Выстоять. Буря над Тереком

Краем глаза замечаю, что Толян начал осматривать уже «ошкуренных» мною боевиков по второму кругу.
— Толян, ты чего?
— Да ничего, командир, воду ищу. Твоей-то только и хватило, что рожу слегка ополоснуть, а пить-то охота.
С этими словами он снимает с пояса одного из мертвых оборотней флягу и трясет ею возле уха, а потом разочарованно отбрасывает в сторону.
— Тьфу, твою мать, и у этого пустая. Да что ж вы, сволочи, такие незапасливые-то все были?!
Наконец у третьего по счету «оборотня» он находит почти полную фляжку и со счастливой рожей припадает к горлышку.
— Ай, хорошо!
— Рад, что тебе понравилось, а теперь давай тут все снимай в темпе, и сваливаем, — командую я.
Толя быстро фотографирует мертвых «оборотней», особенно подробно — их чернокожего «чифа»  [20]и его татуировку. А потом распихиваем трофеи по подсумкам и РД, а все, что не можем унести: и автоматы, и пистолеты, и даже «разгрузки» и РПС — не мудрствуя лукаво, зашвыриваем в болотце, предварительно погнув и поломав возвратные пружины, повынимав затворные рамы и повытряхивав из них затворы. Если так сильно нужно — пусть лазят да ищут. Сотворив Непримиримым очередную пакость, со всех ног бросаемся на восток в сторону Сержень-Юрта. Вообще, я поначалу хотел трупы «Оборотней» заминировать, благо — гранат снова хватало, но потом решил, что подобная «шалость» после предложения не глумиться над трупами может быть местными неправильно понята.
— Мишаня, я что-то не въехал, на кой черт мы назад-то возвращаемся? Нам же Шали проскочить и на Аргун рвать надо.
— Именно, Толя, именно. Ты видел, кто на нас охоту устроил? Думаю, они этот наш рывок к Аргуну уже давно просчитали. И выставили или прямо сейчас выставляют у нас на пути заслоны. Так что в Белгатое, Шали и Герменчуге нас уже точно ждут, да и между ними по-любому «секретов» понаставят. Ближе к Аргуну, конечно, не сунутся, можно и нашим патрулям на глаза попасться, а те, не будь дураки, минометы вызовут, и — пишите письма мелким почерком. Так что напролом, изображая танковую дивизию, мы с тобою не попрем. Как умные, обойдем по большой дуге, от Серженя по руслу Хулхулау спустимся аж до самого Цоцин-Юрта. А оттуда нас парни с КПП на своей «броне» подхватят.
— Думаешь, прокатит? — в голосе Толи звучат нотки сомнения.
— Стопроцентную гарантию требуй в сберегательной кассе! — весело огрызнулся я. — Единственное сомнение у меня вызывают Автуры, но там вроде, как и в Шали, — никого нету, так что должны проскочить, особенно если дурить и наглеть не будем, а потихонечку, по зарослям в русле… Кстати, ранетый… Ты давай, бросай тут красного командира Щорса изображать! Тоже мне: «Голова обвязана, кровь на рукаве…» Ну-ка, бандану поверх повязки аккуратно повяжи, а лучше — еще и капюшон «горки» сверху накинь. А то демаскируешь нас своими бинтами конкретно!
Про Щорса Толя явно не понял, по лицу вижу, но общий смысл явно уловил.
— Понял, сделаю! А насчет маршрута… Ох, командир, твои бы слова, да богу в уши!
В очередной раз убеждаюсь в справедливости поговорки, гласящей, что разведчика, как и волка — кормят и спасают исключительно ноги. Не зря, ох не зря я и сам бегать начал, и Толю гонял как проклятого. Только благодаря этим пробежкам мы еще и двигаемся: взмокшие, взмыленные, словно загнанные лошади, с хрипом и нитями слюны, повисшими на подбородках, но бежим, а не валяемся обессилевшими тушками. Судя по всему, нам опять повезло: противник, похоже, действительно решил, что мы напрямую рванули к Аргунскому КПП. Ну, и хорошо, можете нас там ждать до морковкина заговенья! А мы, как завещал великий Ленин, пойдем другим путем! Одно хреново, Аргунское КПП как точку выхода мы засветили по полной программе, надо искать другие варианты. Ладно, это когда вернемся, с Костылевым и Исмагиловым обсудим. Главное — вернуться.
В ущелье, по которому текла Хулхулау, мы буквально вкатились. Кубарем. Сил стоять вертикально просто не было. Толя на четвереньках пополз к реке — фляги наши давно опустели.
— А ну, стоять, Курсант! Ты что, совсем с ума сошел? Вчерашнюю ночь забыл или думаешь, ты единственный, кто эту речушку вместо туалета использует? Да и вообще, она столько всякой грязи с гор тащит… Только дизентерии твоей мне для полного счастья не хватает!
— Не могу, командир! — хрипит пересохшим голосом напарник. — Просто помру сейчас!
— Тебе, воин, помирать еще приказа не было!!! — приглушенным голосом рявкнул я. — Успокойся, тут рядом родник есть, из него пить точно можно. А пока — просто умойся, голову и шею намочи — легче будет.
Минут через двадцать мы действительно нашли памятный мне родник, напились, по-новой наполнили фляги, а я еще и сменил Толе повязку: наспех накрученные им бинты уже начали расползаться, напоминая неряшливую чалму.
— Все, Толя, подъем. Знаю — отдохнуть очень хочется, но нельзя. Пошли!
До Цоцин-Юрта добрели только к закату: уставшие, как сволочи, со сбитыми о камни ногами, Толя вообще здорово ослаб — рана на голове поначалу сильно кровила. Мимо Автуров пробирались с особой осторожностью, и не зря. Село хоть и оказалось брошенным, но сторожевой пост Непримиримых в нем был. На наше счастье — не из «Оборотней», а из бойцов местного тейпа. Службу несли бдительно (еще бы, после всего того «тарарама с блинами», что мы устроили), но опыта все равно не хватило. Проскользнули мы мимо них по зарослям разросшегося в русле реки орешника, осторожно и аккуратно, ни одна ветка не шелохнулась. Ну, а потом стало совсем просто — по глубокому руслу вышли прямо на окраины Цоцина, добрались до знакомых по началу пути развалин и стали вызывать «эвакуационную группу». Какой там у Сергея позывной-то?
— Кондрат — Чужому, Кондрат — Чужому, прием.
— На связи Кондрат.
— Мы на месте, можно забирать. Только будьте осторожнее.
— Да мы уже в курсе, скоро будем, ждите.
Забрали нас красиво: кроме уже знакомых «буханки» и «Нивы», пришлепала еще, грохоча траками, БМП-«копейка». Вот это я понимаю — почет и уважение.
— Вы там чего натворили? — пытается выпытать у меня подробности рейда Сергей, когда мы уже добрались до КПП и каждый занялся своим делом: я — чаи гоняю, а Толя — в уголке шипит, как помойный котяра: протяжно, с чувством и с жалобными подвываниями — ему здешний санинструктор швы на рассеченную голову накладывает. Хороший шрам вышел, на восемь стежков, удивительно, что совсем скальп не сняло!
— А с чего ты решил, что мы чего-то натворили? — прикидываюсь дурачком я.
— Да ну тебя, — обижается тот. — Да тут с самого утра беготня и суета: говорят, Ханкалинская РЭБ какой-то уж совсем необыкновенный радиоперехват сделала — вся ОВГ на уши встала. По всем КПП вдоль границы с Непримиримыми — усиление. «Броню» пригнали, пехоту, на крупные блоки — по взводу, на мелкие — по два отделения. На самые большие: к нам, в Гудермес и в Пригородное — вообще ОсНаз. Рожи у всех серьезные, бегают как заведенные, а что почем — фиг его знает… Ну, я и решил, что не иначе ваша работа.
— Ну, брат, даже не знаю, что и сказать… Мы вроде как ничего особенного и не сделали… Так, пошалили малость, и то, — я киваю в сторону Толи, которого уже заштопал фельдшер и теперь, обработав шов зеленкой, аккуратно накладывает новую повязку, — сами нарвались. Вон, видишь, млодшому моему уже и лоб зеленкой намазали.  [21]
В ответ Толя корчит противную физиономию и показывает мне очень неприличный жест, который можно перевести примерно как «не дождешься».
— Так что, — будто не заметив хамского поведения подчиненного, продолжаю я, — наверное, просто совпадение.
— Ну-ну, пускай совпадение, — понимающе кивает Сергей. — Не дурак, про военную тайну как-то слыхал краем уха.
— Вот и ладушки! — довольно хлопаю я ладонями по коленям. — Значит, тогда поедем мы. Домой пора, правда, Курсант?