Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови

Наблюдение длилось считаные секунды, после чего голова исчезла из моего поля зрения. Зато теперь я увидел крупную летучую мышь. Она кружила за окном, и ее широкие крылья выбивали барабанную дробь на стеклах. Наконец животное подлетело к дыре в оконной раме и проникло в комнату. Ненадолго оно скрылось за пределами моего обзора, после чего появилось снова и принялось летать над моим другом. Ремсон крепко спал и ничего не чувствовал. Летучая мышь опускалась все ниже, пока не оказалась у него на горле, рядом с яремной веной.
Я рванул дверь и вбежал в комнату, норовя поймать крылатого злодея, являвшегося ночь за ночью пировать человеческой кровью. Увы! Тот оказался проворнее и успел ретироваться через дыру в окне. Я подошел к спящему.
— Ремсон, дружище, вставай.
Он мгновенно проснулся и сел на постели.
— В чем дело, Джек? Ты его видел?
— Об этом поговорим потом. Одевайся, и побыстрее. Нам предстоит кое-какая работа.
Ремсон вопросительно поглядел на меня, но подчинился. Я осматривал комнату в поисках чего-нибудь, способного послужить в качестве оружия. В углу я заметил толстую палку и схватил ее.
— Джек!
Я резко обернулся.
— Что ты затеял? Я и так напуган до смерти.
Дрожащим пальцем он указал на окно.
— Там! Клянусь тебе, я его видел. Это был мой дед, но как же он изменился!
Хозяин повалился на кровать и затрясся в рыданиях. Я вполне понимал его состояние.
— Дружище, прости меня. Но я был вынужден действовать поспешно. — Я подал ему фляжку. — Подкрепись и возьми себя в руки. Возможно, очень скоро мы все разгадаем.
Ремсон приложился к фляжке, затем докончил одевание, и мы покинули дом, выйдя в темную, безлунную ночь.
Я шел впереди. До серого склепа оставалось не более десяти ярдов. Остановившись, я велел Ремсону спрятаться за деревом и только наблюдать, а сам занял позицию по другую сторону склепа, предварительно убедившись, что его дверь закрыта и заперта на замок. В напрасном ожидании прошло около часа. Я уже собирался прекратить наблюдение, когда в полусотне ярдов от нас, среди деревьев, мелькнула белая фигура.
Фигура медленно двигалась в нашу сторону. Я смотрел не на нее, а сквозь нее. Дул сильный ветер, однако складки плаща даже не вздрагивали. Возле склепа фигура остановилась и огляделась. Я знал, кого увижу, но все равно испытал заметный шок, заглянув в глаза старого Холройда, умершего пять лет назад. Сдавленный стон доказывал, что Ремсон тоже увидел своего покойного деда и узнал его. Потом дух, призрак, или кем он был, проник в склеп через узкую щель между дверью и косяком.
Когда призрак исчез, Ремсон подбежал ко мне. Даже в темноте было видно, насколько бледно его лицо.
— Джек, что это? Кто это был? Внешне он напоминал деда, но такое просто невозможно. Дед умер пять лет назад.
— Идем в дом, — сказал я. — Там, насколько это в моих силах, я попытаюсь тебе объяснить. Я могу ошибаться, но лучше попробовать мой способ, чем бездействовать. Ремсон, мы имеем дело с вампиром. Сейчас этот термин несколько искажен, и вампирами называют корыстных женщин. Однако мы столкнулись с настоящим вампиром. Я видел у тебя тома старой энциклопедии. Пожалуйста, принеси мне двадцать четвертый том, [2] и тогда я с большей полнотой объясню тебе значение этого слова.
Мы вернулись в дом, и Ремсон принес мне нужную книгу. Я открыл ее на пятьдесят второй странице и вслух прочел:
 
«Вампир. Слово предположительно сербского происхождения. [3] Первоначально так в Восточной Европе называли кровососущих призраков. В современном мире это название закрепилось за породой кровососущих летучих мышей, обитающих в Южной Америке… В своем изначальном значении вампир — это душа умершего человека, которая по ночам покидает тело и сосет кровь у живых людей. Поэтому при вскрытии могил вампиров обнаруживали, что их тела не тронуты разложением и имеют розоватый оттенок от поглощаемой вампиром крови… Считается, что вампир способен принимать любой желаемый облик и очень часто перемещается в виде пылинок, песчинок, соломинок и прочих очень мелких предметов… Чтобы прекратить злодеяния вампира, ему в грудь вбивают кол, отрезают голову, вырывают сердце, а могилу поливают кипятком и уксусом… Вампирами становятся колдуны, ведьмы, самоубийцы и те, кто умер насильственной смертью. Отметим также, что жертвы вампиров сами превращаются в вампиров, пополняя ряды этого дьявольского отродья… См. Калюмет: „Диссертация о венгерских вампирах“».
 
Я взглянул на Ремсона. Мой друг уставился в огонь: он понимал, какое дело нам предстоит, и собирался с силами.
— Джек, давай подождем до утра, — наконец произнес он.
Больше он не сказал ни слова. Но я понял его, и он это знал. Мы молча сидели всю ночь, погруженные каждый в свои мысли, пока небо над деревьями не начало светлеть.
Ремсон сказал, что у него есть кувалда и большой нож, который можно заточить до остроты бритвы. Я занялся изготовлением четырех деревянных кольев. Когда все было готово, мы взяли свои жуткие орудия и направились к склепу. Шли быстро. Уверен: допусти мы хотя бы секундное колебание, все бы сорвалось. К счастью, необходимость исполнить этот долг перевешивала сомнения и страхи. Ремсон отпер дверь склепа и потянул ее (дверь открывалась наружу). Шепча молитвы, мы вошли и, не сговариваясь, сразу же направились к гробу, стоявшему слева. Там лежал дед Ремсона. Мы откинули крышку…
Казалось, что старый Холройд просто спит с открытыми глазами. Пять лет спустя после смерти у него сохранялся здоровый цвет лица и не имелось ни малейших признаков трупного разложения. Однако его волосы явно нуждались в услугах гребня, а усы и борода — ножниц. В бороде виднелись буроватые пятна.
Но особенно меня поразили его зеленоватые глаза — они сверкали такой отчаянной злобой, какую я не видел ни прежде, ни впоследствии. Лицо выражало недоумение и ярость. Дед Ремсона был похож на дьявола, каким того изображают некоторые художники.
Ремсон пошатнулся и, наверное, упал бы, но я схватил его за руку и спешно влил ему в горло порцию виски; глотнул и сам. Приободрившись, Ремсон нацелил кол в сердце вампира и попросил у Бога помощи в том, что выпало на его долю.
Я отошел на шаг, замахнулся кувалдой и со всей силой ударил по деревянному колу. Склеп огласился ужасным криком. Из раны хлынула кровь, забрызгав стены и нашу одежду. Не мешкая, я нанес еще несколько ударов по колу. Вампир делал слабые попытки вырвать деревянный стержень из тела, но ему это не удавалось. Последний удар вогнал острие в самое сердце.
Подобно разорванному червяку, вампир извивался в узком гробу. Ремсон схватил нож и принялся отрезать ему голову. Когда лезвие рассекло последние жилы, вампир испустил еще один крик — и на наших глазах труп рассыпался в прах, а в гробу остался лишь окровавленный кол и груда костей.
Затем мы проделали то же самое с остальными тремя вампирами. Занятие это было жутким, но мы чувствовали, как к нам возвращаются силы. Я перестал ощущать боль, а у моего друга бесследно исчезли раны на шее.
О случившемся мне хотелось рассказать всему миру, однако Ремсон настоял, чтобы я хранил молчание.
Через несколько лет мой друг умер смертью христианина, и теперь уже никто не мог подтвердить истинность этого рассказа. Но в десяти милях от городишки Черинг и по сей день стоит заброшенная старая усадьба, а возле нее — небольшой склеп из серого камня. Внутри — четыре гроба с открытыми крышками. В каждом из гробов лежит груда костей и деревянный кол с пятнами запекшейся крови, на котором остались отпечатки пальцев покойного Ремсона Холройда.
  
Э.Ф. Бенсон
 
Эдвард Фредерик Бенсон (1867–1940) родился в городе Уокингеме (графство Беркшир) и рано снискал успех на писательском поприще благодаря социальному роману «Додо» (1893), который регулярно переиздавался на протяжении восьмидесяти с лишним лет. Это позволило автору целиком посвятить себя литературному творчеству, и он создал великое множество произведений в жанре социальной сатиры, в частности цикл об Эммелине «Люсии» Лукас и Элизабет Мэпп, по которому в 1985–1986 годах канал «Лондон уик-энд телевижн» сделал телесериал «Мэпп и Люсия». Кроме того, перу Бенсона принадлежит серия авторитетных биографий, включая образцовое для того времени жизнеописание Шарлотты Бронте. В общей сложности им было написано более семидесяти книг.