Валькирии

На следующий день, бросив все, она отправилась прямиком в пустыню Мохаве. Муж развелся с ней, детей суд отдал ему под опеку. Валгалла сама не могла понять, почему взвалила на себя эту ношу; но каждый раз, когда она плакала от боли и одиночества, ангел рассказывал ей о других женщинах, получивших послания от Бога: Деве Марии, святой Терезе, Жанне д'Арк. Ангел говорил: все, что нужно миру, — это пример, образец. Миру нужны люди, способные идти за своей мечтой и сражаться за свои идеи.
Почти весь первый год она прожила неподалеку от Лас-Вегаса. Она уже истратила те небольшие деньги, что взяла с собой, ей приходилось голодать, спать на улице. Так продолжалось до тех пор, пока ей в руки не попало одно стихотворение.
Стихи были о святой Марии Египетской. Та шла в Иерусалим, на ее пути протекала река, а у нее не было денег заплатить лодочнику за перевоз. Лодочник, увидев, что женщина привлекательная, предложил ей вместо денег расплатиться собственным телом. Мария Египетская отдалась лодочнику. А в Иерусалиме ей явился ангел и благословил за то, что она сделала. И хотя сегодня ее почти никто не помнит, после смерти она была причислена к лику святых.
Валгалла восприняла эту историю как знак. Днем она молилась Богу, а дважды в неделю ходила в казино и занималась любовью с состоятельными мужчинами — так ей удалось накопить денег. Валгалла никогда не спрашивала у своего ангела, правильно ли она поступает, а ангел ничего ей не говорил.
Одна за другой, направляемые другими ангелами, вокруг нее стали собираться будущие валькирии.
— Осталась одна поездка, — вновь обратилась она к молчащей пустыне. — Всего один круг — и моя миссия будет закончена, я смогу вернуться в мир. Не представляю, что ждет меня там, но я хочу вернуться. Мне нужно, чтобы кто-нибудь защищал меня здесь, на земле, как ангел защищает на небесах. Я сыграла свою роль; я ни о чем не жалею, хотя мне было невыносимо тяжело.
Она еще раз перекрестилась и вернулась в лагерь.
Бразильцы еще сидели у костра, глядя на языки пламени.
— Сколько еще осталось дней из твоих сорока? — спросила Валгалла у Пауло.
— Одиннадцать.
— Ну, значит, завтра вечером, в десять, в Золотом каньоне я помогу тебе принять прощение. Через Ритуал Разрушения Ритуалов.
Пауло был потрясен. Так и есть — ответ все это время был здесь, рядом!
— С использованием какой силы?
— Ненависти, — был ответ.
— Прекрасно, — ответил Пауло, стараясь не выказать удивления.
Но Валгалла знала, что Пауло никогда не участвовал в Ритуале Разрушения Ритуалов с использованием ненависти.
Она оставила их сидеть у костра и направилась к тому месту, где спала Рота, самая младшая из валькирий. Валгалла нежно погладила девушку по лицу, чтобы разбудить ее — Рота, может быть, как раз в этот момент общалась с ангелами, которые являются человеку во сне, и старшая воительница не хотела грубо вмешиваться в их беседу. Наконец девушка открыла глаза.
— Завтра вечером ты узнаешь, как принимать прошение, — сказала Валгалла. — А потом научишься видеть своего ангела.
— Но я ведь уже и так валькирия…
— Конечно. И даже если не научишься видеть ангела, ты останешься валькирией.
Рота улыбнулась. Ей было двадцать три года, и она ужасно гордилась, что кружит по пустыне вместе с Валгаллой.
— Завтра не надевай нашу дорожную одежду. С самого утра, как солнце встанет, до окончания Ритуала Разрушения Ритуалов будешь ходить в другой.
Валгалла нежно обняла спутницу.
— Ну, все, спи, — ласково произнесла она.
Пауло и Крис просидели у костра еще с полчаса. Затем стали готовиться ко сну: устраивать из запасной одежды постель. Они давно собирались купить себе спальные мешки в первом же крупном городе, но всякий раз, когда приезжали в него, не могли себя заставить добраться до магазина — сразу мчались в гостиницу отсыпаться. А когда они ночевали в пустыне с валькириями, им приходилось устраиваться на ночлег в машине или у костра, чтобы не замерзнуть. Волосы у них в нескольких местах были подпалены искрами — но ничего по настоящему серьезного пока не случилось.
— О чем это она, ты ведь понял? — спросила Крис, когда оба улеглись.
— Да ничего особенного, — Пауло выпил пару банок пива, и ему хотелось спать.
Но Крис не унималась: ей хотелось знать ответ.
— Вся наша жизнь состоит из ритуалов, — начал объяснять Пауло. — И у колдунов, и у тех, кто никогда не помышлял о колдовстве. И те и другие стараются довести свои ритуалы до совершенства.
Крис знала, что ступившие на путь магии отправляют свои ритуалы. Что до остального, то она решила, что муж имеет в виду обычные гражданские ритуалы свадьбы, крещение, торжества по поводу окончания учебных заведений и тому подобное.
— Нет-нет, я говорю не о явных ритуалах, — продолжал Пауло недовольным сонным голосом, но Крис сделала вид, что не замечает его раздражения. — Я имел в виду, что все в нашей жизни устроено как ритуал. Богослужение — это великий ритуал, состоящий из множества отдельных частей, но и повседневная жизнь — тоже. У каждого из нас существует набор неуклонных последовательных действий, который мы боимся нарушить: нам кажется, если что-то пропустить, все пойдет не так. Этот ритуал называется Рутина.
Дальше Пауло объяснял сидя, потому что боялся, что лежа заснет, не договорив.
— Пока мы молоды, мы многое не принимаем всерьез. Но этот ежедневный ритуал постепенно крепнет и захватывает нас. Как только нам удается наладить более-менее сносный для себя режим существования, мы начинаем страшиться каких-либо отклонений — ведь до сих пор все шло благополучно! Мы любим жаловаться на жизнь, но если один наш день более-менее похож на другой — это нас успокаивает. Во всяком случае, мы избавлены от опасных неожиданностей. Так мы начинаем уклоняться от внутреннего и внешнего роста, за исключением того, который связан с исполнением ритуала: столько-то детей, такое-то продвижение по службе, такое-то финансовое благополучие. Когда ритуал окончательно затверждается, человек становится рабом.
— А случается такое с теми, кто ступил на путь магии?
— Конечно. Они используют ритуалы для того, чтобы осуществить контакт с миром незримых сущностей, чтобы избавиться от второго сознания, открыть доступ к сверхъестественному. Но и нас, магов, освоенная территория начинает сковывать тем, что она — знакомая. А мы ощущаем необходимость осваивать новые сферы. Всякий маг страшится изменять ритуал. Это боязнь неизведанного, страх того, что другие обряды не будут работать так же хорошо — причем, это страх иррациональный, очень сильный, и от него невозможно избавиться без некоторой помощи со стороны.
— А что такое Ритуал Разрушения Ритуалов?
— Если маг не может изменить ритуал, Традиция считает необходимым изменить самого мага. Это что-то вроде священного театра, в котором маг должен исполнить какую-то другую роль.
Пауло лег, отвернулся и притворился спящим. Он опасался дальнейших расспросов со стороны Крис. Например, она могла спросить, почему Валгалла сказала про ненависть.
В священном театре никогда не задействуются негативные человеческие эмоции. Напротив, люди, участвующие в действе, стараются работать только с Добром, играют роли сильных, просветленных персонажей. Таким образом им удается убедить себя, что они — лучше, чем сами о себе думали; и когда они в это верят — их жизнь меняется.
Работать с негативными эмоциями можно с той же самой целью. Но только Пауло придется убедить себя в том, что он хуже, чем думал о себе до сих пор.
На следующий день они осматривали Золотой каньон — лабиринт извилистых ущелий со стенами семиметровой высоты. На закате, когда Пауло и Крис занимались упражнениями для открытия внутреннего канала, они увидели, за что каньон назвали Золотым: блестящие кристаллики минералов, которыми покрыты скалы, вспыхнули на солнце, от чего скалы стали казаться отлитыми из золота.