Канун всех святых (другой перевод)

Коса взвизгнула. Самайн неистовствовал.
– Не хватало еще! – сказал Смерч.
Все разом вскочили.
– Эй, вы! – громыхнул над их головами голос Самайна.
– Назад!
– Нет, сэр, спасибо, – сказал кто-то и еще кто-то.
И – правой-левой! – бросились прочь.
– Сдается мне, – сказал Ральф, задыхаясь, прыгая, удирая, утирая слезы, – что я почти всю жизнь вел себя хорошо. Я не заслужил смерти.
– Аза-ххх! – ухнул Самайн.
Коса упала, как нож гильотины, снесла крону дубу, срубила клен. Целый урожай спелых яблок посыпался где-то в мраморную конь. Словно полный дом мальчишек разом свалился с лестницы, считая ступеньки.
– По-моему, он не расслышал, Ральф, – сказал Том.
Они нырнули, залегли среди скал, поросших кустарником.
Коса высекала искры из валунов.
Самайн испустил такой вопль, что лавина камней обрушилась с ближайшего холма.
– Уй-ю-юй! – сказал Ральф, скорчившись, согнувшись в три погибели, свернувшись в клубок – колени к груди, глаза крепко зажмурены. – Если вздумаешь грешить – только не в Англии!
И, как последний заряд дождя, ливень, лавина бьющихся в истерике душ, превращенных в мокриц, обращенных в клопов, в пауков-сенокосцев, в блох, в жуков-могильщиков, расползлась по телу, затопила мальчишек.
– Эй! Гляди! Вон пес!
Одичалый пес, обезумев от страха, опрометью мчался вверх по скале.
Но его мордочка, его глаза – что-то такое у него в глазах…
– Неужели это?..
– Пифкин? – подхватили все.
– Пиф! – закричал Том. – Ты здесь назначил встречу? Ты…
Но – ууух! – свистнула коса.
Визжа от ужаса, песик перекувырнулся через голову и кубарем скатился в траву.
– Держись, Пифкин! Мы тебя узнали, мы видим тебя! Да не бойся ты!.. Не убегай… – Том свистнул.
Но песик, скуля и жалуясь испуганным, родным, знакомым голосом славного Пифкина, умчался и пропал.
Но что это? Эхо его жалобного тявканья донеслось с далеких холмов:
– Спаси-и-ите! Ищи-и-и-ите… Ищите. Ищите! Ищи-и-и-и-те…
«Где? – подумал Том. – Негодники Божии, где?»
 
Глава 13
Самайн поднял косу, играя своей силой. Он рассмеялся, довольный собой, плюнул огненной слюной на свои загрубелые ладони, покрепче ухватился за рукоятку косы, широко размахнулся и – замер…
Где-то вдали послышалось пение.
Ближе к вершине холма, в небольшой рощице, мерцал слабый огонек костра.
Там собрались люди, как тени; поднимая руки, они пели песню. Самайн прислушался; коса, как застывшая улыбка великана, неподвижно висела в воздухе.
О Самайн, Бог Мертвых!
Выслушай нас!
Мы, Великие жрецы друидов, здесь,
В этой роще деревьев, великанов Дубов,
Молим тебя за души умерших!
Там, вдалеке, эти неведомые люди у горящего костра размахивали блестящими ножами, поднимали кверху кошек, коз, распевая:
Мы молим тебя за души тех,
Кто превращен в бессловесных тварей.
О Бог Мертвецов, мы приносим тебе
В жертву вот этих животных,
Чтобы ты освободил
Души наших родных и друзей,
Умерших в этом году!
Ножи сверкали.
Самайн улыбнулся во весь рот. Жертвенные животные закричали.
Повсюду, под ногами у мальчишек, в траве, среди камней, везде – плененные души, сгинувшие в пауках, заточенные в тараканах, заброшенные в блохах, мокрицах и сороконожках, разевали немые рты и беззвучно взывали, корчась и извиваясь.
– Освободи! Не погуби! – молились друиды на склоне холма.
Костер жарко разгорелся.
Ветер с моря завыл над долинами, пронесся среди скал, коснулся пауков, покатил свернувшихся мокриц, опрокинул тараканов. Крохотные пауки, насекомые, мелкие-премелкие собачки и коровки пухом понеслись прочь, как хлопья снега. Маленькие души, узницы, заключенные в тельца насекомых, рассеялись.
Освобожденные, они с шепотом и щебетом полетели ввысь, словно к куполу, рождающему гулкое эхо.
– В небеса! – воскликнули друидские жрецы. – Вы свободны! Летите!
И они улетели. Они скрылись в воздухе, слитно вздохнув, с невыразимой благодарностью и облегчением.
Самайн, Бог Мертвых, пожал плечами и отпустил их с миром.
Но вот так же внезапно – он весь застыл в напряжении.
Точно так же замерли мальчишки и мистер Смерч, притаившиеся в скалах.
По долине, по склону холма беглым шагом наступала армия римских солдат. Предводитель бежал впереди всех, крича:
– Солдаты Рима! Истребляйте дикарей! Низвергайте нечистых богов! Так приказал Светоний!
– За Светония!
Самайн, в небесах, замахнулся своей косой, но поздно!
Солдаты вонзили мечи и топоры в стволы священных дубов друидов.
Самайн взревел от боли, как будто топоры подрубили ему колени. Священные деревья стонали, их ветви со свистом рассекали воздух, стволы с предсмертным стоном и грохотом валились наземь.
Самайна там, наверху, била дрожь.
Жрецы-друиды, спасавшиеся бегством, остановились, объятые дрожью.
Деревья валились.
Жрецы с подрубленными сухожилиями, коленями, ступнями падали. Их перекатывало ветром, как стволы ураганом.
– Нет! – загрохотал Самайн высоко в воздухе.
– Да! – загремели римляне. – А ну! Солдаты нанесли последний страшный удар. И Самайн, Бог Мертвых, с подрубленными корнями, с подсеченными голенями, стал падать на землю.
Ребята, задрав головы, успели отскочить. Им казалось, что целый лес, разом подрубленный, обрушился гигантской грудой. Они утонули в тени его полуночного падения. Громоподобный голос его смерти опережал его падение. Он был самым гигантским деревом на свете, выше самого высокого дуба, который когда-либо валился замертво и расставался с жизнью. Он падал с душераздирающим скрипом, бил сучьями дико воющий воздух, стараясь удержаться.
Самайн грянулся оземь.
Он свалился с ревом, который потряс до глубины окрестные холмы и задул, как свечки, священные костры.
Когда Самайн, срубленный, простерся на земле, все оставшиеся в живых друидские дубы повалились вслед за ним, словно подкошенные последним взмахом косы. Его собственная громадная коса, как великанская улыбка, затерянная в полях, расплылась серебряной лужицей и канула в траву.
Молчание. Тлеющие уголья. Шорох ветра в листве.
Солнце вдруг скатилось вниз.
Мальчишки смотрели, как жрецы-друиды истекают кровью в траве, а римский центурион топчет угасшие костры, разбрасывая священный пепел.
– Здесь мы воздвигнем храм нашим богам!
Солдаты снова разожгли костры и воскурили благовония перед золотыми идолами, которых принесли с собой.
Но не успели они развести огонь, как на востоке загорелась звезда. В далекой пустыне, под звон верблюжьих бубенцов, тронулись в путь Волхвы.
Римские солдаты подняли свои бронзовые щиты, заслоняясь от горящей в небе Звезды. Но щиты расплавились. Римские кумиры сплавились, превратились в статую Девы Марии с Младенцем. Оружие римлян плавилось, растекалось, преображалось. И вот они уже одеты в облачения священников, поющих псалмы на латыни перед новыми и новейшими алтарями, а тем временем Смерч, припав к земле, искоса наблюдал за этой сценой и шептал своим маленьким ряженым спутникам:
– Вот-вот, ребятки, видали? Боги сменяют богов. Римляне срубили друидов, их дубы, их Бога Мертвых под корень, да? И поставили на их место своих богов, так? А вот и христиане налетели и свергли римлян! Новые алтари, мальчики, новые курения, новые имена…
Порыв ветра задул все свечи в алтаре.
В полной тьме Том закричал от страха. Земля дрогнула и закрутилась волчком. Ливень мигом вымочил их до костей.