Тени старинных замков
«Несколько лет тому назад один из моих друзей, живущих в Герфордшире, пригласил меня несколько дней погостить у него. Он занимался прежде седельным ремеслом, нажил приличное состояние и переехал жить в живописное селение Саррат, чтобы отдохнуть под конец жизни, проведенной в трудах.
В ноябре, в сумрачный воскресный день, я отправился к нему верхом. Все предвещало дождь, и я, конечно, избрал бы другой способ путешествия, если бы не имел намерений оставить мою лошадь зимовать в конюшне Г. Б. Прежде чем я успел доехать до близлежащего леса, хлынул проливной дождь. Несмотря на это, я продолжал путь и приехал в Саррат, когда друг мой с женой были еще в церкви. Вернувшись, они дали мне переменить платье и сказали, что и я зван обедать к его соседям. Однако мне совестно было показаться у чужих людей в чужом костюме. Я небольшого роста, а Г.Б. — шести футов и соразмерной толщины. Разумеется, что, наряженный в его платье, я представлял уморительную фигуру. Однако ж меня уговорили, и я отправился на обед в костюме Г.Б., что немало способствовало веселому расположению собеседников. В десять часов мы расстались. Когда мы вернулись домой, мне отвели очень удобную комнату. Смертельно уставший, я тут же улегся в постель, но едва сон одолел меня, как я был разбужен страшным лаем собак. Видно потревожили они не только меня. Я услышал, как хозяин, спавший в соседней комнате, открыл окно и прикрикнул на них. Собаки тотчас затихли, и лишь только водворилась тишина, как я заснул. Вдруг меня разбудило ощущение тяжести на ногах. Я открыл глаза. Лампада, стоявшая на камине, освещала нижнюю часть кровати. Я увидел хорошо одетого человека, который, наклонившись зачем-то, опирался рукой на мое одеяло. На нем был синий фрак с золотыми пуговицами, но я не мог рассмотреть его лица. Сначала я подумал, что это хозяин дома, и так как, по своему обыкновению, я оставил платье на полу у кровати, то предположил, что он пришел посмотреть на него, что меня крайне удивило. Но лишь только я поднялся на постели, собираясь спросить его о причине ночного посещения, как образ исчез. Тогда я и вспомнил, что запер дверь на замок.
Я соскочил с постели, но никого не нашел. Осматривая комнату, я понял, что в нее нельзя было проникнуть иначе как в дверь, закрытую на ключ, или в другую, которая была тоже заперта. Удивленный и обескураженный, я снова лег и долго ломал голову над этой загадкой. Мне пришла в голову мысль, что я еще не смотрел под кроватью. Однако я опять обманулся в своем ожидании. С досады закутался в одеяло, надеясь сколько-нибудь успокоиться, но целую ночь не мог сомкнуть глаз. Что это за человек, которого я видел? Как он вошел ко мне в комнату? Эти вопросы не выходили у меня из головы. Пробило восемь часов, и вскоре меня позвали завтракать. За столом господин и госпожа Б. спросили меня, хорошо ли я провел ночь. Я ответил, что меня разбудил лай собак и я слышал, как хозяин дома их осаживал. На что тот ответил, что во двор забежали два бродячих пса и потревожили его верных сторожей. Тогда я упомянул и о ночном посетителе, надеясь, что они объяснят мне и это странное обстоятельство, в худшем случае посмеются и заметят, что все это мне приснилось. Но, к моему величайшему удивлению, они выслушали мой рассказ чрезвычайно внимательно и сказали, что это дух одного джентльмена, который был убит в доме несколько лет тому назад; убийство же было совершено самым бесчеловечным образом — голову жертвы отделили от туловища. Заметив, что я сомневаюсь в правдивости сказанного (ибо я всегда был противником суеверий), они попросили меня остаться еще на день-два в деревне, обещая сводить к священнику, который приведет мне несколько доказательств относительно происшествий подобного рода, и мне ничего не останется, как поверить. Однако в этот день меня ждал к обеду приятель в Ватфорде, и я вынужден был отказаться от предложения моих хозяев. К тому же после таких подробностей я нисколько не горел желанием второй раз встретиться с покойником. Итак, я распростился с Сарратом, поблагодарив господина и госпожу Б. за их предложение».
Вот другое письмо, быть может еще занимательнее первого, написанное молодой особой, принадлежащей к знатному английскому семейству.
«Сэр Джеймс, моя мать, брат мой Чарлз и я покинули наше отечество в конце 1786 года. Пожив в разных местах, мы наконец решили поселиться в Лилле, где нашли хороших профессоров; у нас были рекомендательные письма к лучшим семействам в городе. Сэр Джеймс продолжал свое путешествие, а мы, проведя несколько дней в очень неудобной квартире, наняли большой и красивый дом по чрезвычайно дешевой цене даже для Франции.
Три недели спустя после того, как мы в нем поселились, матушка отправилась со мною к банкиру, на имя которого сэр Роберт Гаррис дал нам вексель. Мы попросили его выплатить некоторую сумму денег, и он отсчитал нам ее пятифранковыми монетами. Так как деньги составили довольно значительную тяжесть, которую мы не могли унести с собою, то попросили его прислать их нам на дом, на площадь Золотого Льва. Адрес удивил его. „Я не знаю, — сказал он, — на этой площади нет ни одного приличного для вас дома, кроме того, что давно уже стоит пустой, потому что в нем появляются привидения“. Он произнес эти слова вполне серьезно и самым естественным тоном. Мысль о том, что в нашем доме есть домовые, заставила нас рассмеяться. Мы попросили его ни словом не упоминать об этом слугам, чтобы те не вбили себе в голову подобные глупостей. Сами же, маменька и я, решили никому на свете не говорить об услышанном.
— Выходит, что привидение будило нас столько раз, расхаживая над нашей головою, — сказала мне, смеясь, матушка.
В самом деле, мы несколько ночей подряд слышали, как на верхнем этаже кто-то расхаживал взад и вперед тяжелыми шагами. Мы думали, что это ходит кто-нибудь из слуг.
На другой день, после того как ночью звук шагов снова нас разбудил, матушка спросила у горничной по имени Кресвель, кто жил над нами.
— Никто, — отвечала девушка. — Там пустой чердак.
Восемь или десять дней спустя Кресвель пришла к матушке и сказала ей, что слуги хотят уйти от нас, потому что в доме водятся привидения. Она рассказала, что этот дом вместе с другой собственностью принадлежал малолетнему сироте, у которого опекуном был родной дядя. Опекун поступал с ним самым бесчеловечным образом и наконец запер его в клетку. Потом мальчик исчез, и все полагали, что дядя убил его. Убийца наследовал имение своей жертвы, затем продал его отцу теперешнего владельца. С тех пор дом всего несколько раз занимали, но никто не оставался в нем более недели или двух. До нашего приезда он долго стоял пустым.
— Неужели ты в самом деле веришь этому вздору?
— Право, не знаю, что вам сказать, — отвечала девушка, — на чердаке, над вашей головою, стоит и железная клетка, которую вы сами можете видеть, если угодно.
Мы решили убедиться, точно ли она говорит правду, и так как в эту минуту к нам зашел старый офицер, кавалер ордена Св. Людовика, то мы попросили его проводить нас наверх. Как и говорила Кресвель, там находился обширный чердак с кирпичными стенами, совершенно пустой, лишь в углу стояла железная клетка. Она была похожа на те, в которых держат диких зверей, размерами в четыре квадратных фута и восьми высотой. Из стены, к которой она была придвинута, торчал металлический штырь с цепью, на конце ее висел заржавленный железный ошейник. Я содрогнулась при мысли, что в этой клетке действительно могло жить человеческое существо. Старый друг наш смотрел на клетку с таким же ужасом, как и мы, и утверждал, что она была сделана для какой-то зверской цели. Но, не веря в привидения, мы были убеждены, что шум производили люди, которые находили выгоду в том, чтобы дом оставался необитаемым. Значит, они знали, как пробраться в дом в любое время. Мы решили подыскать себе другое жилище, а пока быть предельно осторожными.
Дней через десять, когда однажды Кресвель пришла одевать матушку, та нашла ее совершенно бледной и выглядевшей болезненно.