Лед

Белый полушубок — вещь, конечно, хорошая, и достать его непросто. Тут варианта в основном два: либо с трупа снять, либо в Форте получить за год службы. Но с трупа он наверняка будет порченый, а на год не всякого хватает. К тому же в последнее время выбить причитающийся тебе полушубок со склада ничуть не проще, чем забрать кость у голодного волкодава: это раньше серки в окрестностях Форта стаями водились, теперь они только в развалинах Туманного и встречаются. Одежка из шкуры серка выходит легкой, очень теплой, еще и на фоне снега в глаза не бросается. А снег и холод здесь у нас почти всегда. Вот бежит сейчас Макс и удивляется, как он такую хорошую вещь задешево отхватил. Я, собственно, свой новенький полушубок ему и впарил. И взял с него всего ничего: три банки тушенки и две сгущенки. Еще столько же в течение месяца отдаст, да с трех следующих жалований по червонцу отстегивать будет. Дело вовсе не в том, что голод меня достает сильнее холода. Действительно, со жратвой напряг, и в Патруле я служу не из-за копеечного жалованья, а из-за того, что кормят неплохо и патроны выдают без задержек. Так вот, все знают: в белых полушубках ходят самые опытные и крутые патрульные. И в любой более-менее серьезной заварушке вырезать первыми стараются именно их. Я уже молчу про запах серка, который не в состоянии вытравить никакая химия. На улице запах незаметен, но за ночь комната прованивает псиной так, словно в ней ночевало дюжины две дворняг. Ну и зачем мне такое счастье? Мне и моя старенькая фуфайка сгодится. Я ж ее под себя подогнал, пластин стальных кое-где нашил, притерся к ней, одним словом. А Макс зеленый, о многом еще не в курсе. Вот и автомат ему тоже кто-то впарил. Даже скорее не автомат, а пистолет-пулемет. Машинка сама по себе, может, и неплохая — какая-то импортная коротышка, я в них плохо разбираюсь. Но не надо быть специалистом-оружейником, чтобы знать, что патроны для этого нестандарта достать очень сложно и еще более дорого. Это тебе не АКМ.
Мысли неторопливо бежали по кругу, так же сами по себе двигались ноги, и только холод не давал задремать. Ледяной порыв ветра окончательно привел меня в чувство. Вот что значит вторые сутки без сна. Да еще холод этот. Даже на бегу согреться не получается. Ненавижу холод. Может, еще выпить? Самогон, настоянный на кедровых орешках, по вкусу коньяку ничем не уступает, только крепче. Не, хватит. Напиться можно будет в Ключах — до них осталось не более половины пути, — а здесь мало ли что случится. Не время расслабляться.
Внезапно я понял, что почти обогнал Макса. Чего это он сбавил ход? А, это Лысый притормозил. Вроде что-то за пазухой ищет. Выпить, небось, хочет. Старший тройки начал разворачиваться, и в этот момент из темноты вылетела серая тень. У Лысого не было ни единого шанса. Он еще падал с порванной глоткой, а белый волк уже прыгнул в нашу сторону. Этот хищник значительно превосходил по размерам других зверей в стае и двигался намного быстрее. Замерев на мгновение, волк выбирал следующую жертву. Ко мне эта тварь ближе, и, кинься она на меня, не успею даже перехватить ружье, тем более отпрыгнуть. Лыжные палки вместе с меховушками упали на снег, я, краем глаза наблюдая, как Макс судорожно дергает автомат, неподвижно замер на месте. Парню уже почти удалось справиться с ремнем, когда волк метнулся в его сторону. В этот же миг я выхватил из ножен на поясе нож и метнул в летящее тело. Не знаю как, но клинок попал точно в цель. Этим броском мог бы гордиться и Лысый. Тяжелое двадцатисантиметровое лезвие с глухим звуком вонзилось меж ребер волка, но его бросок это остановить уже не могло. Макс от удара отлетел метра на полтора и, к моему удивлению, не выронил автомат, а, лежа на снегу, давил на курок. Но то ли патрон перекосило, то ли автомат на предохранителе стоял — выстрелов не было. Волк резкими ломаными движениями начал подниматься со снега. Вообще-то для любого нормального зверя такой груз стали должен был оказаться смертельным, но я уже понял, что к обычным животным это создание отношения не имеет. А поэтому, сорвав с плеча ружье, дуплетом выстрелил ему в голову. Серебра было совершенно не жалко. Выстрел снес почти полголовы зверя, но он еще пару минут пытался встать. Все это время Макс, сидя на снегу и прижимая к себе автомат, с ужасом смотрел на конвульсии обезглавленного тела. Да и сам я был здорово потрясен. Чисто механически перезарядил двустволку и по привычке огляделся. Никого.
— Это оборотень? — Волк наконец затих, и Максу удалось выдавить из себя несколько слов.
— Волколак. — Про оборотней я только слышал, а вот волколаков видеть уже приходилось.
— А разница? — Макс встал и начал брезгливо счищать с полушубка, который больше не был белым, обрывки шкуры и кусочки мозгов.
— Оборотень — это человек, который перекидывается волком, а волколак просто животное. — Когда мне самому объясняли разницу, я понял только это. В остальном они были похожи: на них действовала луна, и они были малоуязвимы для всего, кроме серебра. Надо внимательней слушать умных людей, но кто ж знал? И еще у меня было сильное подозрение, что, повстречай мы оборотня, все бы тут и остались.
— А с Лысым что? — опомнился вдруг Макс.
— А что с ним может быть? — Даже отсюда было видно, что Лысому уже ничем не помочь. Шею ему практически перекусили, снег вокруг тела пропитался кровью, пятна которой не могла замести даже поземка. На мгновение в голову забрела мысль, что и я вот так же мог лежать на снегу с порванной глоткой. Прогнать ее оказалось просто — не в первый раз. И не самая худшая смерть. Быстрая, по крайней мере. А вот Макса от мыслей о смерти надо отвлечь, а то еще, чего доброго, раскиснет. — Нет больше Лысого. Так что давай, бери ножик и откромсай волку хвост — от ушей ни фига не осталось.
— Слушай, а у тебя нож что, серебряный? — Макс, похоже, отошел быстрее, чем я ожидал, и уже наклонился над волком, рассматривая торчащую из бока рукоять.
— Обычный нож, железный. — Быстро подойдя к нему, я вытащил нож. К моему удивлению, клинок выскользнул из тела легко, а вот холод рукояти обжег ладонь и метнулся вверх по руке. На мгновение перехватило дыханье. Что-то сильно рукоять остыла. Впрочем, главное, что я опередил Макса, который уже тянул к ней руку. — Нож простой, заряд серебряный.
— А… понятно, — разочарованно протянул Макс, запихивая хвост в мешок, где уже лежали три пары волчьих ушей. — А что с Лысым делать будем, в снег закопаем?
— Времени нет, да и все равно занесет. — Нехорошо труп так оставлять, но кому сейчас легко? Макс уже начал прилаживать лыжи, и пришлось его остановить. — Обожди, шмотки собрать надо.
Арбалет, болты к нему, пара ножей, длинный кинжал, топорик и заплечный мешок, чтобы это все утащить. Кошель, в котором вместо денег обнаружилась бензиновая зажигалка и три ключа. Правильно, зачем деньги в рейде? Так, а это еще что такое? Недалеко от тела из снежного наста торчала пистолетная рукоять. Вытащив пистолет и обив о ногу налипший снег, я понял, что не ошибся. «Макаров». Видно, выронил его Лысый, вот он в снег и воткнулся. А это уже странно — Лысый всегда кричал, что огнестрельным оружием принципиально не пользуется, у него даже в Братстве чин какой-то был, и вот-те нате. Таскал, значит, втихаря ствол с собой. Наверняка пули серебряные были, поэтому и болт простой поставил. А про четвертого — белого волка — не говорил, чтобы в Ключи побыстрей вернуться. И что получается? Заметил волколака, пистолет из-под полушубка рванул, нам крикнуть повернулся… и не успел. Вроде все гладко, но что-то не сходится. Не таким человеком был Лысый, чтобы своей жизнью рисковать, пытаясь других предупредить. Да и копался он долго: если действительно зверя заметил, было время и нам сказать, и пистолет вытащить. Получается, ствол ему понадобился для других целей? Для каких, даже гадать особо не надо. В животе образовался ледяной комок. А, может, зря я всполошился? Ладно, проверю патроны, ясно станет.
— Ну чего ты так долго? Холодно ведь…
От неожиданности я вздрогнул и быстро сунул пистолет в карман фуфайки. Макс стоял за спиной и не должен был ничего заметить. Не отвечая, я опустился на колени, перекрестился и вполголоса пробормотал все три молитвы, которые знал. Потом встал, закинул мешок на плечо и пошел к лыжам. Даже не глядя на Макса, можно было точно сказать, что он в эту минуту решает — съехал я с катушек сейчас или всегда был с придурью. Пусть гадает, хоть чем-то голова будет занята.