Охота на охотника
– Вылетают из кабака, если плохо себя ведут, – буркнул капитан, – мы стартуем, как только эскортный фрегат даст сигнал, что готов к следованию.
Сандерс рассеянно улыбался, слушая щебетание девиц. Нора состроила ему глазки, Карен, которая, как он понял, привыкла распоряжаться, внушала стюардам, что с ее багажом надо обращаться как можно бережнее. Эльжбет, высокая блондинка, прильнула к Паоло.
– Анжи, представь нам этого импозантного мужчину.
– Это м-м… археолог, профессор Сандерс. Вы ведь профессор? – Мисс Янсен вопросительно приподняла бровь. Ей явно хотелось, чтобы попутчик оказался хотя бы профессором.
Сандерс понял, что, если не ответит утвердительно, полет он будет коротать с Полубоем.
– Естественно. Профессор археологии Сандерс. Мы с ассистентом летим на Хлайб, чтобы…
– Замечательно! – воскликнула Нора. – Археология – это так увлекательно! Я хочу посмотреть свою каюту, а потом искупаться. Здешняя погода мне надоела. Капитан, а вода в бассейне теплая?
– Просто кипяток, – сдерживаясь, ответил капитан. – Эй, кто-нибудь! Проводите гостей.
После того как компания скрылась в корабле, он сказал несколько энергичных слов. Впрочем, сказаны они были вполголоса. Пачку паспортов он, повертев в руках, сунул в карман. Видно было, что настроение у него окончательно испортилось – он наорал на заправщика, будто бы слишком близко притершего машину к корпусу яхты, пнул кибера, слишком медленно, по его мнению, ползущего сверху вниз по посадочной опоре в поисках дефектов.
– Нелегко с такими пассажирами? – сочувственно спросил Сандерс.
– Я, черт возьми, капитан первого ранга, я командовал эсминцем в инциденте у Брубаса, я дрался с пиратами на Криптоне, и будь я проклят, если не подам в отставку после этого рейса!
– Как же вы оказались командиром яхты? – поинтересовался Сандерс.
– Господа из парламента решили, что никто лучше боевого командира не сумеет командовать правительственной яхтой. Я не против – честь велика, но когда мне говорят: «Капитан Мерсерон…» Кстати, Поль Мерсерон.
Сандерс пожал протянутую руку.
– Когда мне говорят: «Спикер желает посетить Ривьеру, а потом министр занятости летит на похороны тещи, и вообще будьте любезны быть в готовности, потому что запоры генерального прокурора лучше всего лечатся на Симароне», мне хочется угнать эту чертову позолоченную посудину и заделаться пиратом. А теперь вот пожалуйста – дочка председателя оппозиционной партии организует увеселение для своих друзей, таких же бездельников, как и она. Вы не служили в армии, профессор, и вам не понять, что дисциплина…
– Почему же, я проходил обязательный курс подготовки для университетских преподавателей.
– А-а, – обрадовался капитан, – хорошо, хоть вы меня поймете. Кстати, ваш помощник мне тоже понравился. Люблю таких вот молчаливых, надежных и крепких ребят. Заходите в офицерскую кают-компанию запросто, профессор. И конечно, спортзал и бассейн в вашем распоряжении.
– Благодарю, вас сэр. – Дик благодарно прижал руку к сердцу.
Он вполне понимал капитана. В Республике Таир всем заправляли торговые кланы, а правительство и парламент были скорее витринами, которые позволяли демократическим державам формально считать Таир одной из таких же стран, как и они сами, но именно только формально. Все вооруженные силы Республики Таир едва насчитывали сотню кораблей, что составляло в лучшем случае треть военного флота любого из таирских торговых кланов. А суммарный бюджет, которым распоряжалось правительство, не превышал и десятой части такового у самого мелкого клана. И эта ясная всем «опереточность» формально вроде как высших органов государства приводила к тому, что и «верховная власть» и «слуги народа» вели себя как капризные актеры популярных сериалов…
Капитан извинился, сказав, что должен посмотреть, как разместились гости, и вернулся на корабль. Сандерс докурил сигару, размышляя, что путешествие может оказаться приятным. Тем более что задание представлялось ему малообещающим как в смысле поимки Керрора, так и в перспективе продвижения по службе. Он даже прикинул, чем мог быть недоволен Вильямсон, что поручил ему, Дику Сандерсу, имеющему на счету немало сложных дел, нянькаться с русскими. Он вообще привык работать один, не рассчитывая на то, что кто-то прикроет спину. Сандерс просто не доводил ситуацию до точки, когда приходится думать, как унести ноги. Если тебя раскрыли, если за твою голову обещана награда, если ты получил ранение, даже случайное, – ты не профессионал и место тебе не в секретной службе, а в лучшем случае в диверсионном отряде. А то и вовсе в абордажной команде любого эсминца Содружества. Конечно, случались и осечки, но от случайностей никто не застрахован…
С другой стороны, может быть, все дело в том, что старый лис Вилкинсон почувствовал за этим делом что-то этакое, пока не слишком объяснимое, но… А Сандерс в Конторе считался самым высококлассным «интуитивистом». Поэтому на его предрасположенность к случайным связям и некоторые излишества в потреблении горячительного начальство смотрело сквозь пальцы. Во всяком случае, у Счастливчика не раз получалось так, что подцепленная в баре подружка внезапно оказывалась личной секретаршей лица, доступ к которому Контора пыталась найти уже не один десяток раз, а случайный собутыльник, которому приспичило поплакаться на плече Сандерса по поводу своей дерьмовой жизни, в процессе этого плача вываливал некие ключевые сведения, за которыми Контора охотилась давно и безуспешно. И Сандерс прекрасно осознавал, что своим присутствием в столь высокопоставленной правительственной организации обязан тому, что у мистера Вилкинсона был нюх на подобных людей, а вовсе не отличному диплому престижного университета, как он думал на заре своей карьеры. Как, впрочем, и то, что стоит этому его качеству дать пару-другую осечек – и его вышвырнут из Бюро, брезгливо кривя губы. Несмотря на все его заслуги. Возможно, именно поэтому он стал несколько чаще позволять себе злоупотреблять содержимым пузатых бутылок…
Но пока Вилкинсон верил в его способности, и лучшее, что Счастливчик (получивший свое прозвище еще и благодаря таким неожиданным удачам) мог сделать, – это не подвести того, кто предоставил ему, парню с самого дна, подобный шанс…
Внутри яхта была стилизована под морское судно. Правда, судно высшего класса: панели красного дерева в коридорах, деревянные двери кают. Впрочем, отыскав свою, Сандерс понял, что дерево – всего лишь стилизация: стальные воздухонепроницаемые переборки, как и положено на космическом корабле, страховали двери, нависая из притолоки.
Каюта явно не предназначалась для высоких гостей, впрочем, все удобства в ней были. Полубой лежал, забросив руки за голову, на одной из коек, стоящих друг против друга. На полированном столике стояла открытая банка пива. Пол покрывал матовый пластик, имитирующий паркет, свет был притушен, и Сандерс не сразу различил риталусов, лежавших возле койки мичмана. Полубой был в своей странной полосатой майке и пятнистых штанах. Для лагеря археологов сойдет, но в таком обществе, какое собралось на корабле, полагалось что-то более приличное. Сандерс подумал, что надо бы помягче намекнуть об этом русскому.
Он покопался в мини-баре, выбрал пиво, открыл и уселся в кресло.
– Давайте условимся, мистер Полубой: раз уж мы археологи и давно работаем вместе, то нам более пристало называть друг друга по именам. Вы меня можете звать Диком или Ричардом, а я вас – Касьяном. Или у этого имени есть сокращение?
– Нет.
– Отлично. Стало быть, я – профессор Сандерс, а вы – мой ассистент Касьян Полубой. В профессора меня произвела мисс Янсен, и я не стал отказываться. Ничего, что вы оказались моим подчиненным?
– Ничего. – Полубой взял пиво, отпил, не приподнимая головы, и водрузил банку себе на живот. Живот у него был плоский, и даже сквозь полосатую ткань были видны квадраты мышц.
– Если вам интересно, то мисс Янсен – дочь лидера оппозиционной партии Таира. Она с друзьями летит на Хлайб, чтобы развлечься. Это на нее напал ваш риталус…