Укрощенная Элиза

Элиза представила это «простое» грубое коричневое платье и вздрогнула.
– Нет, спасибо, мэм, – вежливо ответила она. – Я сама о себе позабочусь.
– Вот и отлично! – воскликнул отец. – Значит, ты отправишься уже в понедельник утром? Я пошлю срочное письмо леди Даррин, и немедленно. Затем я поговорю с кучером – ему надо быть осторожнее в пути, чтобы карета не перевернулась. Надеюсь, у тебя надежные люди и хороший грум?
Элиза кивнула, почти оглушенная. Путь к отступлению был отрезан. Итак, ей предстояло долгое путешествие, и лучше было его не откладывать. Кроме того, ей было бы невыносимо смотреть, как фыркает ее мачеха, если она и дальше будет выказывать свое непослушание отцу.
Выйдя из-за стола, Элиза тут же приказала подать ее карету. Раз уж ничего нельзя было сделать, надо было срочно ехать в Чиппинг-Нортон.
Вечером мисс Фостер и горничная Элизы уже сидели в холле за работой. Элиза хорошенько проинструктировала мисс Фостер и надеялась, что платье получится не совсем ужасное. Затем она поднялась в свою комнату и осмотрела теплую одежду – несколько пар теплых носков и кашемировую шаль. Элиза нахмурилась, взглянув на грубые теплые ботинки, которые местный продавец убедил купить, хотя они явно были предназначены для клиента попроще.
За ужином мистер Гринэвэй с воодушевлением рассказывал о том, как его друг лорд Даррин спас ему жизнь на войне в бывших колониях.
– Это было в Йорктауне, уже в самом конце войны, – говорил отец. – Меня ранили в плечо. Картер вынес меня из-под огня и спрятал за каменной стеной. А потом сам отвел к врачу и проследил, чтобы мне как следует промыли рану, прежде чем перевязать. – Он вздохнул и вытер глаза салфеткой, а потом продолжил: – И надо же такому случиться, что он умер и уже год лежит в могиле, а я этого не знал. Я бы сам поехал на его похороны. Но теперь ты за меня, Элиза, передашь леди Даррин мои соболезнования.
– Конечно, – заверила она его, улыбнувшись.
Хотя отец был частенько требователен к ней в последнее время, но он был очень милый человек, и Элиза его любила трогательной любовью. Она только надеялась, что эта вдова его друга не очень старая и занудная.
– Как жаль, что у Гарта только один сын, – сказал он, кашлянув. – Я частенько говорил ему, что, мол, вот я ранен, но зато у меня двое сыновей – крепкие ребята, Томас и Франклин, не правда ли?
– Я очень расстроилась, что они не приехали на Рождество в этом году, – ответила рассеянно миссис Гринэвэй. – Но я понимаю, Мэри беременна, а у Синтии заболела мать. Так что вряд ли мы можем обижаться на их отсутствие.
И она пожаловалась на собственное здоровье. Элиза не хотела ее слушать. Миссис Гринэвэй была здоровой розовощекой женщиной, но не могла иметь собственных детей.
Элиза огляделась. Столовая была большая. Здесь ярко горел массивный камин, стены были приятных золотисто-розовых тонов и на столе сверкала хрустальная посуда, переливалось в лучах света серебро. Элизе не хотелось покидать эту уютную комнату и ехать в холодный замок на север.
* * *
– Ты, случайно, не заболела, доченька? – раздался резкий высокий голос миссис Гринэвэй. – Если да, то я велю принести хорошее лекарство, от которого ты сразу выздоровеешь. Будет очень жаль, если поездка не состоится.
Сознавая, что очень плохо ненавидеть кого-то так сильно, Элиза ответила:
– Со мной все в порядке, мэм. Благодарю вас за заботу. Вам не стоит так беспокоиться обо мне, потому что я стала вполне самостоятельным человеком после смерти мужа.
– А может, ты скоро найдешь себе нового мужа? – подмигнул ей мистер Гринэвэй, отхлебнув вина из своего бокала. – Никто не возьмется сказать, что получится из этого визита. Да, никто! И я не устану повторять тебе, Элиза, что это мое сокровенное желание – видеть тебя женой графа. Мы с тобой уже говорили об этом, ты знаешь, чего я хочу…
– Мистер Гринэвэй, вы забыли, что в комнате прислуга! – воскликнула хозяйка.
Элиза обрадовалась, когда отец замолчал. Впрочем, она была уверена, что все слуги отлично знают, чего хочет отец, но было неприятно, что он разглагольствует об этом в присутствии дворецкого и лакея. Взглянув на Альфреда, младшего из двух, она заметила, как тот ухмыльнулся. Несомненно, что он теперь наслаждается ее смущением после того небольшого инцидента, который произошел сегодня после обеда.
Это случилось, когда она вернулась домой, сделав необходимые покупки. Ее служанка несла в руках множество свертков, и Альфред поспешил помочь девушке, совершенно забыв про Элизу, которая ждала, когда он возьмет у нее меховую накидку. Элиза строго напомнила ему о его обязанностях. Служанка при этом так испугалась, что выронила все свертки. Вспомнив сейчас об этом, Элиза вздохнула. Жаль, что мисс Хаммонд рассчиталась еще в прошлом месяце, потому что нашла работу поближе к дому. Кажется, эта новенькая, Марта Мэннерс, не очень подходящая, несмотря на все ее отличные рекомендации. Во-первых, она очень молода и чересчур привлекательна. Подтверждением тому и печальный случай с Альфредом. Но Мэннерс ловко обращалась с иголкой и умела делать красивые прически, а еще она всегда чисто и аккуратно одевалась. Возможно, что со временем из нее что-нибудь получится. Путешествие в Йоркшир будет хорошей проверкой.
На следующее утро Элизе показалось, что она чуть ли не вечность ждет свой горячий шоколад. Быстро войдя в комнату, Мэннерс поставила поднос на столике рядом с кроватью, наклонилась над Элизой и поправила подушки. Ее хозяйка ничего не сказала, хотя и видела, что руки девушки слегка дрожат. Когда она раздвинула портьеры на окнах, чтобы солнечный свет проник в комнату, Элиза сказала:
– Есть какая-то особая причина, по которой ты задержалась сегодня утром? Клянусь, что прошло сто лет, прежде чем ты ответила на мой звонок!
– Я… прошу простить меня, мэм. Я очень поздно легла и проспала. Миссис Фостер и я шили почти до утра.
– Действительно? – спросила Элиза, рассматривая бледное лицо девушки и темные круги под глазами. – Но какое это имеет значение? Разумеется, мои платья должны быть готовы к понедельнику, но я не понимаю тем не менее почему должна ждать свой шоколад. И чтобы впредь этого не было.
– Да, мэм… конечно, мэм, – прошептала Мэннерс.
– Я надену сегодня розовое кашемировое платье, но сначала я хочу принять ванну. Позаботься об этом.
Сделав реверанс, служанка убежала выполнять поручение, и Элиза тут же забыла о ней.
Она думала о том, что, пожалуй, надо принять ванну еще перед отъездом и хорошенько помыть голову. Они будут находиться в дороге много дней, и трудно даже представить, в каких условиях окажутся в пути. Хотя ее отец собирался послать вперед курьера, который позаботится о лучших комнатах в отелях, закажет хороший обед и выберет наиболее удачный маршрут дальнейшего следования. Но при всем при том Элиза не питала больших надежд на то, что она будет путешествовать с комфортом, не говоря уже о роскоши.
Теплые шерстяные платья были закончены в срок, к вечеру воскресенья, и все чемоданы были упакованы. Элиза набрала с собой побольше книг, а также не забыла прихватить вышивание.
Улыбнувшись, она вспомнила совет своего кузена и сунула в один из ящиков несколько толстых восковых свечей.
Интересно, где сейчас Майлс, подумала она. Он не приехал на Рождество, но в этом не было ничего необычного. У него хватало забот и с собственным имением, и со своими многочисленными родственниками по другой линии. Но Элизе его не хватало. Из всех родных Майлс Гриффин был самым любимым. Может быть, потому, что они были с ним так похожи, как он утверждал. Она вспомнила, как он подшучивал над ней на вечере у леди Скофилд и как говорил, что она, Элиза, заносчивая и грубая. Несколько минут она пыталась разгадать, нет ли в его словах скрытого смысла, но потом пожала плечами, решив, что Майлс просто ошибался. Потому что она считала себя вполне милой и обаятельной. Конечно, она может и вспылить, когда люди ведут себя непростительно глупо, да и кто бы не вспылил? Неужели надо мило улыбаться, если неуклюжий слуга пролил винный соус на ее лучшее платье?