Большое путешествие

Хобарт, Тасмания.
Что же до нашей поездки в Хобарт [40], то, думается мне, салона у них вовсе нет, поскольку у поезда всего два стареньких вагона без коридоров и видавший виды паровоз, сделанный в 1891 году в Манчестере: в трубе дыры, и все течет! Нам дали с собой огромную корзину с провизией: холодные цыплята, ветчина, овощной салат, французский яблочный пирог, горшок густых сливок, свежий хлеб и сливочное масло. Белчер, вместо того чтобы сесть в уголке и положить ногу на подушку, как мы все предлагали и как на его месте поступил бы любой разумный человек, с видом мученика расположился посредине, опершись спиной о подлокотник, и заявил, что ему эта еда не подходит. Впрочем, никто и не расстроился: пусть себе сидит. А мы приложили все силы, чтобы не оставить от ланча ни крошки. Ну и, разумеется, когда мы вышли в Паратте, чтобы немного размяться (стоянка там двадцать минут), и заглянули в окно вагона, то увидели, как Белчер жадно ест хлеб с маслом, и остаток пути он провел в своей половине вагона в полном одиночестве!
В Хобарт мы прибыли в шесть. Нас встретил мистер Аддисон, секретарь премьер-министра, милый молодой человек, но немного мямля. Он тоже отнесся к Белчеру недостаточно подобострастно, и наш Дикарь в глубоком возмущении удалился в свою комнату. Ты и представить себе не можешь, до чего это все нелепо и смешно! Но очень утомительно. Без капризов Белчера путешествие было бы куда приятнее. Мы с Арчи пошли прогуляться по Хобарту. Очень красивый город. В это время года здесь холодно, но воздух замечательный – свежий, бодрящий. Вокруг горы и глубокие прозрачные реки. Хобарт расположен в пяти милях вверх по течению от устья Деруэнта, но тут так глубоко, что в гавань спокойно заходят большие океанские пароходы. Природа похожа на наш Озерный край и Девон. Я бы с удовольствием погостила здесь несколько недель. На следующее утро супруга мэра, миссис Сноуден, прислала мне огромный букет прекрасных хризантем. После ланча мы отправились осматривать фабрику по производству джема. Принадлежит фабрика сэру Генри Джонсу. Он нас не встретил и не устроил нам экскурсию, на что Белчер обиделся и снова надулся. Попробовал консервированные фрукты, заявил, что они гнилые, и вообще вел себя очень грубо. Мы должны были отправиться на выставку тасманийской продукции (причем, как мы узнали позже, ее устроили специально для нас), но Б. сказал, что у него разболелась нога, так что мы с Арчи поехали без него. Нас встретила жена мэра и другие официальные лица, нам показали выставку и сфотографировали нас. Мы, как могли, извинились за отсутствие Белчера, в ярких красках описали, как сильно у него болит нога, успокоили всех, а Арчи даже произнес неплохую речь – не мямлил, говорил четко, нам очень хлопали, просили выступить еще, так что получилась настоящая официальная церемония! Вернувшись в гостиницу, мы обнаружили, что Белчер злится пуще прежнего: Аддисон прислал программу нашего визита, согласно которой в субботу днем Арчи и сэр Элиот Льюис (казначей и главное официальное лицо в отсутствие премьер-министра) посетят скачки, в то время как Белчер отправится с инспекцией на цинковый завод в компании какого-то рядового чиновника. Белчер только и делал, что фыркал и повторял “вы с сэром Элиотом Льюисом”.
Пятница [5 мая]
Сегодня в 8.30 утра мы отправились на машине на электростанцию в Уоддаману. Она использует водную энергию – озера Грейт-Лейк на Центральной возвышенности, – так что плата за электроэнергию тут невелика. На фабрике “Кэдбери” платят 3 шиллинга 8 пенсов за киловатт, а в целом по стране около пенса. Наш Дикарь более-менее успокоился: вчера вечером у него брали интервью три репортера, в понедельник по возвращении должна состояться встреча с премьер-министром. Еще он решил, что Арчи необходимо сегодня вечером ехать в Лонсестон и остаться там на субботу и воскресенье, “чтобы не обидеть северян”. Мы выслушали его резоны со всей серьезностью, но нам удалось тайком взглянуть на отредактированную программу визита, и выяснилось, что теперь сэра Элиота на скачки должен сопровождать майор Белчер!
До Уоддаманы мы доехали отлично. Дорога проходила в 3000 футов над уровнем моря, было очень холодно, но виды открывались великолепные: повсюду растут серебристо-голубые камеденосные деревья. Все австралийские пейзажи, которые мне довелось видеть, выглядели строго и просто: горизонт утопает в нежной зелено-голубой дымке (иногда почти серой), а белые стволы эвкалиптов придают местности ни с чем не сравнимый облик. Там и сям виднеются группы деревьев, с которых кольцами сняли кору, они высохли и стали похожи на призраков – белые, с качающимися ветвями. Пейзаж до того первозданный, что, если бы в этих лесах жили нимфы, их бы никто никогда не поймал.
Прекрасный сельский пейзаж в Уоддамане.
Мы общались с майором Баттерсом, управляющим электростанцией, полковником Херли, директором по вопросам эмиграции, и неким Муром Робинсоном, в ведении которого библиотеки и работа с общественностью. Мистер Робинсон любезно рассказал мне об истории Тасмании и о здешних бушменах (которые вымерли в 1871 году). Они разительно отличались от континентальных бушменов: считается, что это самый древний народ на земле, от которого произошли мы все. Родина бушменов – Западная Индия, откуда они пошли на восток, через Азию попали в Австралию (тут объединились с другими племенами) и расселились далее на юг. Тасмания тогда была отделена от материка. На материке бушмены вскоре вымерли. Эти гипотезы подтверждает существование какого-то животного (кажется, сумчатой куницы), которая еще водится в Тасмании и чьи ископаемые останки были обнаружены в Австралии: здесь она вымерла около двадцати тысяч лет назад. Эти тасманийские аборигены не были ни негроидами, ни полинезийцами (как маори), у них были прямые черные волосы. Еще мистер Робинсон рассказал мне интересный факт: некоторые особенности неандертальцев, в частности строение большой берцовой кости, время от времени встречаются у новозеландских маори, причем в определенных семействах. Мы пообедали в Уоддамане и осмотрели электростанцию, которая расположена в живописном ущелье. Вода поступает из озера Грейт-Лейк и падает по трубам с высоты примерно 1100 футов по крутому склону. На днях здешняя кошка, проигнорировав табличку “Осторожно, провода под напряжением”, прыгнула на провода и получила удар током в 6600 вольт. Вспышка – и от бедняги даже мокрого места не осталось!
В половину шестого мы поехали домой, всю дорогу беседуя о неандертальцах. А завтра утром идем в музей: мистер Мур Робинсон устроит мне экскурсию. Домой мы вернулись в 10 вечера, и Арчи пришлось поспешить на вокзал, чтобы успеть на ночной поезд в Лонсестон.
Мистер Мур Робинсон и сэр Элиот Льюис.
Суббота [6 мая]
Интереснейшая экскурсия в музей. Жемчужина здешней коллекции – Nototherium Michelli, скелет доисторического сумчатого носорога, единственный в мире. Больше такого нигде нет. Американцы предлагали за него баснословные суммы, но австралийцы, хоть и небогаты, крепко держатся за свою диковину и ни за что не соглашаются с ней расстаться. Еще в музее есть несколько посмертных масок аборигенов и огромная коллекция эскизов и акварельных пейзажей Тасмании за сто лет или около того. Выполнены они на бледно-желтой и серой бумаге и слегка окрашены. Некоторые очень даже неплохи. Еще прибытие собак, которых хотели посадить на перешейке охранять полуостров, чтобы заключенные ночью не сбежали. Восемь или десять псов выпрыгивают из бочек, а губернатор, сэр Джон Франклин, смотрит на них! Далее “прокламация”, которую ему послали аборигены. В картинках, поскольку ни писать, ни читать они не умели. Все это в цвете. Наверху на картине показано, как белые люди приплыли на лодках, а черные смотрят на них из-за деревьев. В следующем ряду справа губернатор в треуголке, с ним свита, жмет руку чернокожему вождю, которого сопровождают жены и дети. Далее, слева, чернокожий пронзает белого копьем, а справа губернатор вешает чернокожего. На последней картине слева белый убивает чернокожего, а справа его вешают по всей строгости закона. Все рисунки примитивны до ужаса. В гостиной Королевского общества я видела и другие картины и эскизы. Мистер Мур Робинсон также изучает старые рукописи. Так, в одной газете он наткнулся на дивное объявление о продаже жены: “Мистер такой-то продал с аукциона свою жену Анну. Она досталась мистеру Бланку за бутылку рома и двадцать овец. Будь женщина лучше собой, несомненно, торги прошли бы поживее!” Последняя строчка мне особенно понравилась своей искренностью. Еще повеселило объявление: “Внимание! Моя жена сбежала с каким-то негодяем. Всякий, кто даст ей убежище, будет наказан по всей строгости закона”. Словом, утро прошло очень занимательно. Днем я побывала на скачках в компании сэра Элиота Льюиса и Белчера, который был в самом добром расположении духа. Мы пили чай с миссис Лион, женой президента скакового клуба, и сидели в губернаторской ложе (что еще больше ублаготворило Белчера). В общей сложности так и прошел весь день. Миссис Лион очень общительна и весела. Вечером играли в карты в женском клубе “Лицей”. Это был самый забавный бридж в моей жизни. Собралось всего шесть игроков, так что играли в две “тройки” по странным здешним правилам – например, “тот, кто набрал меньше всего очков, не платит, поскольку ему и так не повезло”. В честь моего присутствия ставки подняли с одного до трех пенсов. Все были очень милы, подарили мне букет прекрасных роз. Миссис Сноуден, жена мэра, и миссис Малок держатся более современных взглядов, чем их товарки, и с ними было очень интересно пообщаться. В конце мы играли вместе, забыв про местные правила. Словом, было очень весело. Дамы решили послать в Мельбурн за моей книгой.