Выстоять. Буря над Тереком
Борис Громов
ВЫСТОЯТЬ
Буря над Тереком
Утром мы с Толей, как и было договорено накануне, заходим за Игорем в Комендатуру. На площади происходит что-то странное. У проходной стоят только один часовой и пожилой осетин-вахтер. Остальные, одетые кто во что горазд, построены в две шеренги и выслушивают инструктаж, проводимый Костылевым. На правом фланге резко бросается в глаза могучая фигура моего старого знакомца — шкафоподобного лейтенанта из «дежурки». Решаю, Коменданта не отвлекать, а скромно подождать окончания в сторонке.
— Чего это тут у вас? — интересуюсь я у одинокого часового.
— Да иди ты в баню со своими вопросами! — не зло, но как-то обреченно огрызается он.
— И чего это ты с утра такой добрый? Жена не дала ночью, что ли?
— Ты мою жену не тронь, физкультурник, мля!
— Блин, ты можешь спокойно объяснить, что тут творится? Без эмоций.
— А чего объяснять? Поглядел наш товарищ капитан на твои долбаные побегайки, поглядел, а потом и провел среди личного состава физическое тестирование…
— Ой, мля! — понимание непоправимости произошедшего нахлобучило меня, словно бетонная плита, рухнувшая точно на темечко. То-то парни на меня вчера так неприязненно косились. — И много человек не сдали?
— Угу, — понуро кивает коротко стриженной головой собеседник, — достаточно для того, чтоб он нам физорга назначил и велел ему проводить ежедневные занятия, пока все в нормативы не уложатся.
— А физоргом кого?
— Угадай, блин, с трех раз… Петю Малыша из дежурной части…
— Его? — я показываю глазами на лейтенанта.
Новый кивок и горестный вздох были мне ответом. Да уж, подгадил я ребятам, слов нет. Лейтенант Петя со спортом явно дружит и загонять этих бедолаг может до полусмерти не напрягаясь. И все, получается, по моей вине… Хотя, стоп. А при чем тут, собственно, я?! Кто мешал героическим бойцам доблестной Охранной Роты поддерживать себя в форме, чтобы не попадать в такие вот неприятные ситуации? Никто ж с них не требовал быть к сдаче на Краповый Берет готовыми. А на то, чтоб форму не растерять, полутора-двух часов занятий вполне достаточно, причем даже не каждый день, а раз в двое, а то и в трое суток. Но мужики забили на спорт большой и толстый… хм… болт. И результат, как говорится, налицо.
— Да уж, встряли вы, парни. Остается только пожелать удачи.
— Спасибо, блин! — грустно ухмыляется часовой. — Хотя, чего уж там, сами виноваты… Я уж и забыл, когда на турник последний раз запрыгивал…
— О, а вот и они! Привет, Толя, доброе утро, Миша! — раздается у меня за спиной бодрый и довольный голос Коменданта. Ну, да, с утра пистон подчиненным вставил, что еще начальнику для счастья надо?
Костылев, и впрямь, так и лучится хорошим настроением и энтузиазмом.
— Что, парни, готовы в путь-дорогу? С Карташовым я договорился, там у них как раз две «буханки» с сопровождением в Аргун пойдут, заодно и нас в Петропавловскую закинут. Так что, айда бегом, не будем колонну задерживать.
Задерживать людей, согласившихся нас подвезти, действительно было не совсем правильно, и мы с Толей быстрым шагом потопали следом за Игорем в сторону КПП. Опасения оказались напрасными: мы не только не опоздали, но еще и прождали чего-то или кого-то, забравшись в салон светло-серого бронированного микроавтобуса УАЗ, забитый какими-то ящиками и коробками так плотно, что мы втроем туда еле втиснулись. А потом головная машина коротко вякнула клаксоном, и колонна двинулась.
Дорога вышла скучная, хорошо, что хоть не очень долгая: говорить со спутниками совершенно невозможно из-за лязга и грохота, издаваемых грузом, а в окна поглазеть тоже было нельзя ввиду полного отсутствия таковых. Так что не оставалось ничего другого, как аккуратно прислониться спиной к подпрыгивающим на ухабах ящикам и постараться немного вздремнуть. Дело привычное, в армии и не в таких условиях спать приходилось: и в десантном отсеке БТРа кагалом в полтора десятка рож, и в промерзших насквозь, нетопленых палатках, и на голой земле, постелив под себя сложенную пополам плащ-накидку… И ничего, спалось — будто на перинах. Нормальный солдат на войне вообще в свободное время спит всегда, когда не ест. Потому как сейчас поспать можно, а вот когда удастся в следующий раз — великая военная тайна. А потому — лови момент, служивый!
Специально ради нас колонна не пошла сразу на объездную, а подкатила к КПП на въезде в Петропавловскую. В прошлый раз мне толком здешние защитные сооружения разглядеть не удалось, зато сейчас я этот пробел восполнил. Оглядевшись, понял, что ничего нового не увижу: оборона станицы была словно организована по тому же проекту, что и в Червленной. Хотя, кто знает, может, так оно и было.
Часовые Костылева узнали, а потому тиранить всякими формальностями нас никто не стал. Поздоровались да и пропустили, даже не поинтересовавшись целью прибытия. Проверить слова Аслана о том, что мастерскую его дяди тут каждая собака знает, так и не довелось. Игорь и сам отлично знал, где она расположена, а нам только и оставалось, что следовать за ним по узким и путаным переулкам.
Дошли довольно быстро. Мастерская внешне воображения не поражала. Мало того — понять, что за широкими и высокими ржавыми воротами с врезанной в них калиткой расположена именно автомастерская, было решительно невозможно. Ни вывески, ни надписи какой — вообще ничего. Шел бы один — промаршировал бы мимо, не обратив ни малейшего внимания. Хотя, с другой стороны, что-то в таком подходе к вопросу определенно есть: кому надо — тот и так знает, а кто не знает — тому, выходит, и не надо… Игорь уверенно и громко молотит кулаком по воротам.
— Чего надо, туда-сюда?! — сварливо вопрошает пожилой мужской голос сквозь узкую амбразуру смотрового окошка калитки.
— Здравствуй, Исмаил! — отвечает Комендант. — Отворяй ворота, я твоего покупателя привел.
Я подхожу к Игорю и, встав рядом с ним, вежливо здороваюсь.
— Аааа! Ну, наконец! — громко лязгает засов, и калитка распахивается, позволив нам увидеть стоящего за ней пожилого, но еще крепкого чеченца с густой седой бородой в длинной серой рубахе навыпуск, черных, немного мешковатых штанах, стареньких растоптанных чувяках. Густую и такую же седую, как и борода, шевелюру венчал темно-бордовый пяс с затейливой вышивкой.
— Готова твоя машина, парень, — говорит мне Исмаил. — Пошли, туда-сюда, смотреть будем! Хорошо получилось, клянусь Аллахом, был бы молодой — себе бы такую же сделал!
Ну, что ж, пойдем, коли зовут, глянем, чего с моим честно отбитым трофеем этот чеченский Кулибин сотворил. С такими мыслями я захожу следом за стариком-механиком и Игорем в расположенный в углу огромного двора ремонтный бокс, сложенный из бетонных плит.
— Охренеть!!!
Да уж, как-то иначе выразить эмоции было трудно. За спиной слышу восторженный выдох Толика. Да и у Игоря выражение лица, прямо скажем, далеко не невозмутимое. Исмаил, довольный произведенным эффектом, широко улыбается.
Сказать, что приблудно-трофейный УАЗ изменился — это значит почти ничего не сказать. Узнать в стоящем в боксе красавце того ржавого и сильно помятого «ветерана», что достался мне «в наследство» в кювете перед Аргунским КПП, было практически невозможно. Больше всего он теперь походил на те машины, что участвовали в мое время во всевозможных внедорожных «покатушках», именовавшихся модным тогда иностранным словом «аутдор». Отличный у Асланова дяди получился автомобиль — даже на вид мощный и агрессивный. В первую очередь глаз зацепился за колеса: они стали сантиметров на пять шире и на десять выше, с внушительными грунтозацепами. Да и колея вроде стала шире… Я наклонился к колесу. Точно, между колесным диском и ступицей присутствовали стальные проставки, расширяющие колею и позволяющие более широким колесам сохранять прежний предельный угол поворота, не цепляя за арки колес. Крылья были безжалостно подрезаны, чтобы вместить более чем 80-сантиметровое колесо.
