Правило русского спецназа
— Что ты ответил? — спросил Полубой. Зазнобин взял стакан, изящно оттопырив мизинец, выцедил коньяк и, вытерев губы тыльной стороной ладони, блаженно улыбнулся.
— Да ничего по существу. Я хоть и валенок волховский, но перед тем, как подписываться на самоубийство, должен все хорошенько обдумать, — он хитро подмигнул офицерам.
— Стало быть, тебя нанимали гетайры, — задумчиво сказал Полубой, — а значит, компания «Макнамара»… — Он вопросительно посмотрел на Небогатова.
— Я бы не делал скоропалительных выводов, — не согласился Кирилл, — это может исходить и лично от Патрика О’Кифа. Но так или иначе — предупредить адмиралтейство мы обязаны.
— Ладно, господа военные, — сказал Зазнобин, поднимаясь, — это уже ваши проблемы, а мне пора. Вам я, конечно, скажу: мы не ввяжемся в эту историю. Слишком уж она воняет. К тому же, как я слышал, гетайры эти — язычники все поголовно, ну а честным православным с ними не по пути.
— Как будешь выбираться? — спросил Небогатов. — За нами, видимо, теперь смотрят во все глаза.
— Есть способ. Если хочешь — продемонстрирую. Однако капитану первого ранга не удалось увидеть, как Зазнобин решил выбраться с эсминца — в коридоре его остановил первый помощник Гаркуша и доложил, что губернатор Старберт немедленно требует на связь кэптена Небогатова.
Кирилл развел руками.
— Все из-за тебя, Касьян. Ты там от города хоть чего-то оставил нетронутым?
— Цел его городишко, — проворчал Полубой, — хотя и следовало красного петуха подпустить.
Простившись с Зазнобиным, Небогатов направился в рубку.
В шлюзе, надевая видавший виды скафандр, Иван показал Касьяну кислородный лайфшот, которым иногда пользовались ныряльщики.
— Вот с этой штукой я от вас и уйду, — пояснил он. Полубой почесал подбородок, но тут же просиял:
— Понял!
— Ага. На пятнадцать минут хватит, а там меня ребята подберут. Сам понимаешь, если жизнеобеспечение включить — засекут моментально, а так я — считай, невидимка.
Они обнялись. Касьян похлопал по гулкой броне скафандра и вышел из шлюза. Сквозь панорамный экран он видел, как Зазнобин, неуклюже из-за магнитных присосок, вышел из шлюза, взобрался на балки арматуры и зашагал по выносной причальной стреле.
Обернувшись, Зазнобин махнул рукой, присел и, сильно толкнувшись, поплыл в открытый космос.
Глава 20
Метель захлопнула дверь за спиной Бергера, отсекая его от круговерти летящего снега. Придерживая подбородком охапку поленьев, он толкнул плечом дверь в холл, прошел к камину и вывалил поленья поближе к стене. Тихон, дремавший в кресле, приоткрыл глаза и укоризненно посмотрел на Бергера. Чего, мол, расшумелся?
— Ты и так целый день спишь, — пробормотал Константин Карлович.
Мороз стоял градусов под двадцать пять, да еще с ветром. Немудрено, что Бергер, выскочивший в сарай за дровами в одной меховой душегрейке, замерз до посинения. Растирая на ходу уши, он направился к бару, плеснул в бокал немного коньяку и выпил залпом. Постояв, прислушиваясь к ощущениям, он удовлетворенно кивнул и вернулся к камину. Присев, он выбрал полено без сучков, маленьким топориком расщепил его на несколько частей и сложил в камине колодцем. Пристроив внутрь заготовленную загодя бересту, поднес длинную каминную спичку. Огонь облизал бересту, распустился пышным цветком.
Бергер любил разжигать камин, но признавал только дрова — никакого торфа, угля или, не дай бог, газа. Дымок должен отдавать древесной смолой, вот тогда это настоящий огонь. Аккуратно подложив еще пару поленьев и, подождав немного, чтобы убедиться в том, что огонь разгорелся, он сходил на кухню и заварил чай с мелиссой. Поставив на поднос чайник, стакан в серебряном подстаканнике, он прошел к столику возле кресла перед камином и поставил на него поднос. Если уж придется провести половину ночи в раздумьях, то лучше это делать с комфортом. Поколебавшись, Бергер принес на столик коньяк и бокал, согнал с кресла кота и, опустившись в него сам, с удовлетворением вздохнул.
Итак, прежде всего выпить крепкого чаю — первое средство от сна, вернее от отупляющей дремоты. Спать Бергер не мог уже трое суток — приходилось включать гипноизлучатель, а он этого не любил. После такого сна наутро всегда ощущение, будто ты вчера изрядно повеселился в компании Касьяна Полубоя, причем выпивал с ним на равных.
Бергер уже понял, что бессонница — последствия той информации, которую ему ввел «царь». Может быть, блок-схема укладывалась слишком долго, может быть еще что, но стоило Бергеру прилечь, как подсознание услужливо повторяло факты, выводы и рекомендации, с которыми он ознакомился. Вот и сейчас сначала перед глазами всплыли обрывки информации, потом они оформились во что-то цельное, расцветились диаграммами и графиками, запестрели отчетами и докладами и Бергер уже то ли забылся в тяжелой дремоте, то ли грезил наяву…
…следует признать, что отсутствие должного внимания к проблеме исчезновения кораблей на периферии освоенного пространства в системе планеты Зоврос явилось одним из факторов, отрицательно влияющих на своевременное распознавание и идентификацию глобальной угрозы.
Факты, допустим, он знал и до этого — они не составляли большого секрета, за исключением некоторых, однако чтобы интерпретировать их настолько однозначно, нужен был именно сверхмощный компьютер, вернее, искусственный мозг, который располагался на самых нижних уровнях комплекса Министерства Обороны.
Да, многое было упущено из виду, многое списывали на трагическую случайность, нелепые слухи не брались в расчет, но и задача была другая — освоить то, что было открыто. Заселить внеземелье, дать людям пространство, свободу передвижения и выбора, где жить. Разведывательные корабли исчезали не только в системе Зовроса, ну а то, что никто не озаботился подсчитать, в каком секторе потери наиболее ощутимы, так этому есть разумное объяснение: мы считали свои потери, Содружество — свои, Лига — свои и так далее. Какое, например, нам было дело, сколько судов потеряла Лига, если на большинстве наших планет жили впроголодь и буквально боролись за выживание? И так было везде. Просто не было ни времени, ни ресурсов, чтобы посмотреть, что там дальше, живет ли кто за пределами освоенного мира, как живет, как он отнесется к людям. Друг он или враг!
Каким, скажите на милость, образом можно было увязать исчезновение пяти с лишним десятков кораблей, как коммерческих, так и военных и научно-исследовательских в системе Зовроса за последние сто пятьдесят лет, с пандемией психических расстройств, охватившей северо-восточный архипелаг Зовроса около семидесяти лет назад? Или с чего было вдруг решить, что союз с периферийной планеткой Фионимар пойдет на пользу не только империи, но и всему человечеству?
Крупные государственные образования, провозгласившие приоритетом независимость и безопасность человеческой цивилизации, декларировали защиту освоенного пространства союзными усилиями, однако практическое исполнение данного заявления ограничилось разведывательными полетами научно-исследовательских кораблей вдоль границы освоенного космоса.
Фронтир оставался неизменным на протяжении трехсот семнадцати лет, что объяснялось избыточными усилиями по экспансии человечества в первоначальный период освоения. Границы были растянуты сверх всяких логически объяснимых пределов ввиду открывшегося с возможностью межзвездных перелетов потенциалом расширения заселяемых миров.
А время-то какое было? Если бы не взяли империю в кулак, не позволяя разбросанным за тысячи парсеков колониям кучковаться по интересам и в конце концов разбежаться, остались бы с десятком планет. Маленькие, но гордые? Нет, это не для нас. Гордость должна подкрепляться силой, иначе это пшик, туфта, пыль в глаза. Пыль сотрут, разглядят, кто есть кто, и сожрут без соли и хрена. Это понимало и Содружество, и Лига, и Ниппон и султанат, а потому все были заняты исключительно собой.
Отсутствие контактов с внеземными цивилизациями породило уверенность, что Вселенная если и населена разумными существами, то вероятность встречи с их представителями является сугубо прикладной темой по сравнению с терроформированием вновь открытых планет, заселением их, налаживанием инфраструктур межзвездного сообщества, включающих связь и сообщение с находящимися на периферии Келлингова меридиана колониями.