Слепой и смерть

 
Кристи Агата
Слепой и смерть
— Хорошо, — ответил Томми и повесил трубку.
— Это шеф, — повернулся он к Таппенс. — Похоже, он за нас волнуется. Представляешь, враги пронюхали, что я не настоящий Блант. Так что заварушка может начаться в любую минуту. Шеф, как о большом одолжении, просил тебя отправиться домой и не высовывать оттуда носа. Да и вообще больше не вмешиваться в это дело. Похоже, что осиное гнездо, которое мы разворошили, оказалось куда больше, чем можно было предполагать.
— Отправиться домой! Чушь какая! — возмущенно фыркнула Таппенс. — А кто будет приглядывать за тобой? И кроме того, я обожаю заварушки. Последнее время бизнес идет что-то совсем уж вяло.
— Убийства и грабежи с неба не сыплются, — поучительным тоном заметил Томми. — Ты требуешь невозможного. Так вот я о чем подумал… Когда в делах застой, нам нужно ежедневно упражняться дома.
— Лежать на спине и дрыгать ногами в воздухе? Ты про это?
— Не надо понимать так буквально. Когда я говорю упражняться — это означает упражняться в детективном искусстве. Копировать великих мастеров. Вот, например…
Томми открыл ящик стола, извлек оттуда устрашающего вида очки с темно-зелеными стеклами и укрепил их на переносице, что удалось ему далеко не сразу. Затем он вытащил из кармана часы.
— Стекло я утром разбил, — пояснил он. — Так что теперь это специальные часы без стекла, стрелки которых мои чуткие пальцы могут ощупывать для определения времени.
— Полегче, — предостерегла Таппенс. — Часовую ты уже почти оторвал.
— Дай руку, — потребовал Томми.
Держа ее на весу, он положил палец ей на пульс.
— О! Клавиши тишины, — пробормотал он. — У этой женщины сердце в полном порядке.
— Полагаю, — молвила Таппенс, — ты теперь Торнли Колтон? [1]
— Именно, — подтвердил Томми. — Слепой Детектив. А ты — как бишь его — ну, секретарь. Такой черноволосый и розовощекий…
— Узел детской одежды, найденный на берегу реки, [2] закончила Таппенс.
— А Альберт, соответственно, Гонорар, он же Креветка.
— Нужно еще научить его говорить «Эге», — напомнила Таппенс. — И голос у него не пронзительный. Наоборот ужасно грубый.
— У стены возле двери, — продолжил Томми, — ты наблюдаешь изящную полую тросточку, столь красноречивую в моих чутких пальцах.
Он встал и тут же врезался в кресло.
— Черт! — взвыл он в ярости. — Совсем про него забыл.
— Наверное, ужасно — потерять зрение, — сочувствующе заметила Таппенс.
— Не то слово, — от души подтвердил Томми. — А хуже всего тем, кто потерял его на войне. Но знаешь, говорят, что, когда долго живешь во тьме, у тебя развиваются особые чувства. Вот я и хочу испробовать и поглядеть, разовьются ли такие у меня? Это будет весьма полезно — научиться обходиться без света.
— А теперь, Таппенс, — продолжил он, — представь, что ты Сидней Тэмз. Сколько шагов до тросточки?
Таппенс растерянно оглядела пространство, зажмурилась и предположила:
— Три шага прямо, пять влево.
Томми неуверенно двинулся в путь, прерванный предупреждающим возгласом Таппенс, обнаружившей вдруг, что четвертый шаг влево заканчивается стеной.
— Так дело не пойдет, — сказала она. — Ты не представляешь, до чего трудно определить на глаз, сколько нужно шагов.
— Чертовски увлекательно, — решил Томми. — Зови Альберта. Хочу пожать вам обоим руки и посмотреть, сумею ли понять по ним, кто есть кто.
— Ладно, — согласилась Таппенс. — Только пусть он сначала их вымоет. Они наверняка липкие от этих отвратительных леденцов, которые он вечно сосет.
Альберт, ознакомившись с правилами игры, исполнился интереса.
Пожав руки, Томми самодовольно улыбнулся.
— Клавиши тишины не лгут, — пробормотал он. — Первым был Альберт, ты, Таппенс, — второй.
— А вот и нет, — взвизгнула та в восторге. — А туда же, клавиши тишины! Ты же по кольцу судил, а я отдала его Альберту!
Последовали другие эксперименты, увенчавшиеся весьма сомнительным успехом.
— Не все сразу, — заявил Томми. — Совершенство достигается упорным трудом. Я вот что скажу. Сейчас как раз время обедать, так что мы с тобой отправляемся в «Блитц», Таппенс. Слепой и его поводырь. Думаю, там можно получить кое-какой полезный опыт.
— Слушай, Томми, мы точно во что-нибудь вляпаемся.
— Ни в коем случае. Я буду вести себя совершенно как маленький джентльмен. Но, готов поспорить, к концу обеда я сильно тебя удивлю.
Расправившись таким образом со всеми сомнениями, через четверть часа пара уже сидела, уютно устроившись за угловым столиком Золотого зала ресторана «Блитц».
Пальцы Томми легко пробежались по меню.
— Мне плов с омаром и жареного цыпленка, — попросил он.
Таппенс сделала свой заказ, и официант удалился.
— Неплохо для начала, — решил Томми. — Теперь что-нибудь посложнее. Вот это ноги! Я про девицу в мини-юбке, которая только что вошла.
— Как вам удалось это, Торн?
— Красивые ноги создают в полу совершенно особые вибрации, улавливаемые моей полой тростью. А если серьезно, то в большом ресторане почти всегда в дверях стоит, высматривая знакомых, какая-нибудь особа с красивыми ногами; а с тех пор, как в моду вошли мини-юбки, глупо было бы ожидать, что она наденет что-то другое.
Обед продолжился.
— Мужчина через два столика от нас смахивает на весьма преуспевающего спекулянта, — небрежно обронил Томми через некоторое время. — Еврей, надо полагать, не так ли?
— Здорово, — восхитилась Таппенс. — Этого я не поняла.
— Я не могу каждый раз объяснять тебе, как это делается. Весь эффект пропадает. Сейчас, например, метрдотель разливает шампанское тремя столиками правее от нас, а дородная дама в черном вот-вот пройдет мимо.
— Томми, как тебе удается…
— Ага! Ты начинаешь убеждаться в моих способностях. Эта симпатичная девушка в коричневом как раз встает из-за столика за твоей спиной.
— Черта с два! — возразила Таппенс, обернувшись — Это вообще парень в сером.
— О! — ненадолго смутился Томми.
В этот момент двое мужчин, сидевших неподалеку и с неподдельным интересом наблюдавших за молодой парой, поднялись и направились к их столику.
— Простите, — начал тот, что постарше, высокий, хорошо одетый мужчина с моноклем и маленькими седыми усиками. — Мне указали на вас как на мистера Теодора Блан-та. Могу я спросить, так ли это?
Томми поколебался, чувствуя, что застигнут не в лучшем виде, но в конце концов кивнул.
— Именно так. Я Теодор Блант.
— Какая неожиданная удача! Мистер Блант, после обеда я как раз собирался к вам в офис. У меня беда, очень большая беда. Но, простите, кажется, у вас какая-то неприятность с глазами?
— Мой дорогой сэр, — грустно ответил Томми, — я слеп, совершенно слеп.
— Что?
— Вы удивлены. Но вы конечно же слышали о слепых детективах?
— Скорее, читал в романах. В жизни никогда не сталкивался. И определенно раньше не слышал, чтобы были слепы вы.
— А большинство и не знает, — отозвался Томми. — Сегодня я надел эти очки, только чтобы защитить глаза от блеска люстр. Без них же мало кто вообще замечает мой недуг. Так что глаза не могут меня подвести. Однако полно об этом. Вы предпочитаете отправиться ко мне в офис или же изложите факты прямо здесь? Последнее, думаю, предпочтительнее.
Официант принес два дополнительных стула, и мужчины сели. Второй, упорно хранящий молчание, был ниже, крепче и гораздо смуглее своего спутника.
— Дело крайне щепетильное, — начал старший, доверительно понижая голос и с сомнением глядя на Таппенс. Мистер Блант почувствовал его взгляд.
— Позвольте представить вам моего доверенного секретаря, — сказал он. Мисс Ганге. Найдена на берегах великой индийской реки — в таком маленьком свертке детской одежды. Крайне печальная история. Мисс Ганге заменяет мне глаза. Она сопровождает меня повсюду.