Они были смуглые и золотоглазые

- Кора, - спросил он, - давно ли глаза у тебя стали золотыми? 
- Они всегда были такими. 
- Нет. Три месяца назад были карие. 
Они лежали на солнце. 
- А у детей? - спросил он. - Тоже золотые? 
- Когда дети растут, цвет глаз у них иногда меняется. 
- Может быть, мы тоже дети. Для Марса, во всяком случае. Удачная мысль! Он засмеялся. - Пойдем купаться. 
Они спустились в воду. Он погружался все глубже до самого дна, словно золотистая статуя. Ему захотелось растянуться на дне и лежать в зеленой тиши, в спокойствии. 
Поднимаясь на поверхность, он смотрел в небо. "Там, на равнине, - думал он, - струится огромная марсианская река, и в нее погружены мы все, наши каменные дома и деревянные хижины, а она течет и омывает наши тела, удлиняет нам кости..." 
На берегу сидел маленький Дэн, глядя на отца. 
- Утха, - сказал он вдруг. 
- Что ты говоришь? - спросил отец. 
Мальчик улыбнулся. 
- Ты же знаешь. Это по-марсиански "отец". 
- Где ты этому научился? 
- Не знаю. Нигде. Утха! 
- Чего ты хочешь? 
Мальчик не решался сказать. 
- Я... Мне хотелось бы... переменить имя. 
Мать подошла к ним. 
- Разве имя Дэн тебе не нравится? Почему? 
Дэн нетерпеливо шевельнулся. 
- Вчера ты кричала: "Дэн, Дэн, Дэн!", а я словно и не слышал. Думал, что это не ко мне. У меня есть другое имя, и я хочу им называться. 
Биттеринг слушал внимательно, с бьющимся сердцем. 
- Какое же это имя? 
- Линнл. Красивое, правда? Можно мне так называться? Можно? Ты позволяешь? 
Биттеринг вытер себе лоб. Он думал о ракете: строил ее одиноко, одинокий даже среди собственной семьи, слишком одинокий... Услышал слова жены: "Почему бы нет?" Услышал собственные слова: "Конечно, можешь называться так". 
- Э-э-э-эй! - обрадованно завопил мальчик. - Я Линнл! Я Линнл! - И заплясал через весь луг. 
Биттеринг взглянул на жену. 
- Зачем мы сделали это? 
- Не знаю, - ответила она. - Он хорошо придумал, правда? 
Они пошли в горы. Бродили по древним, извилистым, мозаичным тропинкам среди все еще бьющих фонтанов. Они очутились перед небольшой заброшенной марсианской виллой с чудесным видом на долину. Она стояла на вершине холма. Веранда из голубого мрамора, обширные залы, в саду - бассейн. Здесь было прохладно. Марсиане не признавали больших городов. 
- Как здесь хорошо! - воскликнула жена Биттеринга. - Что, если провести тут все лето? 
- Вернемся, - ответил он. - Вернемся в поселок. С этой ракетой еще много работы. 
Однако в этот вечер его не покидали мысли о прохладе виллы из голубого мрамора. С течением времени ракета начала терять смысл. Горячка спадала. Иногда он думал об этом со страхом, но зной, и пьянящий воздух, и ночной ветер делали свое. 
В один из дней до него донеслись голоса людей, стоявших у порога мастерской. Биттеринг вышел за порог. 
Он увидел вереницу грузовиков, набитых вещами, детьми. Грузовики медленно двигались по пыльной улице. 
- Все выезжают в горы. На лето, - сказал ему кто-то. - А ты, Гарри? 
- У меня работа. 
- Работа! Ракету можно закончить и осенью, когда будет прохладней. 
Биттеринг тяжело вздохнул. 
- Каркас уже почти закончен. 
- Осенью тебе будет легче. 
"Осенью будет легче, - подумал и он. - Времени хватит". 
- Едем, Гарри! - звали его все. 
- Ладно, - ответил он, чувствуя, как его воля тает в густом от зноя воздухе. - Ладно. Едем. 
- Там есть вилла над каналом. Знаете, канал Тирра, - сказал кто-то. 
- Ты говоришь о канале Рузвельта? 
- Тирра. Это старое марсианское название. Я нашел такое место в горах Пиллан... 
- То есть в горах Рокфеллера? - спросил Гарри. 
- Я говорю - в горах Пиллан, - возразил Сэм. 
- Да, - произнес Биттеринг, утопая в густом, как жидкость, зное. - В горах Пиллан. 
На следующий день все помогали грузить машину. Вещи носили Лора, Дэн и Дэвид. Вернее - Ттил, Линнл и Верр, ибо так они захотели теперь называться. 
Мебель оставили в белом домике. 
- Она годилась для Бостона, - заметила мать. - Даже для этого дома. Но там, на вилле? Нет. Мы вернемся к ней осенью. 
Биттеринг был спокоен. 
- Я уже знаю, какая мебель нам понадобится на вилле, - сказал он, помолчав. - Большая и удобная. 
- А твоя энциклопедия? Ты возьмешь ее? 
Биттеринг отвернулся. 
- Я приеду за ней на той неделе. 
Закрыли воду, газ, заперли окна и двери, двинулись к машине. Отец взглянул на багаж. 
- Черт возьми, немного, - вскричал он. - В сравнении с тем, что мы привезли на Марс, - горсточка! 
Включил мотор. Некоторое время смотрел на белый домик. Захотелось подбежать к нему, потрогать, проститься с ним. Показалось, что они отправляются в дальний путь, что оставляют здесь нечто, к чему никогда уже не вернутся, чего никогда полностью не поймут. 
Лето осушало каналы. Лето шло по полям, как пожар. Дома опустевшего поселка рассыхались и трескались. В мастерской ржавел остов ракеты. 
Поздно осенью на склоне близ виллы стоял очень смуглый, золотоглазый Биттеринг. Он смотрел в долину. 
- Пора возвращаться, - напомнила ему жена. 
- Да, но мы не поедем, - тихо ответил он. - Незачем. 
- А твои книги? - спросила она. - Твои лучшие костюмы? 
Она сказала: "А твои иллес, твои иор уэле рре?" 
- Поселок пуст, - ответил он. - Никто не возвращается. Незачем. 
Дочь ткала ковры, сыновья извлекали странные, древние мелодии из древних флейт, их смех пробуждал эхо в мраморной вилле. 
Биттеринг смотрел на поселок в долине. 
- Какие странные, какие смешные дома были у этих пришельцев с Земли! 
- Других они не знали, - ответила жена. - А какие они были сами! Хорошо, что они ушли. 
Они переглянулись. Слова, произнесенные ими, поразили их. Потом оба засмеялись. 
- Куда они ушли? 
Оба задумались. Он взглянул на жену. Она была высокая, смуглая, стройная, как ее дочь. Она смотрела на него, и он казался ей молодым. Как старший сын. 
- Не знаю, - сказала она. 
Они отвернулись от долины. Взявшись за руки, молча пошли по тропинке, покрытой тонким слоем холодной, свежей воды. 
Через пять лет после этого прилетела ракета с Земли. Дымясь, она опустилась в долину. Из нее выскочили шумные, возбужденные люди. 
- Война окончена! Мы принесли вам помощь! 
Но дома, лавки, персиковые сады молчали. А в заброшенной мастерской виднелся недоконченный, заржавленный остов ракеты.