям собираться. — Выбирай, стрекотунья, какое из моих зеркалец больше всего нравится тебе.
— Вот это… Только это!.. — воскликнула Сорока, хватая с тумбочки лучшее и проворно засовывая его в портфель. — А теперь… — сказала она, проверив, не топорщатся ли у нее перья, — теперь я должна слетать попрощаться с голубями. Хотя у нас и не получилось никакой дружбы, все-таки мы были знакомы…
Она быстро вернулась, почистила лапой клюв и вопросительно посмотрела на Бориску. Бориска, в свою очередь, вопросительно посмотрел на папу.
— Да, пора ехать, — поняв Борискин взгляд, произнес папа. — Уже поздно, транспорт ходит плохо.
— Будьте осторожны… — попросила мама. — Я очень беспокоюсь. Давайте присядем на минутку перед дорогой…
Мама села первой на краешек стула, и все сели за ней: Бориска с папой на край дивана, Бук и Сорока — на портфель.
— Ну, теперь можно ехать, — сказала мама, вставая после минутного молчания. — Так смотрите, будьте осторожны!
— Конечно, конечно, — ответила Сорока, — мы сделаем все как надо. А вы будущим летом приезжайте к нам в гости. Впрочем, я до лета еще прилечу к вам, расскажу, как мы устроимся на новом месте!..
