С первого взгляда

— Ясно. Значит, тут ты и спрятался…
Глаза Дика потемнели, густые брови сошлись на переносице.
— Донован, я уволился, ясно? Вышел в отставку. Долгов перед родной конторой не имею, жить могу где захочу.
— Ясно, ясно, не шуми. Конечно, в каком-то смысле здесь очень красиво… наверное, закаты хороши.
— Тьфу ты! Чего приехал?
— Давай зайдем в дом, я тебя умоляю! Такое ощущение, что кобура уже приварилась к ребрам…
В доме было прохладно, чисто и пусто. Узкая кровать в углу, небольшой стол, два стула, вдоль одной из стен верстак, заваленный инструментами. Допотопного вида радиоприемник под окном, вместо антенны — ржавая проволока, тянущаяся куда-то под крышу. Окна наглухо закрыты самодельными ставнями. В углу — большой холодильник. Донован к нему и кинулся, достал бутылку воды и с наслаждением припал к горлышку. Дик Хантер сел возле стола и терпеливо уставился на бывшего коллегу. Напившийся и повеселевший Донован уселся на второй стул и ласково посмотрел на Дика.
— Значит, тебе здесь нравится?
— Ну?
— И ни один другой штат тебя не привлек своими достопримечательностями и красотами?
— Донован, ты испытываешь мое терпение.
— Я просто пытаюсь понять, прав ли я в своих предположениях…
— Как всегда — нет. И не напрягай мозг, тебе вредно.
Донован ухмыльнулся и достал из внутреннего кармана пиджака слегка намокший от пота пакет. Бросил на стол перед Диком.
— Что это за хрень?
— Открой и посмотри.
— Крейг, я у-во-лил-ся…
— А кто сказал хоть слово о работе? Просто посмотри на документы и скажи свое мнение.
— Оно у меня должно быть?
— Дик, не изображай из себя девицу на заднем сиденье тачки… ты полагаешь, я сюда ехал, чтобы показать тебе виды Ниагарского водопада?
— А при чем здесь девица на заднем сиденье?
— А при том, что она прекрасно знает, зачем туда села, но делает вид, что она вовсе не такая. Ты тоже примерно представляешь, какие документы ямогу показать тебе, но делаешь вид, что ты — недалекий фермер из Аризоны. Взгляни на бумаги.
Дик Хантер сердито мотнул головой и распечатал конверт. Через несколько секунд лицо его окаменело, на скулах заходили желваки. Он просмотрел документы дважды — первый раз очень быстро, второй раз — чуть медленнее. Донован знал, что за это время Дик Хантер запомнил каждую строчку, каждую цифру в этих бумагах. Старые привычки, знаете ли. Плюс профессионализм. Можно не бриться и не стричься, сидеть посреди пустыни и слушать джаз по раздолбанному ламповому приемнику — но это все равно не отменит того факта, что восемь лет назад Ричард Хантер считался лучшим оперативником убойного отдела полиции Чикаго и именно поэтому и был привлечен к сотрудничеству Агентством национальной безопасности, сотрудником которого являлся Крейг Донован. Вполне вероятно, Ричарда Хантера ждала блестящая карьера — но спустя всего год он уволился из полиции и уехал в неизвестном направлении. После той операции…
Дик поднял голову и глухо произнес:
— Этого не может быть. Я! Я лично пристрелил эту сволочь. Он не мог выжить. Ты понял, Дон?
Он назвал Донована так же, как называл тогда, восемь лет назад. Как звал его с пяти лет — потому что они выросли вместе, вместе ходили в школу, потом в колледж, потом вместе служили в армии, и только после армии их пути ненадолго разошлись: Дик поступил в полицейскую академию, а Дон — Крейг Донован — был направлен в ЦРУ, а оттуда в АНБ. Такие дела…
Донован устало потер лоб и тихо ответил:
— Я знаю. Но это именно так.
Восемь лет назад Чикаго захлестнула волна совершенно необъяснимых преступлений. Нет, ничего нового — убийства, пальба на улицах, захват заложников, похищения людей… Просто очень быстро выяснилось, что все эти злодеяния — дело рук одного человека.
Говорят, «преступные умы» — это никакая не гипербола. Достаточно редко — к счастью — рождается среди обычных людей такое вот существо. Нормальный с точки зрения психиатрии человек, сделавший убийство своей профессией.
Опять неверно. Профессия — это дело, за которое ты получаешь деньги. Таких преступников пруд пруди, начиная от наемных убийц — профессионалов высшей пробы — и заканчивая случайно подрядившимися на грязную работу алкоголиками и наркоманами, за дозу или сотку баков готовыми на все.
Здесь было другое. Зло в чистом виде. Убийство ради убийства.
На поимку убийцы без лица и особых примет, получившего кличку Немо, были брошены поначалу все оперативники криминальной полиции Чикаго. Потом случайной жертвой стал конгрессмен — его Немо похитил на заправке, удерживал в заложниках трое суток, мучил и издевался над беззащитным человеком, а затем хладнокровно убил. С этого момента дело Немо перешло под контроль АНБ. Возможности у агентства были большие, но не безграничные, поэтому решено было привлечь полицию Чикаго. Лучшие оперативники — среди них Ричард Хантер — начали разработку операции по задержанию преступника.
Словно издеваясь над ними, Немо немедленно поменял почерк. Теперь его жертвами становились молодые одинокие женщины. Впору было открывать дело о серийном убийце-маньяке — но Немо анонимная слава не устраивала. Он оставлял рядом с телами жертв свой фирменный знак — кровавую букву N. Полиция Чикаго имела большой опыт работы с подобными преступлениями. Разработали план. В помощь Ричарду Хантеру был откомандирован один из лучших оперативников убойного отдела, офицер с большим опытом работы под прикрытием, умница и красавица… Лили Роуз Чэдвик.
Дик до сих пор просыпался иногда в холодном поту, судорожно обнимая подушку. Потому что этот страшный и тяжелый год был для него годом безумного, немыслимого, неописуемого счастья.
Как там говорят — химия, что-то в воздухе, волосы дыбом и мурашки по коже… Все это они с Лили испытали на себе. В первый же день знакомства, который закончился ночью в отеле, на смятых и растерзанных простынях.
Они стали любовниками мгновенно, стремительно — ибо это было неизбежно. С самого первого мгновения Дик знал, что это — Его Женщина. Вероятно, то же самое чувствовала и Лили, потому что отдалась Дику самозабвенно и безоглядно, не раздумывая и не сожалея ни о чем.
Целый год они выслеживали Немо — и были при этом счастливы. Встречались урывками — или жили вместе неделями. Перехватывали час-другой в дешевых мотелях, на заднем сиденье автомобиля или в загородном доме Дика. И все это время работали. Лили Роуз была профессионалом. Ничего не боялась, нарочно подставлялась в качестве случайной жертвы, поселилась в предполагаемом районе обитания Немо, вроде бы даже вычислила его личность…
А потом эта сволочь снова поменяла почерк.
Немо захватил заложников в бизнес-центре, заблокировал двери и окна, заминировав их, и каждые полчаса выкидывал на улицу тело очередной жертвы. Никаких требований не выдвигал, условий не ставил — и явно был уверен в собственной безнаказанности. Полиция окружила здание тройным кольцом, городская канализация кишела агентами АНБ. Ричард и Лили находились в оцеплении. В самый неподходящий момент раздался взрыв и на улицу повалили окровавленные люди. Прямо на Лили бежал и дико кричал худенький бухгалтер, живший в одном с ней доме. Лицо и одежда были в крови, к груди он прижимал изодранный в клочья портфель. Лили подхватила его, потащила к машине «скорой помощи», а Дик рванул в здание — и сам не знал, что заставило его обернуться.
Худенький бухгалтер улыбался, белые зубы сверкали сквозь кровь, струящуюся по его лицу. В одной руке у него был тонкий и нечеловечески острый хирургический скальпель, а другой рукой он легко, без особых усилий держал Лили. Скальпель острым концом упирался в ее яремную вену.
Все были заняты, вот в чем дело. На улице царила паника, медики и полицейские носились, сбивая друг друга с ног. Только Дик Хантер стоял и смотрел, как убивают его женщину.
Немо улыбнулся еще шире.
— Иди сюда, коп. Ближе иди. И не кричи. Даже если в меня выстрелят сразу сто человек — я успею проткнуть ей горлышко. Но мне не хочется торопиться. Вы так любили друг друга, не так ли? Я решил подарить тебе настоящий подарок, коп. Я подарю тебе ее смерть. Увидишь — это сродни оргазму. Брось пушку!