Рыбка в солнечной воде
– Все изменилось, – тем временем сообщила мамуля, – мы поедем к Борису в клуб, у него какая-то важная встреча, он позвонил буквально полчаса назад.
Лера стала лихорадочно прикидывать, хорошо это или плохо для ее плана. Говорить с Борисом о Митином, то есть Димином проекте в клубе… Возможно, там отчим не очень станет расходиться.
– Лера, где ты витаешь, я с тобой разговариваю! – Мамуля слегка тряхнула Леру за руку и вдруг что-то защелкнула у нее на запястье. Наручники! И откуда только взялась эта бредовая мысль? Часы, и сразу видно, что безумно дорогие… – Это от нас с Борисом!
– Не надо! – Лера выпалила первое, что пришло в голову и попыталась снять с руки подарок. Она почти тут же спохватилась, но было поздно.
Лера неумна, упряма, неблагодарна. Если бы не мамуля с Борисом, что бы она вообще увидела? Свой жалкий театрик и жалкую нору? Кому нужна она со своей гордостью? Старому неудачнику, который живет с дурами моложе дочери? А ее так называемый муж… – многозначительная пауза – вот что он для нее сделал? Занимается собственной жалкой карьеришкой, недостойной серьезного мужчины, а Леру превратил в… комнатную собачку!
Было заметно, что мамуля не очень довольна найденным сравнением. Еще бы, на комнатную Лера как-то не тянула. «Пустышка, самодовольный тип, занятый только собой, точь-в-точь как ее отец»… – вот тут было самое время вступить Лере.
Ей следовало сказать, что Митя, то есть Дима, задумал прекрасный проект. Фильм, замешанный на биографии некого сильного человека, сделавшего себя из ничего и теперь вершащего судьбу России.
«И это ты называешь проектом? Тебе не противно?» – спросила Лера мужа, когда услышала этот бред в первый раз. «Ты готов откровенно пресмыкаться перед Борисом, лишь бы получить деньги?» Митька точно сорвался с цепи, и они сильно поссорились. Потом он, остыв, объяснил, что не собирается делать буквально то, о чем говорит. «Ты мыслишь слишком примитивно, малыш, мне нужны деньги, а уж я сумею сделать так, что все будут довольны. И ты будешь играть главную роль, представляешь?»
Лера уже тогда ясно поняла, что роль она играть не будет, ни вторую ни первую. Но не сказала мужу ничего. Опять исчезнет на несколько суток.
И вот теперь она должны была сообщить мамуле, что Митя, то есть Дмитрий, очень даже думает о Лере и вообще много о чем думает. Конечно, вряд ли она сможет переубедить мать в том, что в кино и театре блат решает далеко не все, но…
– Ты, в конце концов, соизволишь меня услышать? – гневно спросила мамуля.
– Прости. – Лера виновато сложила руки и опустила ресницы. Она действительно чувствовала себя последней свиньей. Мамуля подозрительно взглянула ей в лицо и покачала головой – «если бы не мое ангельское терпение». А часы Лера потом все равно снимет.
– Послушай, дорогая, у меня к тебе просьба – не зови меня во всеуслышание мамой. – Лицо мамули слегка порозовело, но как-то неровно, пятнами. И она перестала быть похожа на двадцатилетнюю девушку. Бедная мама.
– А как мне к тебе обращаться? По имени, что ли?
– Ну просто не называй, и все. Ты прекрасно можешь обойтись без… формальностей. И умоляю, не корчи рожи, когда мы будем обедать.
– Хорошо, постараюсь, – пообещала Лера.
Итак, Митю нельзя называть Митей, отца – отцом, мать – матерью, лицо должно походить на каменную маску… «Телескоп», шевеля хвостом, во все свои выпученные глазки снова разглядывал Леру, а она готова была поменяться с ним местами – плавать себе за стеклом в простом и понятном рыбьем мире и быть самой собой. Ну что же, пожалуй, Лера пока и в самом деле обошлась бы без «мамули», ей еще нужно было привыкнуть к этой женщине.
– Иди вперед и не оглядывайся, – не разжимая губ велела мать, когда они вышли из машины. Дочь и не подозревала, что родительница владеет талантом чревовещания. Лера в недоумении подчинилась и через пару секунд поняла, в чем дело.
– Катерина, какой сюрприз! – пропела позади нее мамуля, и дама средних лет, шедшая навстречу Лере, споткнулась на ровном месте – лишь рука спутника спасла ее от возможного падения. На ухоженном лице женщины в одно мгновение отразилась целая гамма самых противоречивых чувств, и Лера пожалела, что больше не может наблюдать эту сцену. За ее спиной соловьем разливалась мамуля, дама безмолвствовала, наверное, пребывала в обмороке. В этом клубе Лере бывать приходилось, и она уверенно пошла вперед.
Метрдотель подвел ее к столику, только за ним никого не было. Нужно было сесть на предупредительно отодвинутый стул, но Лера этого не сделала. Она огляделась и возле дверей, ведущих в другой зал, увидела отчима, почти скрытого за спиной какого-то человека, одетого в серый костюм. Вообще-то в эту минуту Лера была не особенно уверенна в том, что именно отчим разговаривает с Серым Костюмом. Но все равно потащилась к нему, а точнее к неизвестной спине, вперив в нее взгляд обреченного кролика. Борис выглянул из-за Серого Костюма и сделал Лере ручкой. Да, она прекрасно знала весь предстоящий ритуал и заранее его ненавидела, но все равно шла вперед.
– Ну добре, Алексей Петрович, добре, созвонимся, – пробурчал отчим, величественно кивнув лысой головой. Важный китайский мандарин. Его собеседник повернулся, чтобы уйти, и столкнулся с Лерой. Она так и знала, что это тот самый тип, непонятно откуда, но знала! И неважно, что сейчас он был не голый, а в пиджаке и при галстуке. Он все равно напоминал афалину-убийцу, может быть, еще больше, чем в бассейне. Афалина лишь не на много возвышался над Лерой, и теперь они стояли лицом к лицу, сцепившись взглядами.
У него были очень красивые глаза – светло-зеленые, резко очерченные щеточками черных ресниц. Зачем такому неприятному типу глаза, похожие на два лесных озера? Но в следующую секунду эти самые озера затянуло темной ряской, и Лера отшатнулась. Естественно, афалина слыхом не слыхивал ни про какие там романтические ахи-охи и смотрел на нее враждебно. Как на дохлую рыбу, которая смеет подплывать слишком близко к представителям ценных пород.
А ее маленький толстопузый отчим не без труда, но дотянулся до Лериного лица и отечески потрепал за щеку. Борис делал так с того самого дня, когда они впервые познакомились, и не желал замечать очевидной вещи, что едва ли не встает на цыпочки, чтобы проделать свой идиотский номер.
Лера непонятно зачем взглянула на афалину, но того уже не было – он как и в прошлый раз исчез, будто ушел под воду. Ах нет, вон он, уже у выхода. Алексей Петрович, значи. И снова он сбежал!..
Лера не могла понять саму себя – что с ней такое происходит? Она что, хотела доругаться с этим хамом? Да нет же, но почему внутри дрожит каждая жилка и в горле застыл то ли смех, то ли слезы? Это все Митька, то есть Дима, черт бы его побрал. Их размолвка совершенно выбила Леру из колеи.
Она едва высидела минут тридцать, ковыряясь в тарелке и не чувствуя вкуса еды. Борис, выполнив отеческие обязанности, без конца говорил с кем-то по телефону, не обращая внимания на Леру с мамулей. Мамуле тоже было не до «семьи» – она с плохо скрытым нетерпением рыскала взглядом по залу, отыскивая знакомых, чтобы потрясти своим видом очередную жертву. Одинокий листик салата лежал нетронутым в ее тарелке, а мамуля манерно поклевывала что-то, нанизанное на вилку. «А-ля малышка с чупа-чупсом»… Она даже не потрудилась скрыть облегчение, когда Лера поднялась и стала прощаться. Положенная по протоколу встреча состоялась, никто не смог бы упрекнуть мамулю в том, что она бесчувственная эгоистка. Дочь так и не рискнула поцеловать мать в щеку, боясь что-нибудь на этом безупречном лице испортить. И у нее не было времени к нему привыкнуть.
О проекте мужа Лера так и не заикнулась.