Убийство в проходном дворе: четыре дела Эркюля Пуаро (сборник)

– Так в чем дело, Бретт? – Джепп смотрел на свернувшуюся на полу фигурку.
– Лежит вроде нормально, – сказал доктор. – Если б она сама застрелилась, то упала бы со стула именно так. Дверь и окно были заперты изнутри.
– Вы говорите, что все правильно. Что же тогда не так?
– А вы на пистолет гляньте. Я не трогал его – жду, пока отпечатки снимут. Но вы сами увидите, что я имею в виду.
Пуаро и Джепп вместе опустились на колени и внимательно осмотрели пистолет.
– Я понял, о чем вы, – сказал Джепп, вставая. – Дело в повороте ее руки. Выглядит так, будто она его держит – а на самом деле нет… Что-то еще?
– Много чего. Она держит пистолет в правой руке. А теперь посмотрите на рану. Пистолет был прижат к голове прямо над левым ухом – левым, прошу заметить.
– Хм, – заметил Джепп. – Как-то не вяжется. Она ведь не могла держать пистолет правой рукой в таком положении и стрелять?
– Ни в коем разе, сказал бы я. Руку так завернуть можно, но выстрелить – нет.
– Тогда все очевидно. Кто-то застрелил ее и попытался обставить все так, чтобы выглядело как самоубийство. Кстати, что там с запертыми дверями и окном?
Инспектор Джеймсон ответил:
– Окно было закрыто на задвижку, сэр, но и дверь была заперта, и мы не могли найти ключ.
Джепп кивнул:
– Да, не повезло. Кто бы это ни сделал, он запер за собой дверь и понадеялся, что отсутствие ключа не заметят.
– C’est bete, ca! [6] – пробормотал бельгиец.
– Пуаро, старина, не судите всех по вашему блестящему интеллекту! На самом деле такие маленькие подробности очень часто упускают. Дверь заперта. Ее вскрывают. Женщина найдена мертвой – пистолет в руке – явное самоубийство – она заперлась, чтобы покончить с собой. Ключи никто не ищет. Хорошо, что мисс Плендерли вызвала полицию. Она могла позвать пару шоферов и высадить дверь – и вопрос о ключе так и не возник бы.
– Да, полагаю, все верно, – сказал Эркюль Пуаро. – Такова реакция большинства людей. Ведь полицию зовут в последнюю очередь, не правда ли?
Он по-прежнему не отводил взгляда от тела.
– Вас что-то настораживает? – спросил Джепп.
Спросил полицейский как бы между прочим, но глаза его смотрели остро и внимательно.
Эркюль Пуаро медленно покачал головой:
– Я смотрел на ее часы.
Он наклонился и чуть коснулся их кончиком пальца. Это было изящное ювелирное изделие на черном муаровом ремешке на запястье руки с пистолетом.
– Шикарная вещица, – заметил Джепп. – Наверняка дорого стоит! – Он вопросительно искоса глянул на Пуаро. – Может, в этом что-то есть?
– Да, возможно.
Сыщик отошел к бюро. Оно было с откидывающейся крышкой, изящной, под стать цвету и узору.
В центре, перед красивым зеленым лакированным пресс-папье, стояла массивная серебряная чернильница. Слева от пресс-папье находился лоток для перьевых ручек из изумрудно-зеленого стекла, в котором лежали ручка с серебряным пером, палочка зеленого сургуча, карандаш и две марки. Справа от пресс-папье находился передвижной календарь с указанием дня недели, даты и месяца. Там же стоял маленький стеклянный флакон, а в нем – ярко-зеленое гусиное перо. Пуаро вынул его и осмотрел, но на пере не было чернил. Оно явно стояло здесь для украшения, не более того. Писали ручкой с серебряным пером – оно было запачкано чернилами. Взгляд сыщика упал на календарь.
– Вторник, пятое ноября, – сказал Джепп. – Вчера. Все верно. – Он повернулся к Бретту: – Как давно она мертва?
– Она убита в одиннадцать тридцать три вчера вечером, – тут же ответил Бретт. Затем ухмыльнулся, увидев озадаченное лицо Джеппа. – Простите, старина, – сказал он. – Пришлось изобразить книжного супердоктора. На самом деле – около одиннадцати плюс минус час, точнее не скажу.
– О… а я уж подумал, что часы остановились или что-то в этом роде.
– Остановились, но в четверть пятого.
– Полагаю, вряд ли она могла быть убита в четверть пятого.
– Можете даже не думать об этом.
Пуаро перевернул пресс-папье.
– Хорошая идея, – сказал Джепп. – Но все зря.
Пресс-папье продемонстрировало девственно белый лист промокательной бумаги. Пуаро просмотрел другие листы, но там было то же самое.
Он занялся мусорной корзиной. В ней лежали два или три разорванных письма и реклама. Разорваны они были только пополам, так что восстановить их не стоило труда. Просьба о денежном пожертвовании от какого-то общества помощи бывшим военнослужащим, приглашение на коктейль на 3 ноября и записка о встрече с портнихой. Реклама представляла собой объявление о меховой распродаже и каталог из универмага.
– Ничего, – сказал Джепп.
– Но это странно… – сказал Пуаро.
– В смысле, что самоубийца обычно оставляет предсмертную записку?
– Именно.
– Одним доказательством больше в пользу убийства. – Джепп отошел. – Сейчас раздам поручения моим людям. А мы пойдем и допросим мисс Плендерли. Идете, Пуаро?
Бельгиец до сих пор не мог оторвать взгляда от бюро и его принадлежностей, словно зачарованный.
Он вышел из комнаты, но в дверях еще раз бросил взгляд на щегольское изумрудно-зеленое гусиное перо.
 
Глава 2
 
Под узким лестничным пролетом открывалась дверь в большую гостиную, переделанную из бывшего здесь когда-то стойла. В этой комнате стены были покрыты грубой штукатуркой, и по ним были развешаны гравюры и ксилографии. В гостиной сидели две женщины. Одна, в кресле у очага, протягивала руки к огню. Это была смуглая эффектная молодая особа лет двадцати семи – двадцати восьми. Вторая – дородная женщина в годах, с большой веревочной авоськой, говорила что-то сквозь одышку, когда двое мужчин вошли в комнату.
– …и как я и сказала, мисс, я от этого чуть на месте не хлопнулась. Только подумать, что именно этим утром…
Вторая одернула ее:
– Хватит, миссис Пирс. Мне кажется, эти джентльмены из полиции.
– Мисс Плендерли? – спросил, подходя к ним, Джепп.
Женщина кивнула:
– Да, это я. А это миссис Пирс, которая каждый день приходит помогать по хозяйству.
Неугомонная миссис Пирс снова заговорила:
– И, как я уже сказала мисс Плендерли, надо же было случиться, чтобы именно этим утром у моей сестры Луизы Мод случился приступ, и под рукой оказалась только я, а родство есть родство, и я подумала, что миссис Аллен не будет против, хотя я не люблю подводить моих хозяек…
Джепп ловко перебил ее:
– Конечно, миссис Пирс. Может, вы сейчас отведете инспектора Джеймсона на кухню и расскажете ему все коротенько?
Избавившись от говорливой миссис Пирс, которая удалилась с Джеймсоном, без умолку тараторя, Джепп снова обратился к девушке.
– Я старший инспектор Джепп. Итак, мисс Плендерли, я хотел бы услышать, что вы можете мне рассказать по этому поводу.
– Конечно. С чего начать?
У нее было замечательное самообладание. Ни намека на горе или шок – разве что почти неестественная жесткость поведения.
– Когда вы сегодня утром приехали?
– Мне кажется, чуть раньше половины одиннадцатого. Миссис Пирс, старой вруньи, здесь не было, как я обнаружила…
– Такое часто бывает?
Джейн Плендерли пожала плечами:
– Раза два в неделю она приходит к двенадцати, а то и вообще не приходит. А должна приходить к девяти. На самом деле, как я уже сказала, два раза в неделю она либо «плохо себя чувствует», либо кто-то из ее семьи заболевает. Вся поденная прислуга такая – то и дело подводят… Но она еще ничего.
– Она у вас давно?
– Чуть больше месяца. Последняя прислуга приворовывала.
– Пожалуйста, продолжайте, мисс Плендерли.
– Я заплатила за такси, принесла чемодан, поискала миссис Пирс, не нашла ее и пошла вверх к себе. Затем немного прибралась, пошла к Барбаре… миссис Аллен… и увидела, что дверь заперта. Я подергала ручку, постучала, но ответа не было. Я спустилась и позвонила в полицию.