Умный, сексуальный, молчаливый (ЛП)

— Люблю тебя, придурок, — говорю я.
— Я тебя больше, — отвечает он, и это вызывает мою улыбку.
Я продолжаю улыбаться, когда приоткрываю дверь в свою спальню и просовываю голову. Я готов к тому, что в меня могут полететь туфли или лампа. Но Эмили сидит на кровати с гитарой на коленях. Её пальцы рассеянно перебирают струны, и она её настраивает. Понятия не имею, как называются те штуки, которые она подкручивает, и зачем она вообще это делает, но Эмили полностью погружена в своё занятие.
Она поднимает глаза, когда я подхожу к кровати, и её губы растягиваются в улыбке.
— Я скучала по своей гитаре.
Эмили оставила свою гитару у меня, когда три месяца назад вернулась домой.
— Она тоже по тебе скучала, — говорю я.
Я присаживаюсь на краешек кровати и смотрю на Эмили. Её волосы заткнуты за уши, ноги широко расставлены. Мне даже видна полоска её розовых трусиков, и я облизываю губы. Наклоняюсь вперёд и притягиваю её к себе, придерживая рукой за затылок. Потом быстро её целую.
— Извини за Пола.
Она пожимает плечами.
— Он заботится о тебе. По-моему, это даже мило. — Её лицо морщится. — Немного навязчиво, но мило.
— Завтра скажу ему, что ты назвала его милым. А то он боялся, что ты будешь на него злиться.
Как-то раз, до её возвращения домой, она оказалась за его спиной в тот самый момент, когда он говорил мне, что я должен трахнуть её и выбросить из головы. А теперь вот это.
Я стаскиваю с себя джинсы, ложусь на кровать на бок, лицом к Эмили, опираясь на руку.
— Что ты играешь?
— Пока ничего, — говорит она с улыбкой. — Но могу сыграть, что ты захочешь.
Я качаю головой. Это та область, которую я не могу с ней разделить.
— Я совсем ничего не знаю о музыке. Прости. — Я понимаю, как важна для неё музыка. Это вроде как основа её жизни.
— Ты совсем ничего не слышишь? — спрашивает она и наигрывает что-то на гитаре. — А вот это?
Я качаю головой. Мне бы очень хотелось это услышать, но увы.
— Ты можешь слышать вообще хоть какую-никакую музыку? — Ей любопытно. Мне это нравится.
Я киваю.
— Я слышу рок-группы в клубе. Вернее, чувствую такт и ритм песни, когда играют рок.
— А ты умеешь танцевать?
Я закатываю глаза.
— Умею ли я танцевать? Ты, должно быть, шутишь. — Я показываю на своё тело. — Я отлично двигаюсь в такт.
Эмили краснеет. Вообще-то, я имел в виду обычные движения, но это тоже неплохо.
— У кого-то грязные мыслишки, — дразнюсь я.
Я тянусь к её пальцу ноги, но она отдёргивает ногу прежде, чем я успеваю за него потянуть.
— Очень жаль, что я не могу наслаждаться твоей музыкой, — признаюсь я. — А мне бы так хотелось переживать вместе с тобой всё, что делает тебя счастливой.
Я качаю головой. Обычно у меня нет ощущения, что я нахожусь в стороне, но не сейчас.
Эмили опускает гитару на пол.
— Спасибо, что хранил мою гитару, — наклоняясь в мою сторону, говорит она, потом встаёт на четвереньки и подползает ближе.
— Почему ты её оставила? — спрашиваю я, когда Эмили перекатывается в мои объятия.
— Я знала, что вернусь. Только не знала, когда именно, — отвечает она. — И хотела, чтобы ты тоже это знал.
— Я знал. Знал с того самого момента, как ты сделала то заявление по телевизору.
Когда Эмили вернулась домой, у неё была пресс-конференция. И она объявила, что вернётся в Нью-Йорк. Ко мне.
Моя рука проскальзывает под её футболку и ложится на талию, и я рисую маленькие круги над резинкой её трусиков. Потом поднимаю руку и целую её татуировку с моим именем.
— Тату помогла.
— Можешь сказать «спасибо» Полу, — говорит Эмили и начинает хихикать, когда я слегка щекочу её живот. Когда моя ладонь скользит под пояс её трусиков, она тут же затихает.
— Так хорошо? — спрашиваю я.
Эмили кивает, закусив нижнюю губу.
— Хочешь попробовать презерватив с вишнёвым ароматом? — спрашивает она.
Я цепляюсь пальцами за резинку её трусиков и медленно стягиваю их с неё. Она протяжно выдыхает, я чувствую, как её дыхание касается моего лба. Эмили дёргает ногами, когда я добираюсь до её лодыжек, и трусики отлетают в сторону.
Я неспешно поднимаю её футболку, оставляя короткие поцелуи на обнажённой коже. Её живот дрожит, когда я провожу языком под её грудью. Быстрым движением Эмили стягивает с себя футболку. И вот она голая. Абсолютно, восхитительно, несравненно голая.
— Проклятье, какая красота, — говорю я.
Она смеётся, смех прокатывается волной по её животу.
Её розовые соски напряглись и тянутся к моему рту, и я, не раздумывая, провожу по ним языком. Раздвигаю её ноги и устраиваюсь между бёдер Эмили. Она хлопает меня по плечу, и я поднимаю на неё взгляд, не отрывая рта от её соска. Её рот приоткрывается, и моё воображение рисует мне сорвавшийся с её губ звук, хотя на самом деле я о нём понятия не имею. Мои брови поднимаются в беззвучном вопросе — что она хотела?
Эмили хватает мою футболу сзади и стягивает её с меня через голову. Я отрываюсь от её груди, чтобы помочь. Эмили нравятся мои татуировки, и она проводит кончиками пальцев по тем, что на плечах.
Её руки перемещаются на мою грудь, и она перекатывает в пальцах пирсинг в моих сосках. Я утыкаюсь лицом в её плечо и выдыхаю. Мы занимались любовью прошлой ночью, но она снова мне нужна. И снова, и снова. Подозреваю, что никогда не устану от неё.
Руки Эмили скользят по моим бокам, и она стягивает боксеры с моих бёдер. Её маленькая ладошка жадно обхватывает мой член, и я тут же борюсь с желанием кончить прямо сейчас и предостерегающе отодвигаюсь. Эмили, надувшись, отпускает меня. Я всасываю её нижнюю губу и провожу по ней языком, а потом нежно прикусываю. Эмили отрывисто дышит, её ноги раздвигаются ещё шире, чтобы мой член мог прижаться к её влажному лону, и она двигает бёдрами.
— Нет ещё, — бормочу я.
Из Эмили вырывается стон, он поднимается по её груди и вылетает в меня. Мои пальцы проскальзывают во влажную щёлочку, раздвигая её губы, размазывая по ней её же влагу — знак того, насколько сильно она меня хочет. Я провожу пальцем по её клитору, и она выгибает спину. Её пальцы запутываются в моих волосах, и она тянет за них, чтобы я посмотрел на неё.
— Сейчас, — умоляет Эмили.
У меня было много женщин, но ни одна из них не старалась так сильно, чтобы мы понимали друг друга. Она знает, что я не могу слышать ни её вскриков, ни её стонов, ни даже испуганных ахов, но у меня никогда не было чувства разобщённости с ней.
— Ты хочешь, чтобы я надел презерватив? — спрашиваю я, отрываясь от её губ, чтобы посмотреть на её лицо.
Она качает головой.
— Уверена?
Наши взгляды встречаются.
— Если хочешь, я не против. Но не нужно делать это ради меня.
Я ухмыляюсь. Слава богу. Я ничего такого раньше не чувствовал, и мне плевать, что между нами может быть хоть что-то.
Эмили пихает меня в плечо и перекатывает на спину, взбирается на меня сверху, раздвинув ноги. Она двигает бёдрами, скользя вдоль моего члена. Её желание зовёт меня, я больше не могу сопротивляться. Поднимаю член, чтобы скользнуть в неё. Эмили медленно вбирает меня в себя. В ней так охрененно тесно, что я едва могу дышать, не то что двигаться. Но Эмили очень-очень-очень влажная, и когда она пару раз поднимается и опускается на меня, мой путь свободен. Я беру её за бёдра и немного увеличиваю темп, но Эмили грозит мне пальцем и сердито смотрит. Я убираю руки под голову. Это, блин, единственный способ не вмешиваться. Она мне нужна, невероятно нужна. Я смотрю на неё и поднимаю свои бёдра, подстраиваясь под каждое её движение.
Эмили упирается ладонями в мою грудь и перекатывает мой пирсинг в своих пальцах. Она засасывает нижнюю губу между зубами и прикусывает её. Карие глаза встречаются с моими, и Эмили беззвучно произносит: Я тебя люблю.
Её ритм становится неровным, прерывистым. Эмили запрокидывает голову назад, волосы струятся по её плечам. Я притягиваю её к себе, меняя угол, чтобы мой лобок тёрся о её клитор. Она кричит — если знаком этому могут служить горячие, резкие вздохи, обжигающие мой подбородок. Она такая охрененно влажная и обтягивает меня, словно бархатная перчатка. Я вот-вот кончу.