Миссис Макгинти с жизнью рассталась

– Но ведь это жестоко… и несправедливо.
Миссис Апуорд заметила:
– В жизни много несправедливого.
В разговор вступил Джонни Саммерхейз, неспешным, ленивым голосом он сказал:
– Я согласен с миссис Апуорд. Наследственность сказывается. Я всегда на этом стоял.
В голосе миссис Оливер прозвучал вопрос:
– Вы хотите сказать, что все передается? «И проявляется в грядущих поколениях…»
Морин Саммерхейз неожиданно отозвалась своим приятным высоким голосом:
– Но у этой цитаты есть продолжение: «И потому будь к людям милосерден».
Все снова немножко смутились – слишком серьезная нота зазвучала в разговоре.
Чтобы переменить тему, накинулись с вопросами на Пуаро.
– Расскажите нам про миссис Макгинти, месье Пуаро. Почему вы считаете, что этот омерзительный жилец ее не убил?
– Между прочим, он часто бормотал что-то невнятное, – припомнил Робин. – Бродит по переулкам и что-то себе бормочет. Я его часто встречал. И могу вам точно сказать – вид у него был жутко странный.
– Наверное, месье Пуаро, у вас есть какая-то причина полагать, что он ее не убивал. Скажите нам, что это за причина.
Пуаро улыбнулся окружающим. Покрутил усы.
– Если ее убил не он, кто же тогда?
– Да, кто же?
Миссис Апуорд сухо произнесла:
– Не ставьте человека в неловкое положение. Возможно, он подозревает кого-то из нас.
– Кого-то из нас? Ого!
Поднялся гомон, а глаза Пуаро встретились с глазами миссис Апуорд. В них было хитрое довольство и что-то еще… Вызов?
– Он подозревает кого-то из нас! – воскликнул Робин в полном восторге. – Так, начнем с Морин. – Он изобразил из себя напористого следователя. – Где вы были вечером… какое это было число?
– Двадцать второе ноября, – подсказал Пуаро.
– Где вы были вечером двадцать второго ноября?
– Убей бог, не помню, – откликнулась Морин.
– Кто это может помнить, столько времени прошло, – заметила миссис Рендел.
– А я помню, – похвастался Робин, – потому что в тот вечер я вещал на радио. В Коулпорте читал лекцию «О некоторых аспектах театрального искусства». Я хорошо это помню, потому что долго распространялся о поденщице из «Серебряной коробки» Голсуорси, а на следующий день стало известно, что убили миссис Макгинти, и я еще подумал: интересно, поденщица в пьесе была похожа на миссис Макгинти или нет?
– Точно, – внезапно заявила Шила Рендел. – Я тоже вспомнила: вы тогда сказали мне, что у Дженит выходной и ваша мама останется одна. И я пришла сюда посидеть с ней после ужина. Но, увы, так и не достучалась.
– Сейчас, дайте подумать, – сказала миссис Апуорд. – Ах да, конечно. У меня разболелась голова, и я легла спать, а окна спальни выходят в сад.
– А на следующий день, – продолжала вспоминать Шила, – когда я услышала, что миссис Макгинти убили, еще подумала: «Какой ужас! Ведь я в темноте могла наткнуться на убийцу», – поначалу-то мы все решили, что в ее дом вломился какой-нибудь бродяга.
– А я все равно не помню, чем я занималась, – заявила Морин. – Зато следующее утро помню отчетливо. Нам про нее рассказал булочник. «Угробили, – говорит, – нашу миссис Макгинти». А я уже голову ломала: куда это миссис Макгинти запропастилась?
Она поежилась.
– Даже вспомнить – и то жуть берет, – сказала она.
Миссис Апуорд не сводила глаз с Пуаро.
Очень умная женщина, подумал он, и безжалостная. И еще эгоистка, каких поискать. Такая, если что сделает, не будет терзаться сомнениями, совесть ее мучить не будет…
Раздался чей-то слабый голос – встревоженный, даже какой-то жалобный:
– А какие-нибудь факты у вас есть, месье Пуаро?
Это был голос Шилы Рендел.
Вытянутое мрачное лицо Джонни Саммерхейза вдруг ожило.
– Вот именно, факты! – воскликнул он. – Этим меня и привлекают детективные истории. Факты для детектива – они будто карта местности, а ты плутаешь среди них, как в лесу, и вдруг бац – дошло! Дайте нам хотя бы один факт, месье Пуаро!
Смеющиеся просительные лица повернулись к нему. Для них это не более чем игра (или не для всех?). Но убийство – это не игра, убийство – вещь опасная. И кто знает…
Резким движением Пуаро вытащил из кармана фотографии.
– Вам требуются факты? – спросил он. – Вот! – И театральным жестом он бросил их на стол.
Все сгрудились вокруг стола, наклонили головы, стараясь получше разглядеть снимки; послышались возгласы:
– Смотрите-ка!
– Какая жуткая безвкусица!
– Только посмотрите на эти розы! «Ах, эти розы, ах, эти розы!»
– Господи, ну и шляпа!
– Какая жуткая девчонка!
– Но кто они такие?
– Ну и мода была в те времена!
– Эта женщина явно была хороша собой.
– Но почему это факты?
– Кто они такие?
Медленным взглядом Пуаро обвел лица всех, кто стоял вокруг стола.
Он увидел на них лишь то, что ожидал увидеть.
– Вы никого здесь не узнаете?
– Узнаем?
– Может, кто-то из вас уже видел эти фотографии? Может… да, миссис Апуорд? Вам что-то показалось знакомым, не так ли?
Миссис Апуорд колебалась.
– Да… мне кажется…
– Которая из них?
Ее указательный палец поднялся и застыл на фотографии девочки в очках – Лили Гэмбол.
– Вы видели эту фотографию… когда же?
– Совсем недавно… Вот только где… Не могу вспомнить. Но я ее видела, за это могу поручиться.
Она сидела, нахмурившись, сведя брови к переносице.
Из состояния сосредоточенной отрешенности ее вывела Шила Рендел. Она подошла и сказала:
– До свидания, миссис Апуорд. Надеюсь, вы как-нибудь заглянете ко мне на чашечку чаю, если будете хорошо себя чувствовать.
– Спасибо, милая. Робину придется закатить меня на горку.
– Разумеется, мадре. Благодаря твоей коляске я такие мышцы накачал – о-го-го! Помнишь, когда мы отправились к Уэтерби и стояла страшная грязища…
– Ага! – вдруг воскликнула миссис Апуорд.
– Что такое, мадре?
– Ничего. Продолжай.
– Ну и намаялись мы с этим штурмом холма! Сначала буксовала коляска, потом забуксовал я. Думал, нипочем домой не доберемся.
Посмеиваясь, гости распрощались и дружными рядами разошлись.
Да, думал Пуаро, алкоголь развязывает языки, что верно, то верно…
Свалял он дурака, показав фотографии, или, наоборот, поступил мудро?
Может, и он пал жертвой алкогольных паров?
Трудно сказать.
Буркнув что-то в знак извинения, он повернул назад.
Толкнул ворота и подошел к дому, из которого только что вышел. Из открытого окна слева доносилось журчание двух голосов – Робина и миссис Оливер. Ее вклад был минимален, львиная доля звуков в этом бессвязном потоке принадлежала Робину.
Толкнув входную дверь, Пуаро прошел в комнату направо, которую покинул минуту назад. У камина сидела миссис Апуорд. Судя по лицу, ее одолевали мрачные мысли. Она настолько ушла в себя, что появление Пуаро заставило ее вздрогнуть.
Он тактично кашлянул, и она резко вскинула голову.
– О-о, – сказала она. – Это вы. Вы меня напугали.
– Простите, мадам. Вы думали, это кто-то другой? Кто же?
Не ответив на его вопрос, она просто спросила:
– Вы что-нибудь оставили?
– Боюсь, я оставил здесь опасность.
– Опасность?
– Опасность. Возможно, она угрожает вам. Потому что вы узнали одну из фотографий.
– Я не сказала, что я ее узнала. Все старые фотографии похожи одна на другую.
– Послушайте, мадам. Мне кажется, миссис Макгинти тоже узнала одну из этих фотографий. И миссис Макгинти рассталась с жизнью.
В глазах миссис Апуорд неожиданно блеснул озорной огонек, и она продекламировала:
Миссис Макгинти с жизнью рассталась,
На небо улетела, на небе осталась.
С жизнью рассталась, рассталась.
А как? Высунулась сильно, как я, вот так!
Вы это имеете в виду?
– Да. И если вам что-то известно, хоть что-нибудь, скажите мне об этом сейчас. Так будет безопаснее.