Компаньонка

Агата КРИСТИ 
КОМПАНЬОНКА 
(Мисс Марпл) 
 - А вы, доктор Ллойд? - проговорила мисс Хелльер. - У вас нет в запасе какой-нибудь жуткой истории? Улыбка, которой она наградила при этом доктора, по вечерам завораживала публику. Джейн Хелльер нередко называли первой красавицей Англии, хотя ее ревнивые коллеги и не упускали случая тут же заметить: "Вот вам и секрет успеха. Актриса из Джейн, к сожалению, никакая. Не хватает, знаете ли, куража, если вы понимаете, что я хочу сказать. Но глаза, конечно, восхитительные". И вот теперь эти восхитительные глаза были устремлены на скромного стареющего холостяка, вот уже пять лет довольствующегося врачебной практикой в Сент-Мэри-Мид. Машинально одернув жилет, явно ему уже тесноватый, доктор принялся лихорадочно рыться в своей памяти, чтобы, Боже упаси, не разочаровать прекрасное создание. - Сегодня я намерена с головой окунуться в атмосферу преступлений, мечтательно произнесла Джейн. - Вот и отлично, - поддержал ее хозяин дома полковник Бантри. Просто здорово! Он раскатисто рассмеялся - как это почему-то принято у военных - и повернулся к жене. - А как тебе эта идея, Долли? Миссис Бантри, даже вырванная из задумчивости, всегда была готова поддержать светскую беседу. Поэтому она с не совсем уместным жаром тут же согласилась: - Разумеется, великолепно! Я всегда за! - Неужели, дорогая? - подала голос мисс Марпл, в глазах которой играли смешинки. - Понимаете, мисс Хелльер, в Сент-Мэри-Мид крайне редко встречается что-то из ряда вон выходящее. Тем более преступления, - извиняющимся тоном выдавил из себя наконец доктор Ллойд. - Вы меня удивляете, - вмешался отставной комиссар Скотленд-Ярда сэр Генри Клитеринг, поворачиваясь к мисс Марпл. - Каждый, кто хоть раз пообщался с нашей уважаемой мисс Марпл, знает, что Сент-Мэри-Мид просто рассадник преступности и порока. - Господь с вами, сэр Генри, - запротестовала мисс Марпл, стремительно краснея. - Ничего подобного я не говорила. Я только заметила, что человеческая натура везде, в сущности, одинакова, будь то в городе или в деревне. Просто здесь больше возможностей наблюдать. - И потом, доктор, - капризным голоском проговорила Джейн Хелльер, вы же не всю жизнь здесь прожили. Вы ведь весь свет объездили. Наверняка бывали в тех местах, где преступления действительно совершаются! - Конечно, конечно, - растерянно пробормотал доктор Ллойд, разумеется... Он вдруг просиял: - Да, да... Вспомнил! Он с облегчением откинулся на спинку кресла. - Случилось это довольно давно. Настолько давно, что многое уже стерлось из памяти. Как бы то ни было, история весьма странная. Весьма... Что же касается развязки, то она и вовсе ни на что не похожа... Мисс Хелльер немного пододвинула к нему свое кресло, стремительным движением подвела губы и замерла в ожидании. Остальные тоже приготовились слушать. - Не знаю, знакомы ли вам Канарские острова, - начал доктор. - Прекрасное, должно быть, место, - откликнулась Джейн Хелльер. - Это ведь где-то.., то ли в Южных морях, то ли в Средиземном море? - Я был там проездом, когда направлялся в Южную Африку, - заметил полковник. - Пик Тенериф в лучах заката - поистине незабываемое зрелище. - Да, только история, которую я хочу вам рассказать, случилась не там. Это "было на Гран-Канари. С тех пор прошло уже много лет. В ту пору пошатнувшееся здоровье заставило меня оставить практику в Лондоне и уехать за границу. Я обосновался в столице Гран-Канари - Лас-Пальмасе, обзавелся клиентурой и в общем неплохо устроился. Мягкий климат, солнце круглый год, отличные пляжи - а я страсть как люблю поплавать - с каждым днем мне нравилось там все больше и больше. В Лас-Пальмас заходят суда со всего света, и я завел привычку каждое утро прогуливаться по пристани, причем, клянусь вам, испытывал при этом удовольствие ничуть не меньшее, чем представительницы прекрасного пола находят в посещении шляпных магазинов. Да, так вот: в Лас-Пальмас заходят суда со всего света. Иногда через час-другой они уже плывут дальше, иногда остаются в порту по несколько дней. В "Метрополе" - это крупнейший отель в городе - можно встретить путешественников со всех концов света. Даже те, кто направляются на расположенный по соседству Тенериф, считают своим долгом заглянуть на несколько дней в Лас-Пальмас. История, о которой пойдет речь, началась именно в этом отеле. Это случилось январским вечером. Помнится, был четверг. Мы с другом, устроившись в ресторане "Метрополя" за небольшим столиком, смотрели на танцующие пары. Среди них были люди разных национальностей, но в основном - испанцы, хотя немало и англичан. Когда оркестр заиграл танго, на площадке остались только шесть пар, сплошь испанцы. Как они танцевали! Мы просто не могли отвести от них глаз. Особенно выделялась одна женщина высокая, стройная, грациозная. Своими движениями она напоминала мне прирученного ягуара. Было во всем ее облике что-то хищное, едва ли не пугающее. Я заметил это своему другу. Тот кивнул. "С такими вот женщинами вечно что-то и случается, - сказал он. Судьба никак не оставляет их в покое". "Красота вообще штука опасная", - заметил я. "Дело не только в красоте, - возразил он. - Есть что-то такое еще... От нее ведь просто исходит ощущение опасности. Точно тебе говорю: с ней ли, из-за нее ли, но какое-то несчастье точно случится. Я же говорю: судьба ни за что не оставит ее в покое. Она просто обречена вечно оказываться в центре событий. Это чувствуется". Он помолчал и с улыбкой добавил: "Вот посмотри на ту парочку - уж с ними-то точно ничего не случится. Просто созданы для тихой семейной жизни". Я взглянул - это были путешественницы с парохода "Холланд Ллойд", прибывшего в порт вечером; его пассажиры только начали появляться в ресторане. - Две женщины, которых имел в виду мой друг, относились к тому типу заядлых путешественниц, который часто можно встретить за границей. По виду им было лет по сорок. Обе - небольшого роста; одна - светленькая и пухлая, другая - худощавая и темноволосая. Никакой косметики... Неброские, но добротные твидовые костюмы, уверенные манеры знающих себе цену англичанок... В общем, ничего особенного. Типичные представительницы своего класса. На достопримечательность, не отмеченную бедекером "Бедекер - путеводитель, пользующийся большой популярностью. Выпускается одноименным немецким издательством, по имени основателя издательства Корса Бедекера (1801 - 1859).", такие и смотреть не станут. Попадая в новый город, первым делом отыскивают английскую библиотеку и англиканскую церковь. Какая-нибудь из них - если не обе - наверняка пописывает этюды. И, хоть они объездили полсвета, с ними, как подметил мой друг, скорее всего, так никогда и не случится ничего необычного. Признаться, танцующая испанка вызывала у меня куда больший интерес. В ее полуприкрытых глазах, казалось, мерцал отблеск какой-то тайны... - Бедняжки, неужто так просто и сидели? - неожиданно вздохнула Джейн Хелльер. - Это же так глупо: отказывать себе в удовольствиях. Надо было им потанцевать. Вот взять хоть Валентину с Бонд-стрит - она же великолепна! Даже Одри Денман ходит смотреть на нее. А ведь Одри... Видели ее в пьесе "Ступенька вниз"? Она там в первом действии школьницу играет. А ей ведь за пятьдесят! Собственно, практически шестьдесят, как я недавно узнала... - Рассказывайте дальше, доктор, - потребовала миссис Бантри. - Я обожаю истории о таинственных испанках. - Простите, - возразил доктор Ллойд, - но про испанку уже все. - Как это?! - Вот так. И я, и мой друг ошиблись. Ничего волнующего с ней не случилось. Вышла замуж за конторского служащего из пароходной компании. К моменту моего отъезда с острова у нее уже была куча ребятишек. Вдобавок, она порядком располнела. - Совсем как дочка Израэля Питерса, - заметила миссис Марпл. - Вечно ей поручали играть мальчиков, такие у нее были стройные ножки. Все говорили, что она плохо кончит, но она бросила сцену, вышла замуж за коммивояжера и совершенно остепенилась. - Сельская вариация на испанскую тему, - вполголоса заметил сэр Генри. - Нет, нет, - продолжил доктор, - моя история о двух англичанках. - Неужели с ними что-то случилось? - спросила мисс Хелльер. - И очень скоро. На следующий же день. - Да ну? - изумилась миссис Бантри. - Любопытства ради я заглянул тогда в книгу для приезжающих и отыскал их имена. Мисс Мэри Бартон и мисс Эйми Даррант из Литтл Паддокс, Уохтон Уир. Мне и в голову не могло прийти, что очень скоро я вновь встречу эти имена, но уже совсем при других, и куда более трагических, обстоятельствах. На следующий день мы с друзьями на машине отправились в другой конец острова купаться. Там есть просто идеальное место для купания - Лас-Нивес, если мне не изменяет память. Такая уютная маленькая бухта. Но, поскольку мы немного задержались с выездом, пришлось по дороге заехать пообедать, в Лас-Нивес мы попали только к вечеру - перед самым чаем. Когда мы приехали, нас поразила толпа на берегу. Казалось, все население деревушки высыпало на пляж. Увидев нас, люди бросились к машине и принялись что-то возбужденно кричать. Поскольку испанский мы знали плохо, то не сразу поняли, в чем дело. В конце концов они кое-как растолковали нам, что две ненормальных англичанки решили искупаться, и одна из них, заплыв слишком далеко, начала тонуть. Вторая поспешила к ней на помощь и тоже стала тонуть. Хорошо, что кто-то их увидел, быстро подплыл на лодке и вытащил обеих. Я выскочил из машины и с трудом пробился через толпу. Поначалу я их даже не узнал. Немного уже располневшая женщина в черном купальнике и полностью закрывающей волосы шапочке стояла на коленях возле другой. Она была страшно испугана и все пыталась сделать подруге искусственное дыхание, но у нее мало чего получалось. Когда я сказал, что я врач, у нее вырвался вздох облегчения. Я посоветовал ей немедленно отравиться в ближайший дом, вытереться и надеть сухую одежду. Одна из моих спутниц вызвалась ее проводить. Тут же забыв о ней, я занялся ее подругой, но все мои попытки вернуть ее к жизни оказались тщетны. Оставалось только сообщить об этом ее подружке. Зайдя в дом, где ее временно приютили, я наконец-то узнал в ней одну из вчерашних посетительниц ресторана. Она восприняла известие довольно спокойно. Вероятно, потрясение было слишком сильным, чтобы она вполне осознала происшедшее. "Бедная Эйми, - сказала она. - Она так ждала этого, так мечтала попасть к морю. И она ведь прекрасно плавает. Не понимаю, как это могло случиться. Ну почему, доктор?" "Судорога, очевидно, - предположил я. - Попытайтесь вспомнить, как все это произошло". "Ну, мы плавали, наверное, уже минут двадцать, и я почувствовала, что начинаю уставать. Я повернула к берегу, а Эйми сказала, что еще чуточку поплавает. Потом слышу: она зовет на помощь. Я назад к ней. Она уже едва держалась и едва ли понимала, что делает. Вцепилась в меня изо всех сил, и мы обе тут же ушли под воду. Если бы не мужчина в лодке..." "Спасти утопающего очень трудно", - заметил я. "Какой ужас! - потерянно произнесла мисс Бартон. - Мы только вчера приехали. Хотели позагорать и немного отдохнуть. Как все ужасно получилось!" Я попросил ее поподробнее рассказать о погибшей, чтобы по мере возможности избавить ее от неизбежных формальностей с испанскими властями. Погибшую звали Эйми Даррант. Она была компаньонкой мисс Бартон уже около пяти месяцев. Они прекрасно ладили. О детстве и родственниках Эйми вспоминать не любила, так что об этом мисс Бартон ничего мне рассказать не могла. Знала только, что Эйми рано осиротела, ее взял на воспитание дядя, и уже с двадцати одного года ей пришлось самой зарабатывать на жизнь. Вот, собственно, и все, что я узнал. Доктор немного помолчал и повторил: - Вот, собственно, и все. - Как все? - возмутилась мисс Хелльер. - Это что же, и есть ваша "таинственная история"? По-моему, это самый обычный несчастный случай. - Думаю, все же последует продолжение, - успокоил ее сэр Генри. - Да, - ответил доктор Ллойд. - Продолжение последует. Понимаете, я, конечно, расспросил о случившемся рыбаков и других жителей деревушки, которые были свидетелями трагедии. И одна женщина рассказала мне любопытную вещь. Тогда я, правда, не придал ее словам никакого значения, но позже мне пришлось о них вспомнить. Так вот, эта женщина уверяла, что мисс Даррант вовсе не тонула, когда звала на помощь. Как раз наоборот: подруга, подплыв, схватила ее за волосы и потащила под воду. Ничего себе утвержденьице, правда? Я объяснил его тем, что с берега все могло выглядеть иначе. Мисс Бартон, вероятно, пыталась высвободиться из мертвой хватки утопающей, чтобы не погибнуть вместе с ней, - с берега вполне могло показалось, что она нарочно топит компаньонку. Еще раз повторю: тогда я не придал ее словам никакого значения. Поскольку родственников у Эйми Даррант не осталось, узнать о ней было довольно-таки затруднительно. Вместе с мисс Бартон мы осмотрели вещи покойной, но нашли только один адрес, по которому и написали письмо. Оказалось, это адрес хозяйки, у которой она снимала комнату и хранила свои вещи. Хозяйка, к сожалению, не могла сообщить нам ничего полезного. Она и видела-то свою квартирантку только один раз - когда договаривались о комнате. Та еще сказала, что ей хочется иметь уголок, куда можно в любой момент вернуться. Все ее имущество состояло из нескольких предметов старинной мебели, двух-трех подшивок репродукций и сундука, набитого купленными на распродажах отрезами. И практически никакой одежды. Еще хозяйка припомнила, что мисс Даррант рассказывала ей о родителях, умерших в Индии, и воспитывавшем ее дяде - священнике, но вот с какой стороны он приходился ей дядей, она не знала, так что никаких родственников найти нам так и не удалось. Как видите, никакой таинственности тут не было - сплошная, и довольно досадная, неопределенность. В конце концов, на свете немало гордых и скрытных одиноких женщин. Среди ее вещей в Лас-Пальмасе мы обнаружили две старые выцветшие фотографии. Но, когда их вставляли в рамку, их обрезали, и фамилии фотографа не сохранилось. Кроме того, мы нашли старинный дагеротип, запечатлевший ее мать, а может - и бабушку. У мисс Бартон сохранились два рекомендательных письма, причем имя одного из поручителей вообще ничего ей не говорило, а второго она вспомнила лишь с большим трудом. Какая-то дама, уехавшая в Австралию... Мы ей написали и очень долго ждали ответа, а когда он пришел, это было очередным разочарованием. Ничего нового мы не узнали. В письме сообщалось, что мисс Даррант была у нее компаньонкой, что она очень расторопная и на редкость милая женщина, но о ее родственниках и личной жизни ей ничего не известно. Вот и все. Могу добавить, что меня насторожили два момента: то, что об Эйми Даррант никто ничего не знал, и странное утверждение той женщины. Можно еще, пожалуй, добавить и третье: в моей памяти почему-то запечатлелось лицо мисс Бартон, когда я поднял голову от бездыханного тела ее компаньонки и посмотрел ей вслед. Она тогда обернулась, и на ее лице было написано смятение, граничащее с ужасом. Тогда я счел это вполне естественным, и лишь позже понял, что этих двух женщин не связывали никакие личные отношения. Тем более там не было и дружбы. Собственно говоря, у мисс Бартон совершенно не было причин так убиваться. Смерть компаньонки могла огорчить ее, расстроить - но не более того. Тогда откуда эта мучительная тревога? Я снова и снова задавал себе этот вопрос, пытаясь найти ответ. И не мог. Одна мысль никак не давала мне покоя... Что, если та женщина говорила правду? Что, если Мэри Бартон действительно утопила Эйми Даррант? Вот посмотрите: их вытаскивают из воды, выносят на пустынный обычно пляж, где нет ни спасателей, ни пунктов медицинской помощи... И тут появляюсь я - человек, которого она меньше всего ожидала там встретить. Врач! И к тому же англичанин! Ведь сколько известно случаев, когда удавалось вернуть к жизни людей, пробывших под водой гораздо дольше Эйми Даррант... И в такой момент она вынуждена уйти, оставив меня наедине с ее жертвой! Тогда понятно, почему на ее лице отражалась такая смертельная тревога. Оживи Эйми Даррант, она могла рассказать, что случилось в действительности. - Господи! - вырвалось у Джейн Хелльер. - Вот теперь мне по-настоящему страшно. - Вот именно, - согласился доктор Ллойд. - В таком ракурсе история приобретала на редкость зловещий характер, а личность Эйми Даррант становилась еще загадочнее. Кто она, эта Эйми Даррант? Почему эта ничем не примечательная женщина могла оказаться жертвой своей хозяйки? Что кроется за роковым купаньем? Она пробыла компаньонкой Мэри Бартон всего несколько месяцев. И вот они вместе едут за границу, и на следующий же день после приезда происходит трагедия! Я решил, что этого просто не может быть. Тогда, в ресторане, они произвели на меня такое положительное впечатление... В общем, я предпочел забыть о своих догадках. - И вы так ничего и не предприняли? - спросила мисс Хелльер. - Дитя мое, что же мне оставалось? Свидетелей не было... Большинство очевидцев подтверждало рассказ мисс Бартон. А мои подозрения основывались только на личном впечатлении, на выражении ужаса, промелькнувшем и тут же исчезнувшем на лице мисс Бартон. Я уже сомневался, не привиделось ли это мне. Единственное, что я мог сделать - и сделал, - это попытаться найти родственников Эйми Даррант. Как вы уже знаете, из этого ничего не вышло. Даже встреча с хозяйкой комнаты, которую она снимала, оказалась совершенно безрезультатной. - И все же вы не могли отделаться от мысли, что здесь что-то неладно, - заметила Марпл. Доктор кивнул. - И, честно говоря, меня это мучило, - сказал он. - Я все повторял и повторял себе, что безнравственно подозревать в таком страшном преступлении порядочную и невинную женщину. Чтобы как-то искупить свою вину, я всячески помогал ей, пока она оставалась на острове. Уладил формальности с местными властями... В общем, сделал все, что сделал бы на моем месте любой англичанин для своего соотечественника. Несмотря на это, она явно чувствовала, что я отношусь к ней с подозрением. - И долго она еще оставалась на острове? - поинтересовалась мисс Марпл. - Недели две, не больше. Дней через десять после похорон мисс Даррант она уже отправилась обратно в Англию. Сказала, что потрясение оказалось слишком сильным, чтобы оставаться там на зиму, как собиралась первоначально. - И она действительно была очень расстроена? - спросила мисс Марпл. Доктор задумался. - Пожалуй, я бы так не сказал, - осторожно ответил он. - Она случайно не располнела еще больше? Вы не заметили? - обронила мисс Марпл. - Странно, что вы об этом спрашиваете. Я как-то не задумывался... Хотя... Да, наверное... Немного. - Вот ужас-то! - вздрогнув, сказала Джейн Хелльер. - Точно насосалась крови своей жертвы. - Впрочем, я, может, не совсем к ней справедлив, - продолжил доктор Ллойд. - Перед самым отъездом она все же сделала попытку поделиться со мной тем, что могло бы в корне изменить ситуацию. Вероятно, совесть просыпается слишком медленно, и требуется изрядное время, чтобы она проснулась совсем. Накануне отъезда с Канарских островов она попросила меня заглянуть к ней вечером. Я пришел. Первым делом она от всей души поблагодарила меня за помощь. Я, разумеется, ответил ей, что на моем месте так поступил бы каждый порядочный человек. Она немного помолчала, а потом вдруг спросила: "Как вы думаете, доктор, можно ли оправдать того, кто берется собственными руками вершить правосудие?" Я ответил, что вопрос, конечно, сложный, и тем не менее я уверен, что нет. Закон есть закон, и нужно его соблюдать. "Даже, если закон бессилен?" "Я не совсем вас понимаю". "Это трудно объяснить. Что, если человек решается на противоправное преступное даже - действие из совершенно благих побуждений?" Я заметил ей, что большинство преступников именно так и оправдывают свои поступки. Она даже отпрянула от меня, и я расслышал, как она тихо простонала: "Это ужасно, ужасно". И тут же уже совершенно спокойным голосом попросила у меня снотворного. "Совершенно не могу с тех пор спать. Такое потрясение!" - объяснила она. "И только? Вы уверены, что причина действительно в этом? Вас ничего не мучит, в голову не лезут всякие мысли..." "Это какие же?" - резко переспросила она, глядя мне прямо в глаза. "Ну, бессонница частенько бывает вызвана тревогой", - невозмутимо пояснил я. "Тревогой о будущем или о прошлом, доктор?" "И то, и другое". "Прошлое разве вернешь? Что толку о нем тревожиться! Что было, то было. Бесполезно! Лучше не вспоминать. Не думать". Я выписал ей легкое снотворное и попрощался. По дороге домой я все время размышлял над ее словами. "Разве вернешь..." Кого вернешь? Или что? Думаю, тот наш последний разговор в некоторой степени подготовил меня к развязке всей этой истории. Разумеется, я и предвидеть не мог, что случится, но, когда это произошло, оно уже не было для меня полной неожиданностью. Мэри Бартон не произвела на меня впечатление раскаявшейся грешницы скорее, женщины, готовой ради своих убеждений на все. По крайней мере, до тех пор, пока она в них верит. И еще мне почему-то казалось, что наш с ней разговор стал началом конца этой веры, так долго служившей оправданием ее совести. Вскоре я прочел в газете следующее. Это случилось в одном из частных корнуоллских курортов. Как всегда в конце марта, отдыхающих было немного, развлечений еще меньше, поэтому странное поведение одной дамы, некой мисс Бартон, сразу стало объектом их пристального внимания. Ночами напролет она бродила по своему номеру, разговаривая вслух и мешая соседям спать. Вскоре она Явилась к местному викарию. Решительно заявив ему, что она совершила некое преступление, затем она как будто передумала, стремительно поднялась и вышла, сказав, что зайдет в другой раз. Викарий отнес этот визит за счет поврежденного рассудка несчастной и никаких мер не принял. Однако на следующее утро мисс Бартон исчезла. В ее номере нашли адресованную коронеру записку следующего содержания: