Визитная карточка хищницы

– Это Зверь, – прошептал кто-то рядом.
Марьин, взяв из склянки медицинскую иглу, проткнул ею палец мужчины. Через мгновение Зверь уже расписывался в толстой книге. На очереди стоял следующий человек. Суворов, сосредоточенный и внимательный, уже растворил в себе отпечаток горя и теперь следил за процедурой.
Люди выстроились в цепочку. «Да тут их не менее двухсот, – подумал Макеев. – Боже мой, они все с ума посходили, что ли?» Он не знал, куда деваться. К дверям поближе – так там мордовороты с повязками. В углу не укроешься – заметят. Между тем образовалась отчетливая граница между теми, кто дал клятву, и теми, кто еще собирался. Причем последняя группа все больше редела. Пришла очередь Макеева. «Господи! Ради всего святого, неужели я сделаю это?» Ватные ноги без участия разума послушно подвели его к столу. Резкая боль, и капелька крови выступила на пальце. Он расписался и отошел в сторону. Траурная церемония завершилась.
Макеев вышел на свежий воздух. Душная августовская ночь не принесла облегчения. Слабый ветерок шевелил волосы на голове и, казалось, пахнул мертвечиной.
Тот кровавый росчерк был фатальной ошибкой. Макеев принял правила игры, вот только игрок из него оказался никудышный. Не понял он, что Александр Суворов требует полного и беспрекословного подчинения от всех, в том числе и от него. А он позволил себе некоторую самодеятельность…
Во-первых, он не явился на боксерский турнир, который Суворов организовал в память о своем погибшем брате. Мероприятие, помнится, было грандиозным. Отцы города, сановные чиновники из Москвы и из области, бизнес-элита, звезды разной величины не побрезговали посетить турнир. Вот только Макеев был занят под завязку. Конечно, у него была веская причина – пресс-конференция на телевидении. Но его отсутствие не осталось незамеченным. Александр затаил зло…
Вторую непростительную промашку он умудрился совершить в тот же вечер на телевидении…
– Скажите, какова гарантия того, что вы, заняв кресло мэра, будете руководствоваться нуждами простых людей, а не требованиями финансовых воротил вроде того же Суворова? – настырничала молодая журналистка.
– Если вы намекаете на какое-либо участие Суворова в моей кампании, то спешу заверить, что я совершенно независим от него. Я самостоятелен в определении приоритетов своей деятельности. У меня нет и не будет указчика. На стороне Суворова только его молодость, на моей стороне опыт практической деятельности…
Вот и все. А потом был визит Суворова с его мордоворотами к нему в офис.
– Ты снимаешь свою кандидатуру. Сделаешь это публично. Ты призовешь избирателей голосовать за того, кого мы тебе укажем… Кроме того, возместишь нам средства, которые были на тебя потрачены, – говорил Марьин.
Макеев оторопело пробегал глазами столбцы цифр: концерт звезд – сумма; имиджмейкер, рекламные буклеты, плакаты – сумма; пресс-конференции, реклама на телевидении, использование транспорта – сумма. Венчали перечень приписка морального ущерба и – сумма. Жирной чертой подведенный итог заставил Макеева вздрогнуть.
– Но у меня нет таких денег!
– Придется найти, – холодно посоветовал Суворов. – И запомни, мы с тобой обошлись еще очень мягко. Ты помнишь текст клятвы, под которой стояла твоя подпись? Вспомни, пожалуйста, то, что следовало после слов: «Если я предам своих товарищей…» Впрочем, ты сам все понимаешь…
В эфире Макеев выглядел бледным и осунувшимся.
– Я снимаю свою кандидатуру с выборов на пост мэра. Не скрою, этот шаг дается мне нелегко. Думаю, избиратели поймут меня. Я еще не готов к столь серьезной деятельности…
– У вас есть что еще сказать избирателям? – поинтересовалась ведущая.
Оставалось немногое. Призвать своих сторонников голосовать за того, кого ему назвали накануне. Волна негодования затуманила рассудок.
– Мне нечего добавить. Пусть победит достойный!
А на следующее утро он прогуливался на пепелище собственного некогда роскошного офиса.
Утренние лучи зимнего солнца слепили глаза. Везде только обугленные головешки. Скрюченный труп глухонемого парня, застывшего в посмертной позе «боксера». Он подвизался в офисе Макеева кем-то вроде ночного сторожа. Жирная ворона, чинно вышагивающая рядом, проницательный взгляд которой как бы намекал: «Ты следующий, Владимир».
И вот тогда он испугался по-настоящему. Смерть, казалось, шла за ним по пятам. Ему везде мерещились наемные убийцы. Кошмарные ночные видения не давали покоя и днем. Он шарахался от проезжающих мимо машин, вздрагивал от каждого телефонного звонка. В его пышной шевелюре появилась первая седина. Но, слава творцу, наступили лучшие времена. Суворова арестовали и членов его шайки тоже. Так что можно было наконец расслабиться…
– Вставай, лентяй, – шлепнула его по ягодицам подруга. – Пойдем кататься.
– Да ты шутишь? Смотри, уже вечереет.
– Ничего. На трассах есть и ночное освещение. А может, у тебя болит спинка?
– Еще чего! Поехали.
Пожаловаться на болячки – все равно что признаться в собственной старости. Конечно, он уже не мальчик, но и в пенсионеры ему записываться рановато. Он еще покажет, на что способен…
Владимир катался посредственно. Должно быть, ему мешала природная осторожность, а вот его новая подруга была явно не из робкого десятка. Ей уже покорились трассы высокой категории сложности, и теперь она охотно сопровождала Макеева. Они подолгу стояли на вершине, затем медленно спускались вниз, часто останавливаясь и любуясь красотами гор.
Вид сверху завораживал. Серебристые ленты трасс, расцвеченные движущимися фигурками в ярких горнолыжных костюмах, создавали впечатление нескончаемого праздника. Владимир чувствовал себя превосходно. Его спутница, молодая и крепкая, с румяными щеками и озорным блеском в глазах, смеялась, предлагая ему все новые забавы. Она подъехала к указателю «Опасная зона» и поманила Макеева рукой. Он последовал за ней.
– Рискнем?
– Постой! Но тут же написано, что туда нельзя.
Девчонка состроила уморительную гримаску.
– А ты всегда делаешь только то, что позволено? Вот скука!
– Да нет, – начал оправдываться Владимир. – Я вовсе не против экстрима, но поверь, это может быть опасно.
– Это?! Опасно? – издевательски захохотала девица, показывая вниз.
Макеев вынужден был признать, что спуск не показался ему непреодолимым. Сказать по правде, он был даже чуть более пологим, чем та трасса, на которой они сейчас стояли.
– Да это горка для начинающих, – подначивала его красотка. – Милый, а не взять ли тебе несколько уроков у инструктора?
Макеев отбросил сомнения. На склоне явственно виднелись следы чьих-то лыж. Значит, не они первые решились на подобное безрассудство.
– Хорошо. Я согласен.
– Ты душка! – захлопала в ладоши девица. – Отгадай, что я сделаю с тобой, когда мы вернемся в номер?
У Макеева сладко заныло в паху. Он готов был продать душу дьяволу по любой мало-мальски сходной цене, лишь бы как можно скорее оказаться в теплой и уютной постели.
Красотка выразительно показала кончик языка и сиганула вниз. Владимир – за ней. Первый спуск они преодолели почти без затруднений. Подруга была впереди. За елкой мелькнул красным пятном ее горнолыжный костюм. Макеев рассмеялся, предвкушая обещанное удовольствие. Он расслабился и не заметил, как налетел на большой плоский камень, едва выступающий из-под снега. Раздался треск. Перед глазами Макеева кувыркнулись ели, горные вершины в предвечерней россыпи огней. Он уже плохо различал, где небо, а где земля, почему золотистый диск луны летит вниз, а мохнатые кроны деревьев сгущаются где-то наверху…
Казалось, прошли всего лишь мгновения с момента падения до того, как он открыл глаза. Первое, что он увидел, были стоящие рядом горнолыжные ботинки. Он перевел взгляд вверх – они принадлежали девушке в красном горнолыжном костюме.
«Она!» – обрадовался он, как вдруг услышал:
– Ну что, оклемался, плейбой?
Голос определенно не мог принадлежать женщине. Макеев не без труда перевел глаза влево и там увидел двух мужчин в полном спортивном снаряжении.