Осиное гнездо
— Мухи меня не интересуют, — спокойно ответил Пуаро. — Кстати сказать, сегодня он собирается уничтожить несколько тысяч ос.
Харрисон не нашелся даже, что ответить. И тут вскочил, в свою очередь, сам Пуаро. Он подошел к Харрисону и положил ему руку на плечо. Не сдержав эмоций, он начал его трясти, приговаривая громким свистящим шепотом:
— Очнитесь, друг мой, очнитесь! И взгляните-ка вон на тот холмик, у корней дерева… Видите? Осы возвращаются в свое гнездо, безмятежно жужжа. Пройдет какой-нибудь час, и они будут уничтожены, но они об этом даже не подозревают. Никто не скажет им об этом. Ведь у них нет Эркюля Пуаро. Позвольте напомнить вам, мосье Харрисон, что меня привело сюда! Род моих занятий вам известен. Мое дело — расследование убийства. И до того, как оно совершено, и после. Так в какое время должен прийти мосье Лэнгтон, чтобы уничтожить осиное гнездо?
— Лэнгтон никогда бы…
— В какое время?
— В девять часов. Но, уверяю вас, вы ошибаетесь. Лэнгтон никогда бы…
— Ох уж эти англичане! — сердито воскликнул Пуаро. Он схватил свою шляпу и тросточку и двинулся вниз по дорожке, затем остановился и бросил через плечо:
— Я не собираюсь больше спорить с вами, это только выведет меня из себя. Но к девяти я обязательно вернусь, имейте это в виду.
Харрисон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Пуаро предупредил его:
— Я знаю, что вы скажете: «Лэнгтон никогда бы не позволил себе», и так далее. Но тем не менее я вернусь к девяти часам. Ну да, мне ведь интересно посмотреть, как уничтожают осиные гнезда. Ведь это в некотором роде тоже один из видов английского спорта и, наверное, забавное зрелище.
Не дожидаясь ответа, он быстро спустился к калитке, которая, вновь скрипнув, выпустила его. Выйдя на дорогу, Пуаро замедлил шаги; лицо его, только что оживленное и чуть улыбающееся, приняло серьезное и озабоченное выражение. Он вынул из кармана часы. Стрелки показывали десять минут девятого. — Еще пятьдесят минут, — пробормотал он. — А может, мне вообще не стоило уходить? — Он почти остановился, как будто собирался развернуться и пойти назад; какое-то смутное предчувствие, видимо, не давало ему покоя. Однако он его решительно отбросил и продолжил свой путь по направлению к деревне. Но лицо его не покидало выражение тревоги, и он несколько раз досадливо покачал головой, как человек не вполне довольный собой.
До девяти оставалось еще несколько минут, когда он снова подошел к садовой калитке. Был ясный, тихий вечер, ветерок почти не шевелил листву. В этом спокойствии было, пожалуй, что-то зловещее, как в затишье перед бурей.
Пуаро слегка ускорил шаги. Неожиданно он снова ощутил тревогу и неуверенность. Казалось он чего-то опасался, но сам не понимал чего… В этот момент калитка отворилась, и на дорогу торопливо вышел Клод Лэнгтон. Увидев Пуаро, он вздрогнул.
— О… Добрый вечер!
— Добрый вечер, мосье Лэнгтон. Что-то вы рановато. Лэнгтон уставился на него непонимающим взглядом.
— Простите, но что вы имеете в виду?
— Вы уничтожили осиное гнездо?
— Нет, пока не уничтожил.
— Вот как, — мягко сказал Пуаро. — Ясно. А чем же вы тогда занимались?
— Да просто поболтали немного со стариной Харрисоном. Извините, я очень спешу, мосье Пуаро. Вот не думал, что встречу вас в нашей глуши.
— У меня здесь было дело.
— Ах, вот оно что. Отлично. Харрисона вы найдете на террасе. Простите, но я должен идти.
Он поспешил прочь. Пуаро посмотрел ему вслед. Такой молодой и уже такой нервный! Недурен собой, но какой безвольный рот.
— Итак, я застану Харрисона на террасе, — пробормотал Пуаро. — Ну что ж, посмотрим.
Он вошел в калитку и двинулся по тропинке к дому. Харрисон сидел на веранде за столом. Он словно оцепенел и даже не повернул головы, когда Пуаро подошел к нему.
— О, mon ami, вы в порядке? Последовала длительная пауза, затем Харрисон странным голосом, будто через силу, спросил:
— Что вы сказали?
— Я спросил, хорошо ли вы себя чувствуете?
— Хорошо ли? Да, вполне. А почему бы и нет?
— Никаких неприятных ощущений? Это хорошо.
— Неприятных ощущений? С какой стати?
— Из-за соды. Харрисон встрепенулся.
— Из-за соды? Что вы этим хотите сказать? Пуаро виновато развел руками:
— Бесконечно сожалею, но я вынужден был положить немного соды в ваш карман.
— Соды? В мой карман? Но зачем? Харрисон недоуменно посмотрел на него. Пуаро говорил спокойно и бесстрастно, как лектор, старающийся быть понятным маленькому ребенку.
— Надо вам сказать, что одним из преимуществ — или, если угодно, недостатков — профессии сыщика является необходимость контактов с преступным миром. И они подчас могут научить вас прелюбопытным вещам. Был среди моих знакомых один карманник. Выяснилось, что он не совершил того, в чем его обвиняли, и я помог ему выкарабкаться. Он был мне очень признателен и отблагодарил единственным приемлемым для него способом — показал некоторые приемы своего ремесла. Теперь мне ничего не стоит залезть в чужой карман, не вызвав ни малейшего подозрения у его владельца. Я кладу ему одну руку на плечо, делаю вид, что чем-то ужасно взволнован, и он, отвлеченный этим маневром, не замечает, что мне удается переложить содержимое его кармана в свой собственный, а взамен насыпать ему туда — ну хотя бы соды. Видите ли, продолжал Пуаро задумчиво, — если кому-то нужно достаточно быстро вынуть яд чтобы незаметно подсыпать его в бокал, — то удобнее всего положить его именно в правый карман пиджака. Я знал, что он будет там Пуаро опустил руку в свой карман и извлек оттуда несколько крупных белых кристаллов.
— Исключительно опасно, — пробормотал он, — носить их вот так, без упаковки. — Он неспешно достал из другого кармана пузырек с широким горлышком, опустил туда кристаллики, подошел к столу и налил в пузырек немного воды. Затем, тщательно его закупорив, встряхивал до тех пор, пока кристаллы не растворились Харрисон наблюдал за ним как завороженный. Удовлетворенный полученным результатом, Пуаро направился прямо к осиному гнезду. Он вынул из пузырька пробку, отвернулся и вылил раствор в гнездо. Затем отошел на несколько шагов и стал наблюдать за происходящим. Осы как раз возвращались в гнездо; их крылья некоторое время еще трепетали, потом они стихли. Те же, кто успел скрыться в гнезде, торопливо вылезали наружу, но только для того, чтобы тут же умереть. Пуаро наблюдал за ними несколько минут, затем покачал головой и возвратился на веранду.
— Быстрая смерть, — сказал он. — Очень быстрая смерть. Харрисон наконец подал голос:
— Что именно вам известно? Пуаро смотрел прямо перед собой.
— Как я уже сказал вам, я увидел имя Клода Лэнгтона в регистрационной книге. Но я умолчал о том, что почти сразу же после этого случайно с ним встретился. Он сказал мне, что по вашей просьбе купил цианистого калия — для уничтожения осиного гнезда. Мне показалось это странным, мой друг, так как я помнил, что на упомянутом вами обеде вы настаивали на достоинствах бензина и убеждали всех, что цианистый калий слишком опасен и не стоит рисковать в таком обыденном деле.
— Продолжайте.
— Мне известно и еще кое-что. Я как-то наблюдал за Клодом Лэнгтоном и Молли Дин, когда они думали, что их никто не видит. Я не знаю, что стало причиной их ссоры, которая в конечном счете привела к разрыву и толкнула Молли в ваши объятия, но я понял, что недоразумение позади и что мисс Дин вернулась к своему возлюбленному.
— Продолжайте.
— И еще, мой друг. На днях я был на Харли-стрит и видел, как вы выходили из дома, где живет один мой знакомый врач. Мне известно, по поводу каких болезней с ним консультируются. Выражение вашего лица меня поразило. Я видел такое раза два в моей жизни, но запомнил навсегда. Это было лицо человека, которому только что огласили смертный приговор. Может, я ошибся?
— Нет, вы не ошиблись По словам этого врача, жить мне осталось всего два месяца.
— Вы не заметили меня, так как ваши мысли были заняты другим. Я прочел на вашем лице и еще кое-что, что люди обычно предпочитают скрывать. Ненависть. Вы не скрывали ее, будучи уверенным, что вас никто не видит.