Два романа об отравителях

— А кого же вы подозревали?
Валери передернула плечом:
— Не знаю. Уборщиц, наверное.
— А кто изрезал рюкзак?
— Рюкзак? Ах да, совсем забыла. Это уж совсем какая — то дурь.
— Вы ведь давно здесь живете, мисс Хобхауз?
— Да. Я, пожалуй, самый старый квартирант. Я прожила тут два с половиной года.
— Значит, вы лучше других знаете ребят, живущих здесь?
— Ну, наверное.
— У вас есть какие — нибудь соображения по поводу смерти Селии Остин? Что могло послужить мотивом преступления?
Валери отрицательно покачала головой. Лицо ее посерьезнело.
— Понятия не имею, — сказала она. — Это просто кошмар. Я не представляю, кто мог хотеть смерти Селии. Она была милой, безобидной девочкой, мы как раз накануне узнали о ее помолвке и…
— Ну — ну, продолжайте. Что «и»? — допытывался инспектор.
— Я не знаю, но может, причина в этом, — с расстановкой сказала Валери. — В том, что она собиралась замуж. Ее ждала счастливая жизнь… Но тогда среди нас… сумасшедший?
Она поежилась. Шарп пристально посмотрел на нее.
— Да, — сказал он, — это не исключено. А кто, на ваш взгляд, — продолжал он, — мог испортить записи Элизабет Джонстон?
— Не знаю. Это тоже страшная подлость. Но я ни секунды не сомневалась, что Селия тут ни при чем.
— Вы никого не подозреваете?
— Да нет… Особо никого…
— И все же?
— Неужели вам интересны мои досужие домыслы, инспектор?
— Мне все интересно. И не беспокойтесь, это останется между нами.
— Ну, если вы настаиваете… Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, это дело рук Патрисии Лейн.
— Неужели? Вот так новость! Никогда бы не подумал! Она мне показалась такой уравновешенной, милой девушкой…
— Я ничего не утверждаю. Но мне кажется, она на это способна.
— Почему?
— Патрисия недолюбливает Черную Бесс. Та частенько ставит на место ее обожаемого Нигеля, когда тот зарывается. Он, знаете ли, часто с умным видом болтает глупости.
— Но почему она, а не сам Нигель?
— Нигель не стал бы связываться, и потом, он никогда бы не взял свои чернила. Он не так глуп. А вот Патрисия могла сглупить, совершенно не подумав, что она компрометирует своего драгоценного Нигеля.
— Но с другой стороны, кто — то мог из чувства мести попытаться скомпрометировать Нигеля Чэпмена.
— Возможно, и так.
— У него есть недоброжелатели?
— О да. И прежде всего Джин Томлинсон. С Леном Бейтсоном они тоже частенько цапаются.
— Каким образом, по вашему мнению, Селии Остин могли подсыпать морфий?
— Я долго ломала голову. Конечно, сначала я подумала, что его подсыпали в кофе, это как бы самоочевидно. Мы все толклись в гостиной, Селия поставила чашку на маленький столик, рядом с собой; она всегда ждала, пока кофе остынет, пила почти холодный. Наверное, человек с железными нервами мог улучить момент и бросить таблетку, но это страшно рискованно. Его могли уличить.
— Морфий был не в таблетках, — сказал инспектор Шарп.
— Да? А в чем? В порошке?
— В порошке.
Валери нахмурилась:
— Тогда это вообще маловероятно.
— А куда, кроме кофе, могли подсыпать яд?
— Иногда она перед сном пила горячее молоко. Но в тот вечер… по — моему, нет.
— Вы не расскажете поточнее, что произошло тогда в гостиной?
— Ну, мы сидели, разговаривали. Кто — то включил радио. Мальчики почти все ушли. Селия пошла спать очень рано, и Джин Томлинсон тоже. А мы с Салли засиделись допоздна. Я писала письма, а Салли что — то зубрила. По — моему, я отправилась спать позже всех.
— Вечер был самый обычный, да?
— Ничего особенного, инспектор.
— Благодарю вас, мисс Хобхауз. Вы не пригласите сюда мисс Лейн?
Патрисия Лейн волновалась, но не слишком. Ничего принципиально нового она не сообщила. На вопрос Шарпа о конспектах Элизабет Джонстон Патрисия ответила, что вина, несомненно, лежит на Селии.
— Однако она горячо это отрицала, мисс Лейн.
— Ну конечно, отрицала, — сказала Патрисия. — Наверняка ей было стыдно. Но вкупе со всем остальным это представляет стройную картину, не так ли?
— Знаете, у меня вообще пока не создается впечатления стройной картины, мисс Лейн.
— Я надеюсь, — покраснев, произнесла Патрисия, — что вы не подозреваете Нигеля. Конечно, чернила были его, но это полнейший абсурд, Нигель никогда не стал бы брать свои чернила. Он не так глуп. И вообще он не виноват.
— Но у него же бывали конфликты с мисс Джонстон?
— О, Элизабет бывала порой просто несносной, но он не обижался. — Патрисия Лейн подалась вперед и горячо произнесла: — Я хочу вам кое — что объяснить про Нигеля Чэпмена. Понимаете, он сам — свой злейший враг. Он производит впечатление тяжелого человека и многих настраивает против себя. Он груб, язвителен, любит насмешничать, а людей это задевает, и они начинают к нему плохо относиться. Но на самом деле он другой. Он застенчивый, несчастный. Он очень хочет, чтобы его любили, но из чувства противоречия сам себе вредит и делает все наперекосяк.
— Да, — сказал инспектор Шарп, — бедняга.
— Но такие люди ничего не могут с собой поделать. Сказывается их тяжелое детство. Нигелю очень несладко жилось в доме. Отец у него — человек грубый, суровый, он никогда не понимал Нигеля. И ужасно обращался с его матерью. После ее смерти они крупно поссорились: Нигель ушел из дому, и отец заявил, что не даст ему больше ни пенса, пускай сам перебивается как может. Нигель сказал, что ему от отца ничего не нужно и он не примет его помощи, даже если отец сам будет предлагать. Мать завещала ему небольшую сумму денег, и после ее смерти он не писал отцу и не пытался с ним увидеться. Конечно, мне очень грустно, что у них так получилось, но вообще — то его отец — неприятный человек. Не сомневаюсь, что Нигель из — за него стал таким озлобленным и неуживчивым. После смерти матери о нем никто не заботился. А у него довольно хрупкое здоровье, хотя интеллекту его можно позавидовать. Он обделен судьбой и просто не может проявить свои лучшие качества.
Патрисия Лейн закончила свой долгий страстный монолог. Щеки ее пылали, дыхание прерывалось. Инспектор Шарп задумчиво смотрел на нее. Ему не раз приходилось сталкиваться с такими девушками. «Она влюблена в парня, — подумал он. — А тот на нее плюет, но, видно, не против, когда с ним нянчатся. Папаша, конечно, не сахар, но мать тоже хороша, испортила сына безмерной любовью и еще больше усугубила конфликт с отцом. Все это старая песня… А вдруг Нигелю Чэпмену нравилась Селия Остин? Вряд ли, конечно… Но вдруг? Патрисия Лейн, вероятно, очень бы страдала, — сказал себе инспектор. — Но неужели настолько, чтобы так жестоко отомстить? Чтобы убить Селию? Наверняка нет… тем более что после помолвки Селии с Колином Макнабом этот мотив явно отпадал». Он отпустил Патрисию Лейн и вызвал Джин Томлинсон.
  
Глава 10
 
Мисс Томлинсон оказалась строгой молодой женщиной двадцати семи лет, блондинкой, с правильными чертами лица и поджатыми тонкими губами. Она села и натянуто сказала:
— Я вас слушаю, инспектор. Что я могу для вас сделать?
— Что вы можете сообщить о трагедии, разыгравшейся в пансионате?
— Это ужасно. Просто ужасно, — сказала Джин. — Сама по себе мысль о самоубийстве Селии была страшной, а теперь, когда подозревают, что произошло убийство… — Она умолкла и грустно покачала головой.
— Мы абсолютно уверены, что ее отравили, — сказал Шарп. — Как вы думаете, где мог убийца взять яд?
— Наверное, в больнице Святой Екатерины, где она работала. Но тогда это больше похоже на самоубийство.
— Убийца на это и рассчитывал, — сказал инспектор.
— Но кто, кроме Селии, мог взять яд?
— Очень многие, — сказал инспектор. — Надо было лишь задаться целью. Даже вы, мисс Томлинсон, могли заполучить его, если бы захотели.
— Как вы смеете, инспектор! — Джин задохнулась от возмущения.
— Но ведь вы частенько захаживали в аптеку, мисс Томлинсон?